Да победи ты, блядь!

По данным социологических опросов, спецоперацию поддерживают около 69% россиян, в то же время 65% выступают за её прекращение.
Не дотянули до 147% )

Появляется всё больше свидетельств пыток задержанных. Это только вершина айсберга из жестокости, садизма и безнаказанности.

Вокруг меня было около 300 человек. Подъехали два черных бусика с «Алмазом» и стали около нас. Я заметил приближающуюся колонну спецтранспорта, не менее шести автозаков с омоновцами. ОМОН и Алмаз начали выбегать одновременно. Мы поняли, что окружены с трех сторон и начали убегать туда, где никого не было видно. Вскоре замечаем перед собой спецназ с автоматами в шлемах. Они остановили машины, выламывают двери, выбивают стекла. На людей направляют оружие, ставят на колени, кричат. Мы понимаем, что нам некуда бежать.

Я спрятался в укромном месте. Со всех сторон закрыто рекламными щитами. Но в одном месте был прозрачный участок без рекламы. Я смотрю на этот участок, вижу, как там на коленях стоит человек, его бьет спецназовец. Человек падает, его продолжают бить. Спецназовец наклоняется, что-то говорит человеку, потом поднимает голову и мы встречаемся взглядами. Манящим жестом указательным пальцем он говорит мне «иди сюда». Это был самый пугающий момент за этот вечер когда я понял, что моя песенка спета.

Меня побили и связали мои руки сзади. После этого три спецназовца отвели меня за угол и говорят: «Мы сейчас засовываем тебе в трусы гранату, достаем чеку, ты взрываешься, а мы скажем, что ты подорвался на неопознанном взрывном устройстве». Они засунули мне в трусы боевую гранату и отбежали. Потом вернулись, снова побили и повели обратно. У меня откололись куски от зубов, потому что ими мне приходилось носить свой рюкзак. Когда рюкзак падал — они меня били, я его поднимал, а они продолжали бить. Бьют постоянно, нон-стопом.

Меня положили в машину, я лежал в толпе, в автозак накидали человек 20. Мы лежали друг на друге. Время от времени нас били. Если ты на что-то жалуешься, тебя бьют дополнительно. Человек говорит: «У меня астма, я задыхаюсь». Спецназовец подходит, ставит ногу на горло, начинает его душить и говорит: «Ты можешь сдохнуть, нам все равно».

В какой-то момент меня вывели из общего автозака и привели в другой. Внутри с двух сторон стояли два спецназовца. Меня положили лицом в пол и 2-3 минуты били по ногам. Очень сильно опухли ноги. После этого меня привели обратно в общий автозак и повезли. Половину пути на моей шее стояла нога омоновца. Если ты хоть на сантиметр отрываешь лицо от земли — тебя начинают бить.

У меня при себе не было ни паспорта ни телефона. У тех, кто взял с собой телефон, его забирали и пытались разблокировать. Если ты не говоришь пароль — твой телефон ломают. У одного парня спрашивали пароль, а он не говорил. Его раздели догола и сказали: если не говоришь нам пароль, мы этими палками сейчас тебя изнасилуем. Парень сказал пароль, они начали смотреть его Telegram-каналы.

Были девчонки, лет по 18. Их провинность была в том, что когда кому-то было плохо, они обращали на это внимание. Подошли омоновцы и начали их оскорблять, типа: вы, продажные шлюхи. Одна девушка что-то ответила и ей отбрили часть волос. «Если вы не заткнетесь, мы вывезем вас в СИЗО, закинем в камеру к мужикам, вас там изнасилуют, а потом мы вывезем вас в лес. Так ваша история и закончится». Девчонок бьют значительно меньше, чем парней. Парней бьют очень жестко, нет никаких тормозов. Бьют руками, ногами, палками, прикладами. Когда нас выставили у стены, людей просто били головами об стену.

Нас привезли на перекидочный пункт, где людей перегружали в другие машины, которые ехали на ЦИП. Нас выводят из автозака. Ну как выводят: бьют и ты выбегаешь. Там — коридор, в нем около 40 человек, по 20 с каждой стороны. Пока ты по нему идешь, все тебя бьют. Бьют специально по голове, в пах, по ногам, чтобы ты падал. Когда ты падаешь, тебя бьют, пока ты не встанешь. В конце меня взяли за руки и ноги и закинули в автобус.

Я считаю, что с нами работал российский спецназ. На мне была майка «Свободу Сенцову». Они среагировали на эту майку: «Вот, ты еще и против России». Они говорили с русским акцентом и обращались к нам с позиции: «Вы, беларусы», отделяя себя от нас. «У вас такой хороший батька, что вам не нравится?» — беларусы так не говорят.

Есть дубинки резиновые, а есть — с металлическим стержнем внутри. До этого нас били резиновыми. Еще раз: нет никакой опции для сопротивления. Ты не сопротивляешься. Тебе говорят — ты делаешь. Ты молчишь. Ты не качаешь свои права. В автобусе ко мне подошел спецназовец, стал на меня и начал бить этой дубинкой с металлическим стержнем по голове. Т.к. это почти палка, после первого удара я уже почти ничего не чувствовал. Он побил меня некоторое время, ушел, на меня навалили еще людей. Было тяжело дышать. Непонятно, где лучше: сверху, где тебя бьют, или снизу, где ты задыхаешься. Потом из этого автобуса нас обратно через коридор вывели в автозак. В автозаках есть маленькие камеры, они рассчитаны на три человека. В такую камеру для перевозки запихали 8 человек. Я был около стенки, меня придавило к ней. В этот момент я увидел, что по стене течет кровь. До этого я не понимал, что у меня разбита голова, т.к. не чувствовал боли. Там было очень душно, я начал терять сознание, несколько раз отключался.

Когда мы приехали к ЦИПу и они открыли дверь автозака, я просто вывалился. Они сказали: «О, кажется, этот уже готов». Взяли за шкирку, выкинули из машины. Протащили по земле и оставили у травы. У меня была разбита голова, все тело было синим. Я не двигался и терял сознание. Меня начало тошнить, изо рта лилась слюна. Они бросили фразу: «О, и этот тоже под наркотиками». В какой-то момент меня начало трести.

Врач сказала, что я без сознания, чтобы меня больше не били. Всех остальных ставили на колени и избивали. Активистов и тех, кто, по их мнению, участвовал в организации, помечали красной краской и уводили отдельно. При этом на ЦИПе все время стоит жуткий крик и стоны людей из помещений. Говорят, там есть специальные комнаты для пыток, где избивают людей до потери сознания. Я думаю, что так и есть.

В больницах очень много раненых. С пулевыми ранениями, рассечениями, переломами. Докторов не хватает. Мне повезло, что скорая вывезла меня из ЦИПа. Это концлагерь, где пытают людей.

О мирных митингах.

Я испытываю презрение к "мирным митингам", хотя и прекрасно понимаю их природу. Мирные митинги - они не от смелости, а от трусости. Да, те, кто на них ходит смелее "диванных оппозиционеров", но это все равно трусость - просто разных сортов.
"Мирные митинги" - мирные потому, что у людей, которые на них ходят, на самом деле нет решимости. Им есть что терять. Они не готовы переступить за черту, вырваться из загона законов, устаноаленных им властью, которую они называют "преступной" и "нелегитимной". Эй, если власть "преступна" - почему вы ей подчиняетесь, почему соблюдаете ЕЁ правила - да еще и тогда, когда она сама на эти правила плевала с высокой колокольни?
Давайте честно - вы выходите на мирные митинги потому, что вы боитесь нарушить закон, переступить черту.
Сейчас вы митингуете как бы понарошку - надеясь, что вас будет не за что наказать, что послезавтра вы сможете вернуться на свою работу.
Вы кричите "мы здесь власть!".
Это смешно. Какая вы власть, если за вами нет силы, если вы - всего лишь стадо перепуганных и нерешительных овец, блеющих в унисон лишь до той поры, пока на них не спустили псов?
Я помню чувство разочарования, когда на оппозиционном митинге в Архангельске организаторы бодро прогнали с трибуны мужичка, робко заикнувшегося на тему "нам бы нужно что-то типа Майдана.. ну такого, небольшого".
Потом я увидел примерно то же самое в Москве - когда в толпе, оцепленной полицаями, какой-то мужик начал громко скандировать цитаты из конституции - что-то про право народа на мирные митинги и шествия. Было стойкое ощущение - если мужик не замолчит, его сейчас отпиздят свои же. И вот это было самым страшным. Да, страшно, когда рядом избитые люди, страшно, когда за тобой гонится закованная в броню тварь с дубинкой; но куда страшнее ощутить, что люди рядом с тобой не верят в то, за что выступают.

Революции не делаются нерешительными трусами, их делают те, кому нечего терять, кто уже все потерял и теми, кто не боится потерять всё.
В начале 20 века люди, делавшие Революцию, собирались сотнями тысяч без интернета и связи. Собирались, шли на ружейные залпы и рвали псов в серых шинелях. А потом еще вышвыривали из своей страны стервятников всех мастей, налетевших, чтобы оторвать от ослабевшей страны лакомый кусочек. А потом эти люди дни и ночи строили страну, сгорая и отдавая себя до конца, живя лишь верой в светлые идеалы и лучшее будущее.
Да, возможно, они в итоге просрали все свои достижения и построили концлагерь.. ну, "не ошибается лишь тот, кто ничего не делает"? А вот нихуя - бездействие - это тоже действие, как ни парадоксально.
Как бы то ни было - ни одно из наших нынешних прав не досталось нам просто так - да хотя бы восьмичасовой рабочий день - и за него было уплачено кровью. Кровью бесчисленных жертв, погибших в неудачных бунтах и восстаниях.

Никто не будет делиться с вами куском пирога за то, что вы ходите с шариками. Никто не боится людей с шариками.
Ни в одном неправовом, фашистском государстве люди не выбивали себе прав, не заплатив за них кровью.

И, да - говоря о презрении и трусости - я отношу это и к себе. "Я такое же быдло, как и Вы, сэр" - я такой же терпила и трус, как и остальная наша недооппозиция.
Впрочем, мне хотя бы хватает смелости в этом признаться.

Умное голосование - зачем голосовать за Людоедов?

ЛДПР/КПРФ ничем не лучше ядра. Голосуйте и агитируйте, чтобы УГ пошло во благо, России очень не хватает независимых депутатов, не упускайте свой шанс.
Сотни независимых кандитатов от "Открытой России" / "Объединенных демократов" / Городских проектов, могут пролететь, потому что оппозиция хочет голосовать за провластных кандитатов, что крайне абсурдно.

"Сотрудники российского телеканала «Дождь» должны вернуться в РФ, а их вид на жительство необходимо аннулировать", – министр обороны Латвии Артис Пабрикс.