Мрачные карьинки

Потерь нет

Мерцающие москали и танцующие ирландцы.

Чем заняться жителям политического Чернобыля

Начался самый тяжелый отрезок третьего срока Путина — между событиями в Сирии 5—7 апреля и выборами в марте 2018 года. Верно пишет в Republic Владимир Фролов: химическое оружие в Идлибе — это «второй “Боинг”» для Путина. Только значительно хуже — в силу многих очевидных причин.

Установление доверительных отношений с Трампом и его администрацией закончилось даже не неудачей, а скандалом. Между первым «Боингом» (Донбасс, 2014 г.) и второй аналогичной точкой маршрута (Сирия, 2017 г.) Кремль набрал целый пухлый портфель токсичных политических активов: провал Минских соглашений, русский след на выборах в США, попытка переворота в Черногории, агрессивная российская пропаганда, которая во всех европейских столицах стала обсуждаемой проблемой и привела к выработке мер по защите от нее, эпизоды экспорта русской политической коррупции и т.д.

Практически весь 2016 год прошел под знаком создания новой биографии Кремлю. Если что и было позитивного в прошлом, теперь оно вытеснено образом крайне двусмысленного субъекта мировой политики. Прошли времена, когда среди влиятельных мировых лиц были люди, признававшие, что Кремль практикует разумную политику национальных интересов. Теперь у него образ или уличной шпаны, рвущей шапки с прохожих, а если поймали — то врущей в лицо. Или государства, которое действует целиком на манер спецслужб, превращая внешнюю политику в серию секретных спецопераций: с вербовкой, созданием резидентур, манипуляциями. Кремль уже не способен выйти из этих описаний. Возник устойчивый политический нарратив. И союзничество с Асадом, от которого Кремль не может уже отказаться, замыкает этот второй этап — открывает третий: с апреля 2017-го по март 2018-го. Всего 11 месяцев — очень короткая дистанция.

* * *

Что будет происходить в эти месяцы? Независимо от того, какой будет реальная позиция Кремля по выборам во Франции и в Германии, она уже инерционно, автоматически вписывается в нарратив «вмешательства». Уже очевидно, что к токсичным сюжетам Кремль прибавит патронаж Ле Пен (май 2017 г.) и попытку использовать настроения русскоязычной аудитории в Германии (сентябрь 2017 г.).

Конфликт с Трампом при этом лишает Путина всей прежней игры в «правый интернационал», которая могла с успехом продолжаться только при возникновении доверительных отношений Путина и Трампа. Тогда весь европейский истеблишмент оказался бы в тяжелой ситуации: этот альянс играл бы на руку новым популистам Европы. Но теперь эти фантазии в прошлом. Вместо глобального «правого интернационала» Путин переходит теперь в разряд «друзей Ирана», а дальше «защитников суверенитета КНДР».

В конце 2016 года казалось, что Трамп будет медленно самоопределяться в отношении Кремля. И это позволяло бы Путину превратить дружеское танго с Трампом в главный фактор своей президентской кампании. Тогда в нее можно было бы включить и «образ будущего», и даже смягчение внутреннего режима, и «охлаждение разогретого телевизора». Но получилось иначе.

Трамп остается главным звеном президентской кампании Путина, но уже с другим знаком. Оставшиеся 11 месяцев пройдут в атмосфере истеричного антиамериканизма. Путин на этих выборах будет продавать населению военную угрозу со стороны США, самого могущественного государства в мире. Другого товара теперь нет, да и не надо. И это будет самый мрачный период путинизма.

И до Сирии градус антизападной риторики для внутреннего употребления в России был очень высок. Но все же это не было «холодной войной». А вот теперь на внутреннем рынке российской пропаганды начнется «холодная война». При этом надо напомнить, что «холодная война» — с точки зрения общественной атмосферы — это не замороженная «горячая», а, наоборот, такое состояние, когда медиа и политические структуры, а вместе с ними и население подвешены как бы в ожидании «горячей войны».

* * *

Тиллерсон приедет и уедет (примечание - уже не приедет). Новые санкции введут. Все идеи относительно сделки провалятся. «Военно-географическое общество», которое ныне правит Россией, считает, что выгодно довести дело до условного Карибского кризиса: «Вот тогда от нас отстанут надолго». Поэтому ни на какой компромисс сейчас это общество не пойдет.

Будет ли локальное военно-политическое столкновение с США или нет — вслед за которым настанет новый этап урегулирования по инициативе Запада, — сейчас неважно, потому что с точки зрения атмосферы в российском обществе этот «Карибский кризис» уже как бы есть. Общество перемещено в эту самую зону ожидания.

Если смотреть изнутри, то разница с 1962 годом существенна. Тот Карибский кризис происходил в условиях оттепели. Там совмещались два встречных процесса — оттепель и нарастание военной конфронтации. Теперь же все хуже: нет никакого политического процесса внутри России, который бы уравновешивал милитаризм «Военно-географического общества».

Кремль мыслит себя геополитическим игроком, представляющим политическую и военную угрозу. Но снаружи это выглядит не так. Путин — это не агрессия, а разновидность Чернобыля. Образно говоря, Кремль взорвал на собственной территории ядерную станцию — и по миру распространяется радиация. Поэтому главный ответный модус — не военное противостояние, а намерение просто накрыть толстым бетонным колпаком этот «политический Чернобыль».

И это очень тяжелая ситуация для российского общества. Все процессы распада, кипения и бурления пойдут под изолирующим колпаком. На языке чернобыльских инженеров это называется «укрытие», или «саркофаг». В том случае, если Путин не уйдет и если он не решит вернуться в G7 на тех условиях, которые ему предложат, — на строительство этого саркофага у стран G7 уйдет несколько лет. За это время общество под саркофагом окончательно сойдет с ума.

* * *

Чтобы жить дальше — перейдя из «пост-Крыма» в «пост-Сирию», — надо как-то заново приноровиться. То есть создать себе формы жизни, которые как бы микшируют явную противоречивость картины мира.

В «пост-Крыму» (между 2014-м и 2017-м) было два больших модуса поведения, два когнитивных стиля. Один — для тех, кто связан с большими госкорпорациями: неважно, с «Газпромом», полицией или федеральной телекомпанией. Тут сохраняется возможность получения больших бонусов. Ради этого можно слегка копировать общий гопнический стиль власти, накапливать «деньжат» и как-то веселиться в своей среде: церковные приходы, неформальные клубы молодых мамаш своего социального круга, экскурсии и внутренний туризм.

Вторая часть общества — «ответственные бюджетники» — находилась в более тяжелом положении. Директор библиотеки или школы не может покинуть свою профессию и миссию, и для него нет таких ощутимых бонусов, как для корпоративника. Поэтому приноравливаются они более пессимистично, веселья не получается. У бюджетников нет таких зажигательных пятниц, как у корпоративной молодежи, «суп пожиже, небо пониже». Но тем не менее обе эти большие социальные группы, глубоко укоренные в российской жизни, составляли базу инерционной политической поддержки путинизма.

Третий модус — миноритарное настроение, «бунтующий остаток» из числа лиц, не связанных корпоративными обязательствами и бюджетной профессией. Ныне это, например, дальнобойщики и «молодые патриоты Навального». А также лица творческих профессий, которые в посткрымский период находились в сложном состоянии ума: «Бежать? Оставаться? Сохранять оптимизм и продолжать пропагандировать институты и культуру или пессимистично удалиться в деревню и писать книгу? Дрейфовать в демшизу? Или аккуратно укреплять в себе стокгольмский синдром в достойных формах?..»

В любом случае на новом этапе все эти модусы в прошлом. На этом новом этапе — между Сирией и отодвинутым в неопределенное будущее «Карибским кризисом» без оттепели и при полном триумфе «Военно-географического общества», да еще и в процессе накрывания бетонным колпаком снаружи — социальный распад примет какие-то новые, неизвестные ранее формы. Мы тут окажемся просто изотопами.

Сочи. Шашлык!! Потоп нам не помеха.

Для сравнения Чехия, там уже паника.

Мастерская Карикатуры РУССКИЙ МИША

Украинский президент в интервью австрийскому изданию Kurier заявил, что Россия может напасть на Финляндию, страны Балтии и черноморские государства. "Возможно ли, что он (Владимир Путин — прим. ред.) нападет на Финляндию? Да. Что он нападет на страны Балтии? Да. На черноморские государства? Да", — заявил Порошенко, в очередной раз назвав военные действия на востоке Украины борьбой за "демократию, свободу и безопасность Европы". _____________ Любой кошмар за ваши деньги, мадам...

Важная новость пришла из Вашингтона. Как бы между делом официальные представители США заявили, что «не исключают нанесение авиаударов по силам режима Асада, если они будут угрожать лагерям подготовки оппозиции»  «Мы не будем вдаваться в подробности правил нашего вовлечения, но должен сказать, что будем предпринимать необходимые шаги для того, чтобы обеспечить этим силам возможность успешно осуществлять свою миссию». — сообщил А. Баки из американского Совета по нацбезопасности. Ещё один представитель «заверил, что такие удары будут носить строго оборонительный характер». В переводе с американского туманного на человеческий конкретный это означает: американцы будут бомбить позиции правительственных войск Сирии, сражающихся на два фронта — против Исламского государства, созданного Западом, и против массы боевиков «демократической оппозиции», поддерживаемых Западом фактически и официально.  Решение о массированных ракетно-бомбовых атаках Сирии однажды уже фактически было принято США: в 2013 г. поводом служило «использование режимом Башара Асада химического оружия». Тогда под управлением российского президента В.В. Путина ситуация была разрулена за счёт передачи всего химоружия Сирийской республики под международный контроль. В результате Путину фактически дали Нобелевскую премию мира. То есть дали её за то, что сделал российский президент, но не ему, поскольку Путин «зло» и давать премию ему нельзя. Её дали Международной организации по запрещению химического оружия, которая выполняла в той истории чисто исполнительские функции.  Сейчас подходящий момент для атаки. В регионе, с вступлением в войну Турции, начинается многосторонняя затяжная резня. Главный защитник Сирии, Россия — сама демонизирована и постоянно атакуется всем чем можно, второй защитник Сирии Иран — ограничен в возможностях. А главное — международные нормы, а также подписание договоров и прочих документов — сегодня не означают, что они обязательны к соблюдению. Они означают лишь, что страны-суперхищники с момента подписания какого-нибудь договора продолжат делать фактически то же самое, но с новыми словесными формулировками. Учитывая, что одной из основных версий происходящего в мире является «решение проблемы экономического кризиса Северной Америки через вовлечение всего Евразийского материка в большую войну» — отметим: описанная выше технология девальвации международных договоров ему очень способствует.  http://ukraina.ru/opinions/20150803/1013849106.html

Наши корабли, самолеты эскадрильи, и пехотные подразделения, теряют лучшую управляемость из-за политической корректности. Недавнее заявление министра обороны Эш Картер, что правила запрета трансгендеров от службы в армии устарели, должны насторожить. Он объявил 15 июля, что военное ведомство позволит транссексуалам открыто служить, начиная со следующего года. Очевидно, что этот тормоз, в сочетании с правилом "Не спрашивай, не говори", снижает моральный дух нашей некогда гордой армии. По словам доктора Пола Макхью, бывшего воен-психиатра, который заявил, в статье 12 июля Wall Street Journal, что наши политики и СМИ "делают трансгендерную обработку общественности, заявляя что права ЛГБТ-персон, нуждаются в защите". Они не признают это явление, как «психическое расстройство», что заслуживает понимания, лечения и профилактики. Аминь. Д-р Макхью далее заявляет, что трансгендерность представляет собой "психическое расстройство" и может привести к мрачным психологическим последствиям. Он ясно указывает, что это психологическая проблема исправима с помощью правильных процедур. И эта проблематика, конечно, не должна рассматриваться в качестве вопроса "гражданских прав".  В 2011м году в Каролинском институте в Швеции прошли исследование 324 человека, которые имели операции по смене пола. После примерно 10 лет, они пережили увеличение психических трудностей. Самоубийства смертность выросла почти в 20 раз выше по сравнению с аналогичным уровнем обычного населения. Это серьезная причина для беспокойства. И это наши военные должны наконец-то понять. Джеймс Лайонс /Адмирал ВМС США в отставке/ /The Washington Times/ ____________________ ..Дорогой, давай сегодня в атаку не пойдем. Мне совершенно нечего одеть.

Текст большой, но интересный. Решил поделится.

Полная статья

Преподаватель МГИМО, профессор Валерий Соловей:

Как ведутся и на чем строятся информационные войны, о методах медиаманипулирования, как телевидение манипулирует сознанием.

     «На Донбассе нет российских войск. Вы что, это же шахтеры! — На танках? С «Градами»? — Ну да, что тут непонятного, они купили их в военторге!». Знакомо, не правда ли? Пытаясь развеять очередной бред, не рассеивающийся даже под натиском казалось бы железных аргументов, в конце концов, вы в очередной раз даете себе зарок не ввязываться в бесполезные споры с гражданами «самой миролюбивой державы». Когда российский журналист в Минске ведет себя как Шариков из любимого всеми «Собачьего сердца», лает на украинских коллег и посылает их подальше, как тут не вспомнить профессора Преображенского: «…начал возвращаться в первобытное состояние. Атавизм знаете ли…»

     Как может почти вся страна сойти с ума? Ответ прост: происходит массовая обработка сознания людей, создается своя картина мира — другая реальность. Быть может, узнав некоторые секреты и механизмы манипулирования умами, к которым прибегает российское телевидение, кто-то из матрицы все же проснется? Тем более, если о тонкостях ведения информационной войны рассказывает преподаватель из России, заведующий кафедрой связей с общественностью Московского государственного института международных отношений (МГИМО) Валерий Соловей. Лекция будет полезна не только студентам, но и всем, кто не хочет разучиться критически мыслить.

     «Мне нравится определение войны, которое дал один американский генерал: «Война – это узаконенный способ разрушать вещи и убивать людей». Информационная война не разрушает вещи, но влияет на души, сознание и поступки людей, то есть манипулирует ими.

     В чем особенность манипулирования? Оно всегда осуществляется скрытно. Если вы понимаете, что на вас влияют, это уже не манипулирование. Ведь главной целью манипулирования является влияние на поведение людей, их сознание и мысли.

Информационная война – это максимальное выражение медиаманипулирования. Когда такие войны происходят и какова их цель? Одной из целей информационной войны является влияние на морально-психологическое состояние противоборствующей стороны. Лишить ее силы и способности к сопротивлению, деморализовать. Вторая задача – повлиять на свою сторону. Внушить ей веру в справедливость действий. И мобилизовать, если потребуется.

     Как правило, информационные войны происходят вследствие межгосударственных конфликтов (как сейчас мы наблюдаем между Россией и Украиной). Информационные войны также могут быть частью внутренней политики. Когда речь идет об остром политическом столкновении (особенно во время выборов, когда ставка очень велика) или при остром политическом кризисе – тогда также возникает ситуация информационной войны.

     Почему медиарегулирование становится возможным? Оно основывается на ряде психологических, социальных закономерностей и потребностей человека. Основные психологические особенности, на которых строится манипулирование: люди хотят видеть мир объясненным; люди верят в то, что существует тайна; люди хотят быть в большинстве (это дает им чувство сопричастности к чему-то большому), люди хотят быть на стороне справедливости.

     Остановимся на этих особенностях поподробнее. Люди хотят понимать, что происходит. Человек не в состоянии поверить в то, что некоторые вещи просто случаются, не имеют объяснения, что некоторые вещи хаотичны. Мы нуждаемся в объяснении этого мира. Помимо этого, мы хотим, чтобы объяснение мира давалось нами самими. Нам не нравится, когда нам предлагают варианты со стороны. Нам лестно думать: мы настолько умны, что сами до этого дошли.

     Вместе с тем, поскольку люди — существа ленивые, они не хотят «шевелить мозгами». Предпочитают, чтобы объяснения, к которым они приходят, были простыми и не противоречили той картине мира, которая существует у подавляющего большинства. Почему? Ответ прост: мы хотим ощущать себя частью большого целого. Нам кажется, что на стороне большинства правда, и если ты находишься на стороне большинства, ты — победитель. 

     Что делает масс-медиа? Создает у нас впечатление, что, разделяя их позицию, мы находимся среди большинства. Мы не решаемся бросить вызов этому большинству. Существует теория спирали молчания (которая, кстати, находит множество подтверждений): если ваша точка зрения противоречит точке зрения масс-медиа (мнению большинства), вы не решитесь высказывать ее публично. Ведь вы уверены в том, что находитесь в меньшинстве. На самом деле, вполне возможны ситуации, когда вы представляете большинство, но поскольку масс-медиа создает картину единообразия, вы не решаетесь сказать об этом.

     Итак, СМИ формируют картину мира, объясняют, что в этом мире происходит. Человек не может жить в хаосе, поэтому нуждается в таком ликбезе. Но средства массовой информации не говорят нам, что есть хорошо, а что плохо. Они предлагают возможность зрителям самим сделать вывод. Для того, чтобы вывод получился «правильным», нас к этому должны подтолкнуть. Как? Возьмем события, происходящие в Киеве на Майдане. Вы смотрите ТВ и можете услышать следующие характеристики: волнения в Киеве, беспорядки в Киеве, погромы в Киеве. Описываются одни и те же события, но в зависимости от того, какой термин используется для их обозначения (например, революция или государственный переворот), у вас возникает к ним совершенно разное отношение.

     Что делает ТВ? Оно лишь называет явления. Выводы делаем мы сами. В этом отличие работы современных масс-медиа от советской пропаганды. Пропаганда всегда объясняет, что хорошо, а что плохо. В то же время, вам только кажется, что это ваши выводы, вас к ним подталкивают. В чем преимущество такого метода? Мы очень дорожим собственными мыслями. Потому что очень часто у нас мыслей немного — такова природа человека. Если нас упорно в чем-то убеждают, мы начинаем сопротивляться, нам кажется, что против нас совершают акт агрессии, посягают на нашу автономность. Это вполне нормальная реакция.

     ТВ нас не убеждает. Оно нам открывает возможность. «Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать». ТВ создает эффект живого присутствия. Не ролик на ютубе (это не замена ТВ), а именно телевидение создает у нас впечатление, что мы находимся здесь и сейчас, это происходит на наших глазах. Это чрезвычайно важно. Ни один информационный канал подобного эффекта создать не может. Поэтому Интернет не в состоянии заменить ТВ.

     Зритель знает, что политики, СМИ часто обманывают. Поэтому ТВ нашло выход: ссылаться на утечки информации. В хорошем репортаже часто можно услышать о том, что есть некие конфиденциальные сведения… Почему это так важно? Потому что за этим стоит еще одна закономерность — тяга к тайне. СМИ чуть-чуть приоткрывают завесу, показывая «краешек правды».

     «Вброс» в блоге — также прекрасный способ манипулирования. Нам открывают пространство для домысливания. Это называется «зона Уэйта» (или «фальшивая утечка информации». — Ред.) – по имени первооткрывателя этого феномена. На этом основана вся конспирология о неких силах: третьих, четвертых, пятых, которые стоят за политикой. Нам как бы показывают конец ниточки, и кажется, что потянув за нее, мы разгадаем этот секрет. Возникает колоссальная конспирология, строятся схемы, как объяснить мир, те или иные политические события. Возьмем Украину: там с одной стороны американцы, с другой — Европейский союз, с третьей — кто-то еще. Скажите, в вашей личной жизни очень много смысла? Нет. В нашей жизни очень много совпадений, стечения обстоятельств. В политике — то же самое.

     Не нужно искать хитрости там, где есть простые человеческие мотивы — жадность, глупость и трусость. В том, что президент Янукович оставил свою страну, разве был какой-то хитрый замысел? Мне кажется, за этим стоит элементарная человеческая трусость.

     О Майдане. Вы можете представить себе людей, которые умирают за деньги? Убивать других — да, но жертвовать собой — нет. Лучшие из нас могут жертвовать собой ради высоких идеалов, ради свободы, справедливости, многие из нас готовы пойти на многое ради своей семьи. Но не нужно искать в этом хитрого замысла ЦРУ. Мир гораздо проще, чем кажется. Его сложность возникает только в интерпретациях. Поскольку в мире действует много субъектов, возникает разнообразие мотивов, столкновений, которые приводят к хаосу. Мы же пытаемся все это концептуализировать, выстроить схему. И вот здесь на помощь приходит ТВ. Имейте ввиду: все схемы, на которые намекает ТВ, не просто просты, они примитивны. Они не могу быть не примитивными по одной причине: телевидение не рассчитано на интеллектуалов. Как сказал один выдающийся медиа-аналитик, «телевидение вообще не для умных людей».

     Благодаря чему проводится мощная манипуляционная стратегия? Самое простое и необходимое условие: нужно это контролировать. Кто контролирует ТВ? В России самые рейтинговые каналы принадлежат государству. Поэтому у нас проводить скоординированную информационную политику, направлять обществу один сигнал без всяких разночтений проще, чем в любой другой стране. Скажем, в Украине так работать не могут: у каналов разные владельцы. На Западе также так работать не могут — там есть плюрализм.

     Во время конфликта в Южной Осетии в 2008 г. РФ проиграла информационную войну. Российская информационная машина не была готова к борьбе в критической ситуации. Сейчас она оказалась готова. Из тех уроков извлекли очень важный опыт. Эта машина была заточена во время внутренней информационной войны 2012–2013 г. под ведение мощной информационной кампании. Представьте себе асфальтовый каток, который прокатывает площадь за площадью, он утюжит, его ничто не может остановить. Именно так сейчас выглядят российские масс-медиа. Несмотря на некоторый примитивизм, ряд проколов, эта информационная машина, нужно отдать должное, работает весьма эффективно. Работает лучше информационных машин Украины и Запада. Во многом это связано с профессионализмом людей, которые там работают.

     Существуют некие социокультурные обстоятельства, которые облегчают работу медийной машине. Например, у русских существует комплекс превосходства по отношению к украинцам. Думаю, для большинства это не секрет. Либо же вы не решаетесь себе в этом признаться. Для подавляющего большинства граждан России украинский язык — это исковерканная версия русского языка. Украинская культура — это эрзац-культура. История Украины — это недоразумение. Я нисколько не утрирую, это массовое восприятие. Согласитесь, что в таком случае информационный посыл, который направляет медиа-машина, как зерно падает в удобренную почву.

     О Крыме. У подавляющего большинства граждан России нет никаких сомнений в историко-культурной принадлежности Крыма. Для большинства россиян это даже не предмет для дискуссии. В идеологическом плане очень важный момент, какой термин вы употребляете. Вы говорите о воссоединении Крыма с Россией, присоединении или об аннексии. Всего лишь одно слово. Украинские медиа естественно говорят об аннексии, захвате, оккупации Крыма. Русские говорят одно слово «воссоединение» — и меняется вся картина. Это слово произносит ТВ. Нам его легче принять и проглотить, потому что у нас есть внутренняя историко-культурная убежденность принадлежности Крыма к России.

     Кстати, слово « #бандеровцы» — блестящий образец одного из приемов. Дело в том, что некоторые звукосочетания вызывают определенную психо-эмоциональную реакцию. Если много звука «и» — это что-то слабое, «о» — мягкое и доброе. А вот использование «ц», шипящих звуков вызывает ощущение чего-то тревожного и мрачного. Повторите несколько раз про себя «огурцы-огурцы-огурцы, эти зловещие темнозеленые плоды, которые с давних пор формируют заговор против помидорчиков»… Если нам постоянно говорят о бандеровцах, мы начинаем воспринимать эту угрозу как вполне реальную. Это свойство человеческой психики. Дело в том, что наш мозг не в состоянии отличать воображаемые ситуации от реальных. Например, когда вам снится, что вы опаздываете куда-то, например, на экзамен, вы переживаете практически те же ощущения, что и наяву.

     Манипулирование повесткой дня. Если ради интереса посмотреть аналитические выпуски Первого канала, канала « #Россия», вы заметите, что в нашей стране нет других проблем, кроме адаптации Крыма и кризиса в Украине. У нас нет инфляции, снижения наших доходов и т. п. Это называется манипулированием повесткой дня. За подобным манипулированием стоит простая психологическая закономерность: в голове у каждого из нас не может помещаться более четырех-шести мыслей (у наиболее выдающихся семь-восемь, у некоторых и того меньше — две-три).

     Общественную повестку, то, какие мысли должны нас занимать, определяет телевидение. Если масс-медиа считают, что для общества нет проблемы важнее группы Pussy Riot или закона Димы Яковлева, нам об этом будут твердить постоянно. Кстати, немногие вспомнят, о чем этот закон. Знаете почему? Для ТВ совершенно не важно, чтобы вы знали это. Важно одну повестку дня заменить другой. Это происходило, когда, например, в России шли протесты — против нечестных выборов, против Путина. Что делает в этом случае ТВ? СМИ не говорят, мол, господа, не надо выходить и протестовать — это плохо. Ведь в таком случае некоторые из вас из чувства противоречия вышли бы на площади. Вам показывают: у нас есть более важные проблемы, например, осквернение храмов, проблемы усыновленных за границу детей. Особенно хорошо «идут» дети. Имейте ввиду, как только возникает необходимость отвлечь общество от чего-то по-настоящему серьезного, тут же будут настойчиво всплывать проблемы детей.

     Используя вышеперечисленные приемы и методы, создается картина мира — реальность. Если мы принимаем телевизионную реальность, мы начинаем поступать в соответствии с ней — это аксиома.

Цель медиаманипулирования — создать целостную картину мира, где становятся оправданными многие действия и поступки, которые никогда бы не были понятны и оправданы вне этой картины. Почему мы соглашаемся, что картина мира именно такая? Не потому, что нас так умело водят за нос, а потому что нам лень. Для людей характерен принцип экономии мышления. Если нам предлагают определение, подходящее под наши стереотипы, картину мира, которая не разбивает наши представления, мы ее охотно принимаем. Люди ленивы. Самая тяжелая работа в мире — думать. Два часа по-настоящему интеллектуальной интенсивной работы равносильно по физиологическим затратам восьмичасовому рабочему дню грузчика. Поэтому не стоит ругать циничных политиков, прожженных журналистов, если хотите кого-то упрекнуть — упрекайте в первую очередь сами себя.

     Методы медиаманипулирования. Их огромное количество, я назову несколько, с которыми мы чаще всего сталкиваемся. Если хотите, чтобы общество сделало выбор в пользу чего-то, вы можете доказывать, что это «что-то» очень хорошее — мягкое, пушистое, доброе и нежное, правильное, справедливое. А можете поступить иначе: показать, что другое (которое вы хотите, чтобы не выбирали) — ужасно. Это называется «пугающая альтернатива» — создание негативного восприятия чего-либо. Покажите ужас, который с этим связан — кровь, насилие, хаос. Тогда люди будут делать выбор в пользу того, что этому противостоит.

     Теперь посмотрите, какой тон преобладает в освещении событий в Украине. С ноября 2013 года — беспорядки, волнения, погромы. Вспомните выпуски новостей, когда на Майдане произошли действительно кровавые события. Это были кадры, которые быстро менялись, пламя, горящие шины, бегущие люди на фоне тревожной музыки… Вы наверное, думаете, что это делается для пущего драматического эффекта? Нет, за этим стоит очень большой смысл — в это время людей погружают в трансовое состояние. Наша способность к критическому восприятию снижается, наше подсознание открывается. Это один из приемов нейролингвистического программирования. Когда вы видите репортажи с Украины, у подавляющего большинства зрителей возникает стойкая ассоциация: Украина — это хаос. А что тогда Россия? Это космос, порядок, оплот мира и стабильности.

Критический взгляд на тех, кого сейчас не время критиковать. Вопросов пост.