Нацисты ОУН

Аналогия настолько очевидна что называть её нет смысла

В Минске задержали участницу Pussy Riot Риту Флорес и заставили снять ролик в поддержку Лукашенко.

По словам активистки, также от неё требовали сказать на камеру, что она поддерживает действия России в Украине. Флорес угрожали физической расправой, а также посадить на 15 лет.

«У меня было два варианта, что сказать. Первый вариант: я должна была сказать, что все, что происходит на Украине, так и должно быть, что мы должны убить этих фашистов и нацистов и что война это единственный способ решить данную проблему. Я завизжала и сказала, что не могу этого сказать и никогда в жизни не скажу. Второй вариант был сказать, что Лукашенко супер и что все протесты в Беларуси это пропаганда и блеф и что все куплено оппозицией. Если я не скажу, то мне обещали физическую расправу. Конкретно сказали, что мы с тобой будем говорить по-другому и еще никогда никто не препятствовал нашему желанию, чтобы записать это видео».

Флорес согласилась записать ролик про Лукашенко, после чего её сфотали на фоне плакатов с буквой Z, отдали телефон и отпустили, добавив, что она должна покинуть страну и не приезжать 10 лет.

Кто там искал фашистов во власти на Украине?

Сурс

Грузинская Служба госбезопасности (СГБ) заявила, что соратники экс-президента страны Михаила Саакашвили якобы готовят в Грузии госпереворот «по сценарию Евромайдана»

https://theins.ru/news/265178

Грузинская Служба госбезопасности (СГБ) заявила, что соратники экс-президента страны Михаила Саакашвили, находящегося в заключении, якобы готовят в Грузии госпереворот «по сценарию Евромайдана».

Произойдет же это, согласно сообщению СГБ, в октябре-декабре, когда Еврокомиссия примет решение о получении Тбилиси статуса кандидата в ЕС. По утверждению спецслужбы, поскольку стране откажут в кандидатстве, «заговорщики» обвинят власти в проведении пророссийских интересов и выведут народ на улицы.

Одним из организаторов «переворота» в СГБ назвали командира воюющего на стороне ВСУ в Украине «Грузинского легиона» Мамуку Мамулашвили. В разговоре с The Insider Мамулашвили назвал эту информацию «херней»:

«Это пропаганда чисто на грузинском уровне. Наши спецслужбы уже давно работают на русские и выполняют директивы Кремля. Так что ничего сверхъестественного в этом нет — они тупо делают то, что говорит ФСБ.

Власти теперь точно знают, что Грузия не сможет стать кандидатом на вступление в ЕС, ее не поддержат. Это вызовет огромные волнения в народе. Соответственно, с их стороны последуют какие-то реакции, чтобы подготовиться к самому худшему исходу, удержаться у власти и как-то оправдаться за то, что происходит. Сейчас они выбрали жертву, которая якобы готовила госпереворот. И кто еще может быть лучшим кандидатом на роль ”переворотчиков”, чем мы?

В Грузии мы абсолютно никак не можем оказаться. Во-первых, я после полномасштабного вторжения России в Украину вообще в Грузию не ездил. А во-вторых, поверьте мне, если бы мы что-то такое захотели спланировать, то тупые грузинские спецслужбы никогда бы об этом не узнали.

То, что мы делаем, направлено на предотвращение переноса этой войны в Грузию. Заниматься какой-то херней — мол, мы тут еще и с Грузией пойдем повоюем, — зачем это нам нужно? Мы будем добиваться своего в Грузии политическими методами — они как раз очень боятся, что я пойду в политику».

Ранее правящая партия Грузии «Грузинская мечта — демократическая Грузия» начала процедуру импичмента президента страны Саломе Зурабишвили. Ее обвиняют в нарушении Конституции из-за поездки в Европу.

Эмиграция Степана из Харькова во Францию

Сатанизм хотят объявить в России экстремистским движением

Сурс

В Госдуме сегодня под эгидой комитета по развитию гражданского общества прошел круглый стол, участники которого предлагают бороться с сатанизмом.

Для начала участникам показали ролик, в котором авторы продемонстрировали самые разнообразные проявления сатанизма (по их мнению): от блогеров-гадалок и участников "Битвы экстрасенсов" до продавцов детских заколок на "Озоне" (заколки в виде рожек чёрта).

Ведущим круглого стола был экс-командующий ВДВ России, генерал-полковник в отставке Владимир Шаманов. Судя по всему, он был несколько удивлен роликом, но уверенно заявил: "Это явление (сатанизм – прим. ред.) имеет место в нашем обществе и особенно в Украине".

Его коллега по Думе Ольга Тимофеева выдала все основные тезисы против сатанизма, предложив признать его экстремизмом:

"Что нужно поменять в законодательстве. Нужно не просто придерживаться традиционных ценностей, но и активно их продвигать. Нам противостоят фашисты, сатанисты, нацисты, которые опираются на силы зла. Наши бойцы находят капища с ритуальными атрибутами. У нас сегодня корни очень мощные, нам надо их сохранить. Нам нужна только жесткая позиция, никаких дискуссий. Необходимо признать сатанизм экстремистским движением. Нужно два-три года, чтобы полностью поменять мозги молодежи. Не нужны 15-20 лет".

Более конкретен оказался председатель патриаршей комиссии РПЦ по вопросам семьи, защиты материнства и детства отец Федор Лукьянов.

Он сообщил, что в Госдуме в разное время находилось восемь законодательных инициатив о запрете рекламы оккультных услуг, но, по его мнению, эти самые "оккультные силы" выступили в качестве лоббистов, в результате ни один законопроект не прошел.

Впрочем, какие-то перспективы отец Федор видит. Сейчас в Госдуме готовятся рассматривать законопроект о запрете идеологии чайлдфри. Священник считает, что эта идеология является частью сатанизма, поэтому уже хорошо: "И в движении чайлдфри тоже есть ненавистничество к детям, противопоставление тому, что заповедовал нам бог, а он нам заповедовал "плодитесь и размножайтесь".

Ёбаный цирк

«Две недели я провел в плену в Беларуси. Держали в подвале, допрашивал кадыровец» — 19-летний сержант ВСУ, которому ампутировали ноги и пальцы на руках

«В Беларуси нас держали в подвале: 65 человек», — вспоминает 19-летний украинский сержант Данила Мельник. Одну кисть руки парню оторвало при взрыве, на другой остался только один целый палец, из-за обморожения ему ампутировали обе стопы. Мельника нашли российские военные и несколько недель удерживали в плену на территории Беларуси, говорит парень. 

Данила из обычной украинской семьи: вырос в поселке под Киевом. Мама зарабатывала швеей, одна растила троих детей. Данила — младший.

В 2019 году, окончив школу, Мельник решил поступать в военный колледж во Львове: 2,5 года учиться, и звание сержанта, командира взвода пехоты. После можно пойти либо на службу в армии, либо получать высшее военное образование.

«Захотелось попробовать себя в армии. Это хорошая профессия, — говорит Данила. — В Украине к военным относятся с уважением. И во время учебы бывали, конечно, начальники, которых «не попустило», но нет дедовщины. Украинская армия действительно вышла на новый уровень.

Мама не отговаривала — у меня такое воспитание, что если захотел, то что она уже мне скажет».

26 февраля 2022 года у Мельника ожидался выпуск.

После со своей бригадой они должны были ехать служить в часть, оттуда на какое-то время на Восток, в ротацию, вспоминает парень. Но началась война.

«У нас паники не было, все было слажено. 26 февраля состоялся выпуск, дальше нас распределили по частям, как и планировалось.

27-го я уже участвовал в боевых действиях, — говорит Данила. — Страшно не было, сожаления, что пошел в армию, тоже. Хотелось защищать страну — это же они пришли на нашу землю, а не мы на них напали. В наш дом пришел враг.

Данила бился под Киевом. 7 марта попали ближе к пригородам: Ирпень, Буча, в те районы, рассказывает парень.

«Там мы попали в засаду. Было очень жарко, большая часть наших смогла выбраться, но эвакуации не было — слишком много русских. Там меня ранило.

Был взрыв, мне оторвало левую кисть, также осколки попали под ягодицу. Я вылез, на адреналине заполз в кладовку в каком-то дворе. Там провел несколько дней, после меня нашли русские солдаты. Если бы не нашли — наверное бы, там и умер, — говорит Данила. — Потому что меня ранило и в правую руку, она перестала нормально функционировать. Я не мог даже себя перевязать, правая рука была вялая, онемевшая.

В той кладовке я отключился, через какое-то время пришел в себя — но был уже абсолютно без сил. Так я пролежал дня два, периодически терял сознание. Во время этого всего получил и обморожения. Я понимал, что происходит, но был очень истощен».

Мельник говорит, что русские солдаты, которые его нашли, сначала оттащили его в какой-то двор.

«Там угрожали оружием, стреляли рядом, рассказывали, какие мы нацисты, убиваем детей — вся эта русская балалайка. Какое-то время допрашивали: где артиллерия, где что. Бессмысленные вопросы, ведь я особо и не знал ничего такого. Пугали убийством, расправой — но мне уже было пофиг. Ведь я пока лежал в той кладовке, думал, что все, это конец. Может, поэтому после мне и было уже не страшно, — говорит Данила. — Потом другие солдаты, пацаны помоложе, оказали мне медицинскую помощь, подкормили, немного растормошили меня — ведь я же два дня ничего не ел, не пил.

После меня загрузили в грузовик и увезли. Там я был один, но сбежать не было вариантов: от ранений был очень истощен, почти не мог двигаться.

Ехали где-то по Украине, маршрут не знаю. Точно не помню, но минимум однажды останавливались на ночь, меня заносили в какое-то здание ночевать, но повязки не меняли.

После, еще где-то на территории Украины, меня присоединили к раненым русским солдатам. Нас перевозили в Беларусь вертолетом, примерно по 10 человек. В Беларуси сначала был мобильный госпиталь: это такой как большая палатка, желтое надувное здание в поле. Где он конкретно находился — я не знаю», — говорит Данила Мельник.

Судя по информации, которую собирал телеграм-канал «Беларускі Гаюн», это могло быть в российском лагере возле Речицы, возле Комарина или в Боково.

«Там увидели, что я украинец: форма была в крови, ее давно сняли, но я оставался в термобелье. На нем заметили украинский герб и начали между собой советоваться. Я слышал отрывки, что-то говорили про Женевскую конвенцию, что не надо мучить.

Сделали наркоз мне, немного подшили рану возле ягодицы, перевязали и обработали раны на руке. И пока я еще «плавал» от анестезии, меня отвезли в какой-то подвал. Где он был, сказать не могу, но сложилось впечатление, что это была какая-то воинская часть».

Но почему Данила уверен, что это происходило на территории Беларуси?

«Об этом говорил кто-то из русских военных. Там, где меня удерживали, были только украинские пленные и российские военные, в основном, военная полиция. И кто-то из россиян проговорился, что мы в Беларуси, — объясняет Мельник. — Но за все время в том подвале я не видел ни одного белоруса, только люди в российской военной форме с российскими флажками на ней».

В подвале, куда поместили раненого Данилу, была маленькая комнатка с раскладушками: без белья или матрасов, просто пружины.

«Мне повезло, что я был на носилках, — вспоминает он. — Сначала я был один, потом привели второго украинца. Затем потихоньку пленных довозили.

Когда пленных стало больше, нас перевели в большую комнату. Там вместо кроватей стояли такие большие длинные деревянные столы вдоль стенок. На них можно было лечь.

Кормили, но не армейскими пайками. Давали какую-то кашу, кажется, перловку, и суп как вода: одна картофелина плавает и капустинка.

Воды было мало. Вместо туалета — одно ведро на всех. Его периодически выносил кто-то из пленных под присмотром российского военнослужащего.

Потихоньку людей в подвале становилось больше, мест на «столах» на всех не хватало. Были не только военные, очень много было гражданских. Некоторых забирали прямо из домов под Киевом, привозили оттуда в тот подвал. Раненых вместе со мной было только трое. Все мужчины — была одна женщина, но ее содержали отдельно.

Раз в несколько дней приходили медики, проверяли раненых. Перевязывали мне руки. О том, что у меня обморожения, я тогда даже не думал, так как никогда с таким не сталкивался раньше.

Из подвала никуда не выпускали. Всех периодически забирали на допросы. Спрашивали чушь какую-то: где родился, где учился, какая семья, служил ли, был ли в АТО. Некоторых пленных снимали на фото или видео. Некоторых били, угрожали. Сообщить семье, что жив, возможности не было никакой. Но некоторых пленных снимали для российских новостей, тем давали связаться с семьей.

Большинство русских солдат, которых я видел, были славянской внешности, но были и буряты.

В плену я встретил двух украинцев, которые попадали к чеченцам. Один рассказывал: «Мне чеченцы сказали, чтобы я не переживал, мол, мы делаем свою работу, ты свою. Обходились вполне нормально». А второй вспоминал, что чеченцы не стали его связывать, вместо этого просто прострелили обе ноги — чтобы не сбежал.

К нам в подвал тоже заходил какой-то кадыровец, допрашивал некоторых. Понты колотил: включил камеру на телефоне, что-то жевал и показывал собеседнику, мол, какой он вояка.

Нам говорил: сейчас мои кадыровцы приедут, здесь вам будет!

После он еще раз зашел в подвал и начал кричать: чего они сидят с открытыми глазами?! После этого нам завязали глаза, кому тряпками, кому даже туалетной бумагой и скотчем. Зачем, я не понял — все равно же в подвале сидим.

Но когда тот кадыровец ушел, нам разрешили снять повязки.

Некоторые российские военные были нормальные, некоторые — зомбированные, которые рассказывали нам: вы нацисты, Донбасс 8 лет бомбили! За любые татуировки объявляли человека нацистом. Дерево наколол себе? Нацист!

Однажды залетел какой-то российский военный, полчаса кричал о том, какие мы нацисты. Кричал: вы женщин насиловали, детей убивали!

Покричал, после сказал: «Б***, с кем я разговариваю!?» И ушел.

А ведь я не имел никакого доступа к информации, к новостям: сначала боевые действия, после плен. О том, что Россия нас, оказывается, «освобождает от нацизма», я просто не успел услышать. А тут постоянно: «Нацизм! Нацизм!»

Я был в шоке: какой нацизм? В чем прикол? В чем проблема?»

В этом подвале Данила провел две недели. Когда набралось 65 человек, пленных начали вывозить в Россию.

«Говорили, что из этого подвала пленных людей партиями везли в какое-то СИЗО на территории России. В какой город конкретно, не знаю. Говорили, что пленных отвозят либо в СИЗО, либо в какие-то палаточные лагеря, тоже на территории России.

Но мне повезло, потому что медики сказали: этот ранен, он там умрет через пару дней. И меня увезли не в СИЗО, а в Рыльск (город в Курской области РФ недалеко от границы с Украиной).

Ребята из военной полиции были нормальные, они даже маски поснимали по дороге. Угощали сигаретами. После сообщили нам: все, въехали в Россию!»

В Рыльске Данилу положили в обычную больницу. Говорит, врачи относились к нему по-людски. В больнице медики занялись его обморожениями: ампутировали обмороженные пальцы на правой руке парня (необратимые изменения в тканях из-за обморожения начинаются через несколько часов, а Данила провел на холоде в полусознательном состоянии два дня). Заметили обмороженные пальцы на ногах — их тоже пришлось ампутировать. Стопы пока не трогали.

«Из Рыльска меня перевели в военный госпиталь в Курске.

Там был адекватный врач: уже ходили слухи, что пленных украинцев будут менять. А было уже понятно, что мне придется ампутировать и ступни. И доктор не стал, сказал, чтобы я нормально доехал, он операцию не будет делать, — рассказывает Мельник.

— Лежал я в палате с другими украинскими ранеными. В коридоре возле палаты дежурили русские из военной полиции. Они нам рассказывали: «Мы здесь вас не охраняем, потому что куда можете пойти? Мы здесь вас защищаем, чтобы вас местные не убили!»

Мы с ними иногда разговаривали. Я объяснял: какой нацизм? Мне 19 лет, я делал, что хотел, меня никто не ущемлял, ни к чему не принуждал! Откуда нацизм?

Также те, из военной полиции, рассказывали нам «Новости»: что якобы с Киевом уже русские договорились и сейчас остались от Украины только западная часть и сам Киев, так как в нем «нацисты отстреливаются и детьми прикрываются». А в остальных городах уже якобы российский рубль и русские туда продукты возят.

Я позже, после освобождения, видел своими глазами разбитые русские колонны под Киевом. Вот так и договорились! А те русские ребята из военной полиции и сами верили в свои слова, ведь насмотрелись телевидения.

Больничные санитарки старшего возраста нам тоже говорили: «Вот был СССР, всем было хорошо, все дружили! А тут Украина резко начала щемить русскоязычных!»

Также в Курске меня приходили допрашивать из ФСБ. Откуда, что, как, какие-то протоколы составляли…»

В середине апреля пошли слухи, что возможен обмен пленными.

«Я ничего не ожидал, так как знал, что после 2014 года некоторые ребята и по два года проводили в плену. Готовился к худшему, — вспоминает парень. — И плюс пленные украинцы рассказывали, что русские их уже возили якобы на обмен. А потом говорили пленникам: вот, видите, ваши не приехали, хрен положили на вас!

Я в это не верил, так и говорил ребятам: это русские вас так сломать хотят, бензина у них много, могут и покатать туда-сюда. И после я интересовался у наших военных, а были ли обмены, которые впоследствии отменялись. Меня наши заверили — не было».

Но как не сойти с ума, если ты в 19 лет сидишь в плену, ранен, с искалеченными руками и готовишься к ампутациям еще и на ногах?

«Для меня главное было, что выжил. И уже хорошо. Не умер во время боя, не умер пока в кладовке той лежал, а остальное — мелочь. Хотел вернуться домой. Иногда молился, чтобы у всех дома было все хорошо. Старался сберечь психику», — отвечает Данила.

21 апреля Мельника все же обменяли.

«Из Курска меня перевезли в Севастополь, оттуда машиной в Украину. Там поменяли. Но из курского госпиталя меняли не всех, некоторые пленные остались. Не знаю, как и по какой системе отбирали людей, — говорит Данила. — Ну и от своих прежде всего я позвонил маме: она же вообще не знала, где я, только надеялась, что жив. После душ, чистая одежда… Глянул новости — все хорошо, совсем не так, как русские рассказывали».

После парня положили в киевскую больницу. Там все же ампутировали стопы.