Замена букв

Как правительство должно ответить на санкции, или Про слона и Моську

После введения очередных санкций (https://www.rbc.ru/economics/07/04/2018/5ac7d8b89a79474597eef7b2) российский фондовый рынок ушел в жесткое пике. С пятницы индекс РТС упал на 12%, курс акций «Русала» в Гонконге  - на 55%. Падение крупнейших голубых фишек, которые даже не попали в санкционные списки (Сбербанк, «Лукойл») составило от 10% до 20%. Курс доллара достиг почти 64 рублей, а курс евро - 78. Как Россия должна ответить на эти санкции?

Начнем с предыстории вопроса. Владимиру Путину удалось выстроить очень эффективную альтернативную реальность для внутреннего потребления (см. мою статью «Экономика вранья» https://www.vedomosti.ru/opinion/articles/2014/09/08/ekonomika-vranya). Вкратце, намного дешевле из всех утюгов рассказывать, что мы стали великими или крутыми, чем на самом деле стать великими и крутыми. Проблема в том, что с какого-то момента сами чиновники стали верить в информацию, которую они скармливают через федеральные каналы населению (к примеру, Мария Захарова признается, что смотрит новости телеканала «Россия» и много для себя узнает нового https://www.facebook.com/maria.zakharova.167/posts/10216437793087068). В связи с этим возникли две глобальные проблемы:

- Чиновники, которые поверили, что мы действительно встали с колен, и если мы захотим – то всему миру покажем геополитическое огого.

- Запад, который первое время на проказы Путина реагировал довольно вяло, пытаясь играть стратегию «ты г… не трогай, оно и вонять не будет».

Агрессивные попытки показать всем, что мы встали с колен и готовы это доказать, начались не вчера и даже не с Крыма, а более 10 лет назад. В ноябре 2006 г. произошло убийство Литвиненко в Лондоне (которое никто, кроме Путина, санкционировать не мог).  В феврале 2007 г. была знаменитая мюнхенская речь, когда Путин уже официально заявил, что мы готовы к новому противостоянию с США, НАТО и вообще с Западом. В августе 2008 г. Россия напала на Грузию, фактически выступив за одну из сторон во внутригрузинском конфликте.

После первой волны путинской агрессии случился жесткий финансовый кризис. Индекс РТС со времени войны с Грузией по декабрь 2008 г. упал в 3 раза (с июня 2008 г. по декабрь 2008 г. - в 4 раза). Уже в 4-м квартале 2008 г. российскому правительству было не до геополитических игр – приходилось в ежедневном режиме отгружать вагоны бабла дружественным олигархам, чтобы спасти их от банкротства. Запад, наверное, тогда подумал, что его тактика «Путина не трогай, он и вонять не будет» сработала. Однако как только цена на нефть опять поползла вверх, финансовые рынки стабилизировались, Путин опять раздухарился на геополитическом поле. Оттяпал Крым, сопровождая весь процесс потоками лжи – то нас там нет и мы туда не собираемся, то мы туда пойдем, прикрываясь женщинами и детьми https://goo.gl/z4Fv5B, то мы там были с самого начала. Потом развязал войну в Донбассе, постоянно отрицая наличие там российских войск, хотя уши нашего военного присутствии там торчали из всех щелей. Наконец, сомнительная операция в Сирии, чтобы на российских штыках вернуть режим Асада к власти. Запад понял, что хотя они г… и не трогали, но воняет оно на весь мир все больше и больше, и проблему нужно решать. Серия российских санкций, которая началась в 2014 г. – это реакция на второй раунд российской международной агрессии.

Чтобы понять, как должно реагировать российское правительство на санкции, нужно для начала понять, как работает западное общество. Оно крайне медлительно и бюрократично. Введение любые мер, а также их отмена требует значительного времени и согласований. Именно поэтому первый раунд агрессии для России прошел безнаказанным – западные бюрократы решили посмотреть - а вдруг проблема сама собой рассосется. После второго раунда агрессии Запад понял, что не рассосется, и после долгих согласований и обсуждений принял для себя принципиальное решение, что после каждого агрессивного шага правящий режим в России нужно наказывать все больнее и больнее. Именно поэтому те шаги и действия, которые прощались нам 10 лет назад, вызывают жесткий отпор сегодня.

У России сейчас два варианта реакции. Первый вариант – продолжить играть стратегию слона и моськи, понимая, что слон уже разъярен. Второй вариант – признать (хотя бы кулуарно), что силы не равны, перестать тявкать на слона и даже сделать какой-то примирительный шаг навстречу.

Рассмотрим первый вариант – продолжать заливисто лаять и пытаться укусить слона за лодыжки. Мы эту тактику играем последние несколько лет. На каждый раунд санкций придумываем, как бы побольнее укусить Запад. На акт Магнитского мы ответили «антисиротским законом», запретив усыновление наших сирот гражданам США, а также запретили въезд в Россию ряду граждан США, которые «причастны к нарушениям основополагающих прав и свобод человека», а также еще как-то провинились перед Россией. В августе 2014 г., в ответ на крымско-донбасские санкции, Россия ввела антисанкции – запрет на импорт продовольствия из стран Запада. Иными словами, каждый раз мы бомбили Воронеж с фактически нулевым ущербом для зарубежных стран.
Вообще Россия не может нанести никакой серьезный урон Западу. Россия – это менее 2% от мирового ВВП (США и Европейский союз – 50%). Структура нашей внешней торговли - это обмен ресурсов на все остальное. Запад может довольно легко заменить наши ресурсы предложением с других рынков. Даже если это вызовет некоторый рост цен, это не будет большой проблемой, так как доля ресурсов в добавленной стоимости современных экономик – всего несколько процентов. России же заместить товары и технологии Запада просто неоткуда. Все эти «Роснано», «Ростех», «Сколково» потерпели фиаско. Внутреннего рынка для такого объема производимого сырья просто нет. Если Россия решит ограничить экспорт своих ресурсов, это ударит, прежде всего, по России. Мы просто лишимся экспортной выручки, а значит, и возможности покупать критически важный импорт из-за рубежа. У России объективно нет рычагов, чтобы нанести хоть какой-то ощутимый экономический урон Западу. А у Запада есть. Реакция российских финансовых рынков на очередные санкции показала, как больно нам может сделать Запад, даже не прилагая никаких серьезных усилий со своей стороны, а мы никак не можем адекватно ответить (после того, как МИД пообещал жестко ответить на американские санкции https://t.co/7F9PBbAUSE, индекс Dow Jones вырос на 2%). Если мы примем решение наращивать конфронтацию, вводя ответные санкции (толку от которых с точки зрения урона врагу будет ноль), это может вызвать только раздражение на Западе, и как следствие, введение против нас новых санкций, которые могут быть намного болезненнее, чем этот раунд. Например, если в списки включат «Газпром», «Лукойл», «Роснефть», Сбербанк, «Норникель». Это будет означать коллапс российского фондового рынка и глубокий кризис в экономике.

Второй вариант, безусловно, неприятен для российских ястребов, однако это единственно возможный выход из кризиса. Безусловно, Советскому Союзу было в конце 1980-х неприятно признать, что он проиграл холодную войну. Но если бы мы признали этот факт на 10 лет раньше, то и реформы можно было бы провести куда мягче, без шоковых терапий, потрясений и массового обнищания населения. А так, СССР вышел из гонки вооружений только в тот момент, когда экономика была даже не на грани банкротства, а находилась в состоянии банкротства, и проведение дальнейшей политики конфронтации было физически невозможно. Мы сейчас находимся в похожем положении. Четырехлетняя санкционная война показала, что силы, мягко говоря, не равны. Мы уже исчерпали методы своего экономического воздействия, а Запад нет. Если США и Европа захотят, они смогут одномоментно обанкротить все ключевые российские компании и госбюджет, например, введя эмбарго на импорт ресурсов из России или расширив санкционные списки за счет других российских крупных компаний. Поражение в этой санкционной войне России придется все равно признать, рано или поздно. Лучше рано, сохранив хоть какое-то лицо, чем в стадии банкротства экономики, приползая на коленях к Западу с просьбами хоть как-то подкормить нас гуманитарной помощью (см. кейс 1991-1992 гг.)

Какие конкретные меры российское правительство могло бы предпринять для снижения конфронтации с Западом? Есть три очевидных (и выгодных для страны) шага – это отмена антисканкций, прекращение поддержки сепаратистских войск на Донбассе и вывод войск из Сирии. Отмена ограничений на импорт продовольствия с Запада не только позволит продемонстрировать, что Россия желает снижения напряжения, но и также резко понизит цены на продовольствие внутри России. Это миф, что от эмбарго страдают  хипстеры. Из-за него выросли цены на продукцию массового спроса – овощи, молочные продукты, мясо. Отказ от поддержки непризнанных режимов ЛНР и ДНР и передача границы под контроль Украины позволят показать, что мы не собираемся в дальнейшем искусственно подогревать внутриукраинские конфликты. Наконец, вывод (по-настоящему окончательный) войск из Сирии и прекращение поддержки Асада – это шаг в том же направлении. Мы отказываемся от агрессивной внешней политики и поддержки невменяемых диктаторов. Опять же уход из Украины и Сирии позволит сэкономить значительные средства для бюджета, которые можно будет направить, например, на поддержку социально незащищенных групп населения.

Согласится ли Путин на второй сценарий? С одной стороны, он противоречит всей той риторике отношений с Западом, которую он выстраивал последние 10-15 лет.  С другой, уже очевидно, что Запад принял политическое решение реагировать на каждое агрессивное действие России, и если Путин продолжит дергать кота за усы, то очень быстро экономика под гнетом санкций скатится в полномасштабный кризис, и он потеряет власть в результате мягкой или жесткой революции. А власть – это то, что Путин любит больше всего. Единственный способ для Путина ее сохранить – это перестать раздражать Запад.

Владимир Милов: «На фоне флирта с Путиным санкции США выглядят как „договорняк“»

6 апреля США ввели новые санкции против 24 российских бизнесменов и чиновников.  В список попали, в частности, Олег Дерипаска,  Алексей Миллер, Виктор Вексельберг и другие. Это сразу же отразилось на акциях принадлежащих им компаний. Акции «РусАла» опускались в ходе торгов на 12,2%. Владимир Милов разъяснил The Insider, что представляет из себя новый список и почему при видимой солидности его фигурантов санкции не нанесут ущерба Путину. 

Опубликованные в пятницу американским Минфином дополнения в так называемый “SDN-list” — специальный «черный список» лиц, находящихся под санкциями — 24 физических и 14 юридических лиц из России, безусловно, гораздо более серьезный шаг по части усиления санкционного режима по сравнению с беззубым «телефонным справочником», появившимся на свет в январе. В отличие от январского списка «всех сверхбогатых россиян» (в отношении которого американские власти специально подчеркивали, что это «не санкционный список»), включение в “SDN-list” имеет вполне жесткие практические последствия для фигурантов в виде блокировки активов в США и запрета для американских физических и юридических лиц на ведение дел с этими людьми и компаниями. Сильная сторона вновь опубликованного списка также в том, что он перечисляет действительно релевантных людей, имеющих прямое отношение к верхушке действующей российской власти — в отличие от абстрактного январского списка миллиардеров.

Вместе с тем впадать в эйфорию тоже не стоит. Из 24 российских физических лиц, включенных в список, 20 — чиновники или бизнес-функционеры, работающие на государство и особо не зависящие от внешних финансовых рынков. Собственно, чиновников здесь большинство — 14 из 24.

При этом среди них есть такие экзотические персонажи, как тульский губернатор Дюмин, которому явно плевать на санкции, и непонятно, как он вообще сюда попал (есть версия, что американцы просто купились на спекуляции наших «политологов» о том, что Дюмин — возможный преемник Путина, хотя «выборы 18 марта» убедительно показали нам, что Путин не собирается передавать власть никаким «преемникам»). Или Патрушев, который на бирже не обращается и в США тоже не собирается.

О символическом характере санкций против такого рода людей свидетельствует факт визита руководителей СВР и ГРУ Нарышкина и Коробова в Вашингтон в январе — визита, состоявшегося несмотря на то, что оба они давно включены в “SDN-list”. (Кстати, главы ФСБ Бортникова, который тоже наведывался в январе в Вашингтон, там нет.) Или чиновники типа Олега Говоруна, Владимира Колокольцева или Михаила Фрадкова — имена громкие, но с Западом они никак не связаны, и практических последствий их внесение в этот список никаких не несет, это такой своего рода «наполнитель».

Для бизнес-функционеров включение в “SDN-list” тоже не имеет прямых последствий. Например, глава «Роснефти» Игорь Сечин в этом списке фигурирует давно — что не мешает «Роснефти» вести бизнес по всему миру. Вряд ли включение в этот список глав «Газпрома», ВТБ, Газпромбанка — Миллера, Костина, Акимова — помешает вести деятельность возглавляемым ими структурам. Тем более что для опубликованного американским Минфином списка характерен один момент: довольно мощный список фигурантов-физлиц вовсе не транслируется в широкий перечень юридических лиц, подпадающих под санкции — список юрлиц весьма узок (всего 14, из которых 8 относятся к Олегу Дерипаске — о нем чуть ниже). Ни одного лица, связанного с «Газпромом», в списке нет — а между тем, Алексей Миллер сам непосредственно не участвует в хозяйственной деятельности «Газпрома», все контракты заключают разнообразные «дочки» газовой монополии. Сколько шума было от американских политиков по поводу, например, того же «Северного потока», но ни Nord Stream AG, ни Nord Stream 2 AG (компании-операторы двух очередей проекта) в списке нет. Нет там ни Газпромбанка, ни «Сургутнефтегаза» — а наличие в списке лично Андрея Акимова и Владимира Богданова мало что значит.

Что действительно имеет огромное значение — так это включение в список по-настоящему крупных и международно активных бизнесменов Олега Дерипаски и Виктора Вексельберга. В дополнение к Дерипаске санкции распространены аж на 8 связанных с ним юрлиц (крупнейшие его активы), по Вексельбергу — на группу «Ренова». Это действительно мощный удар по крупным бизнес-структурам, связанным с путинской системой власти. На практике такой шаг уничтожает международные перспективы этих бизнесменов: они попали в один разряд, скажем, с иранскими бизнес-конгломератами, которых в свое время после включения в “SDN-list” участники международных рынков начали всячески обходить стороной.

Вместе с тем, тут есть свое «но». Насколько американские санкции против Дерипаски и Вексельберга реально наносят удар по Путину? Это большой вопрос. С Вексельбергом отношения очевидно и давно охладились: ярким свидетельством тому были обыски и аресты в «Ренове» в сентябре 2016 года. Дерипаска, безусловно, ближе к Путину, однако в последнее время поступало много сигналов о том, что Путин раздражен его постоянными просьбами о господдержке, неспособностью разрешить корпоративный конфликт с Потаниным в «Норникеле» и т. д. Едва ли обнимашки на камеру с Настей Рыбкой в компании вице-премьера Приходько добавили Дерипаске авторитета. В «силовом» окружении Путина давно точат зуб на Дерипаску как на главного кассира «ельцинской семьи», перспективу реставрации влияния которой силовики хотят закрыть раз и навсегда.

А тут такое удобное совпадение — Дональд Трамп начал нешуточную войну против импорта зарубежной стали и алюминия в США, и тут же под политическим предлогом вводятся санкции против одного из крупнейших поставщиков алюминия в США, «Русала», крупнейшие акционеры которого — Дерипаска и Вексельберг. И в ВТО не оспоришь: санкции не носят торговый характер!

Зато новый список Минфина США не включает таких известных персонажей, как Роман Абрамович или Алишер Усманов. По Усманову это вообще трудно объяснимо: он открыто занимается в России «развитием интернета» (читай: созданием системы госконтроля и манипулирования в сети), за что, собственно, Америка во многом и вводит санкции. Влияние Абрамовича в российской системе власти очевидно выше Дерипаски и Вексельберга. С Усмановым, кстати, связан еще один интересный момент: в свежий санкционный список попал его младший партнер по «Металлоинвесту» Андрей Скоч (хотя какое там у него политическое влияние?!..), а вот сам Усманов попадания в список избежал.

Да, в списке есть и зять Путина Кирилл Шамалов — но он продал почти все свои акции в «Сибуре», а самого «Сибура» в санкционном списке нет. Да, есть Игорь Ротенберг — но ранее в “SDN-list” уже попали все остальные Ротенберги, так что тут ничего нового. Керимов? Ему сейчас вообще не до этого.

Вспоминая последний телефонный разговор Трампа с Путиным, поздравления с «победой на выборах» и приглашение посетить Вашингтон, опубликованный сегодня список оставляет некий осадок «договорняка». Да, сам по себе этот шаг серьезен, однако для большинства затронутых лиц прямых последствий он не несет. Те, для кого несет — Дерипаска и Вексельберг — немного выпали из обоймы. Российские официальные лица, конечно, выступят с дежурной порцией гневных комментариев, но на самом деле произошедшее для них — из серии «все, что нас не убивает».

Почему американская администрация все же решилась на какой-то более значимый шаг после длительного саботажа санкций и на фоне явного флирта с Путиным? Видимо, свое влияние оказывает расследование Роберта Мюллера — нельзя больше так явно саботировать очевидный запрос американского истеблишмента на серьезные действия против Путина. Но надо отдать администрации Трампа должное: они поступили мастерски, сделали так, что и опубликованный список выглядит солидно, и, с другой стороны, не нанесли особого ущерба Путину. Да, коммерческие последствия для «Русала» и «Реновы» будут — но тем быстрее их сможет купить какая-нибудь российская госкомпания. А Путин спокойно приедет в Вашингтон и будет обсуждать там раздел Сирии и мира — в то время как «Газпром», «Роснефть», «Новатэк», Сбербанк и т. д. новыми санкциями непосредственно не затронуты.

Экономика объединения оппозиции, или При чем здесь Навальный?

Правительство намерено ограничить импорт алюминия для поддержки компании Дерипаски.

Правительство планирует поддержать попавший под санкции США «Русал» Олега Дерипаски за счёт стимулирования внутреннего спроса на алюминий в 2,5 раза. «Дорожная карта» развития отрасли до 2023 года, которую утвердил вице-премьер Дмитрий Козак, предполагает субсидии промышленности при использовании алюминия, расширение сфер его применения, жесткие ограничения по импорту, новые требования по локализации для машиностроителей, а также содержит очередную попытку сократить долю на рынке пластиковой упаковки. Но потребители поддерживают далеко не все идеи правительства.

Вице-премьер Дмитрий Козак 27 июня провел совещание с чиновниками, «Русалом» и другими «заинтересованными организациями», по итогам которого утвердил «дорожную карту» по развитию алюминиевой промышленности РФ до 2023 года. Программа призвана увеличить спрос на металл в РФ и нужна прежде всего единственному производителю первичного алюминия в стране — «Русалу» Олега Дерипаски, который 6 апреля попал под санкции США. «Русал» экспортирует около 80% алюминия: в 2017 году при выпуске в РФ немногим менее 3,6 млн тонн компания продала на внутренний рынок до 1 млн тонн.

В «дорожной карте» 22 мероприятия в области госзакупок и закупок госкомпаний, тарифного регулирования, таможенных ограничений, расширения сфер применения алюминия, создания новой продукции и новых производств. Еще в 2016 году Олег Дерипаска говорил, что программа развития отрасли до 2024 года, которую разрабатывала рабочая группа под руководством Минпромторга, предполагает рост потребления алюминия в РФ до 2,5 млн тонн, но придется потратить 140 млрд руб. Этот же ориентир называл 9 июля глава Минпромторга Денис Мантуров.

Также на совещании у Дмитрия Козака рассматривались еще десять предложений по дополнительному стимулированию спроса в промышленности, но их будут обсуждать как минимум до октября.

В «Русале» заявили, что «для алюминиевой отрасли РФ поддержка производителей высокотехнологичной продукции из алюминия сейчас особо актуальна». В Алюминиевой ассоциации (входят «Русал» и крупнейшие производители алюминиевой продукции, включая американские Arconic и Ball, а также ее потребители) уточнили, что потребление алюминия в России в последние годы «растёт быстрее, чем в остальном мире, но всё ещё почти на треть отстает от уровня развитых стран».

Металл остановят на границе.

Ряд предложений «дорожной карты» направлен на прямое ограничение и снижение импорта. На базе данных Евразийского экономического союза (ЕАЭС), в 2017 году в РФ ввезено 183 тыс. тонн алюминиевой продукции на $930 млн по кодам ТНВЭД 7603–7616. Но в «Русале» говорили, что реальный потенциал импортозамещения составляет 500 тыс. тонн в год (в пересчете на первичный алюминий — 750 тыс. тонн в год).

В итоге к 15 октября предлагается внести в правительство предложения по увеличению ввозных пошлин на алюминиевую продукцию выше уровня связывания ВТО. Сейчас эти пошлины в ЕАЭС составляют 5–15%. Процесс может быть сложным, поскольку Россия не может менять ставки пошлин в одностороннем порядке и потребуется согласие остальных членов ЕЭАС. Но советник юридической фирмы DLA Piper Вильгельмина Шавшина указывает, что повышение пошлин для РФ может быть проведено путём изъятия продукции из единого таможенного тарифа. Процедура позволяет временно устанавливать ставки, отличные от общих для ЕАЭС.

Также планируется задействовать государственный закупочный ресурс. Госкомпании должны будут внести в свои профильные документы дополнения, «касающиеся закупок продукции с использованием алюминия у российских предприятий» (проекты директив ожидаются к 15 августа). В ФЗ-44 и ФЗ-223 предлагается внести изменения, предусматривающие использование российских алюминиевых полуфабрикатов в закупаемом импортном транспорте и оборудовании по офсетным соглашениям (проект ожидается к 1 сентября). Также речь идет о запрете или ограничении доступа отдельной импортной алюминиевой продукции к государственным и муниципальным закупкам (за исключением товаров из ЕАЭС, проекты также ожидаются к 1 сентября).

Только российские сплавы.

В постановление правительства №719 от 17 июля 2015 года, где описаны технологические операции, соответствие которым дает машиностроителям доступ к субсидиям, «дорожная карта» предлагает внести «требования по изготовлению или использованию компонентов из российских алюминиевых сплавов». Конкретики нет, но в предложениях, которые будут обсуждаться до октября, говорится о мерах для достижения к концу 2019 года 90% локализации таких комплектующих. Условия субсидий производителям сельхозтехники должны расширить, если они будут использовать больше российского алюминия (проект ждут к 15 августа). Есть и прямые запреты — например, импорта колес, укомплектованных шиной (ТНВЭД 8708 70). Обсуждаемые идеи, среди прочего, предполагают льготы и субсидии производителям и пользователям алюминиевых вагонов.

Замглавы ассоциации «Росспецмаш» (производители сельскохозяйственной, строительной и иной спецтехники) Вячеслав Пронин отмечает, что выпуск алюминия — фактически монополизированный рынок и «есть риск, что компании увеличат цены, от чего пострадает производитель конечного продукта». «Когда год назад производители алюминиевой продукции просили Минпромторг включить в 719-е постановление требования по использованию российского алюминия, им отказали»,— подчеркивает он. Впрочем, уточнили в «Росспецмаше», при выпуске сельхозтехники «используется не так много алюминия».

В группе «ГАЗ», также подконтрольной Олегу Дерипаске, уже закупают только российский алюминий и называют ограничения «правильным шагом с точки зрения углубления локализации». Производители алюминиевой продукции «вряд ли будут удовлетворены ценами и объемами автоконцернов». Идею локализации на 90% он называет нереалистичной: на авторынке уже выстроены технологические цепочки поставок, «планирование которых занимает годы». Широкое использование российского алюминия возможно только в массовом сегменте, «где не такие жесткие требования к качеству».

Вытеснение пластика.

Ряд мер грозит возобновлением конфликта между алюминиевыми компаниями и производителями напитков. Так, к 1 марта 2019 года должен быть готов документ о внесении изменений в постановление правительства №284 от 9 апреля 2016 года, устанавливающее ставки экологического сбора за утилизацию товаров, если ее не осуществляют производители или импортеры. Предлагается повысить ставки сбора на пластмассовую упаковку «с целью стимулирования использования возобновляемых материалов». Также Дмитрий Козак поручил до 1 сентября представить предложения по регулированию производства алюминиевой и пластиковой упаковки для алкоголя «с учетом зарубежного опыта».

Глава ассоциации «РусПэк» (объединяет, в частности, «Кока-кола эйчбиси Евразия», «Пепсико холдингс», «Проктер энд Гэмбл», «Тетра пак») Любовь Меланевская называет рост ставок на пластмассовую упаковку необоснованным. «Если цель — забота об экологии, нужно оценивать полный жизненный цикл производства и утилизации упаковки, сравнивать воздействие разных видов упаковки на экологию на основании профессиональных расчетов, а не популистских лозунгов»,— говорит она. В Danone также подчеркивают, что «необходимо в комплексе работать над переходом к циклической экономике, а не только стимулировать использование какого-то одного материала в ущерб другим».

Спор между производителями пластиковой и алюминиевой упаковки для алкоголя идёт не первый год. С 2017 года в РФ уже нельзя выпускать пиво в пластиковой таре объемом более 1,5 л для внутреннего рынка и торговать им в стране. В результате, по оценке Союза российских пивоваров, в 2017 году продажи пива снизились на 4–5%. Директор по корпоративным отношениям AB InBev Efes Ораз Дурдыев сказал, что сейчас на ПЭТ-упаковку приходится около 40% рынка пива: «Мы считаем недопустимыми нерыночные методы регулирования и по-прежнему уверены, что у потребителя должен быть выбор». По его словам, пиво в пластиковой таре обеспечивает большую доступность легального и безопасного алкоголя для потребителя.

Алюминий без границ.

Для расширения использования алюминия предлагается утвердить правила по проектированию и применению металла в электроснабжении зданий и строительстве мостов (к августу и декабрю), и в целом актуализировать действующие стандарты и правила во всех отраслях «не позднее декабря 2023 года». Отдельно зафиксированы идеи создания за счёт внебюджетных средств литейного производства, перерабатывающего алюминиевые сплавы под нужды промышленности (предложений ждут до 1 октября), и создания «зоны с преференциальными условиями» (доклад к концу года). Под последним, скорее всего, имеются в виду проекты «Русала» по созданию «технологических долин» в Красноярске, Хакасии и Волгограде, куда приглашаются переработчики алюминия.

Есть ряд идей по расширению применения алюминия в авиации: к 1 октября 2019 года должен быть представлен доклад «о возможности использования мобильных сборно-разборных алюминиевых взлётно-посадочных полос и площадок на отдалённых и малонаселённых территориях». Тема актуальна: с1990 года количество аэродромов в РФ сократилось более чем вчетверо, до 227. Более 95% прекративших работу или сокративших её до минимума — аэропорты, обслуживающие региональные и местные воздушные линии с взлётной полосой 500–1800 м. Владимир Путин в недавнем послании Федеральному собранию указал на необходимость реконструкции и расширения сети региональных аэропортов, чтобы к 2024 году половина межрегиональных рейсов выполнялась напрямую, минуя Москву.

Более жёсткие и непопулярные идеи касательно авиапрома в «дорожную карту» пока не вошли. В них речь идёт в основном о серьёзных мерах по ограничению поставок в Россию иностранной авиатехники и стимулировании закупок российской. Обсуждается, например, отмена признания в РФ зарубежных сертификатов на иностранную авиатехнику и авиакомпоненты. Кроме того, есть идея включить в госпрограмму развития авиапрома до 2025 года подпрограмму по развитию авиации общего назначения для сельского хозяйства, медицинских нужд и пассажирских перевозок до 20 мест. Этот вопрос не раз поднимал Минпромторг, признавая, что региональную авиацию фактически приходится создавать заново, но к поддержке алюминиевой отрасли подобные масштабные инициативы имеют лишь косвенное отношение.

Ссылка на источник.