Остры й перец

Месяц февраль в Саратове оказался, на удивление, теплым. И это посреди зимы! Русской и сильной, как любовь к правительству, зимы! Я вышел на площадь Тысячелетия, где с трибуны вещал какой-то чиновник.Посреди зимы и митинг согласных, благо, погода позволяла. И вот, посреди выступления грянул гром и оборвал выступающего, прямо на словах "фостроим пуинизм в Рошии!". В небе замелькали черные точки, что стремительно увеличивались в размерах. Толпа ахнула. "Адептус Бандерус", вид их десантных капсул вселял ужас в русскоговорящих людей. Каждая капсула, при посадке, подняла высокое облако пыли, что прятало вид тех, кому не посчастливилось уйти с траектории приземления. Космобандеровцы ворвались в толпу мирных граждан, словно Демоны Смерти, забирая ежеминутно с десяток жизней. Они стреляли в женщин, орудовали мечами, калеча мужчин, решивших дать отпор. Мне удалось пройти сквозь паникующую толпу. И я бежал. Так сильно, как никогда в жизни. Мое сердце выскакивало из груди, пока я не достиг заброшенной высотки. Вбежав на крышу, я увидел площадь, которая находилась под атакой. Примарх легиона "Правые Сектора", Дмитриус Ярошиус распял мальчика на православном кресте, установленным в память об Октябрьской Революции. Меня трясло от негодования. Я хотел бежать, защищать русский мир, пусть даже и ценой своем жизни. Но, на плече легла тяжелая рука в латных перчатках.

"Ну що, русня, добігалася?"

Я ничего не понимал из слов, сказанных на Высоком Диалекте. Космобандеровец вручил мне сверток, с непонятными письменами. Показал рукой на лестницу, ведущую вниз, как я понял, хотел, что бы я уходил, либо дал мне фору. Я слышал про такие игрища с русскими. Слышал от тех, кто выжил после осады их городов. Тех, кто смог сбежать из рабских колоний. Воин снял шлем и улыбнулся. Его слова звучали глухо, из-за шума резни, продолжавшей длиться на площади. Но я их запомнил, они врезались мне в память. 

"Йди, та перекажи своїм, хай моляться Кровавому Пастору! Біжи, пока я даю тобі час. Дякуй Інквізитору Турчиносу, що йому потрібен міссіонер..."

Много лет я ходил по городам, неся в массы слово о Пасторе и Дмитриусу Ярошиусу. И умер на службе у Пастора, так и не застав окончания Эры Задора.