Голая 12+

Как я посидел и что было дальше

Сидел я, стало быть, на удалёнке и писал код, когда ко мне пришли тонтон–макуты.

На самом деле это началось раньше. В телеге у меня было реальное имя и реальный аватар. Я состоял в чате нашего квартала, который был и остаётся одним из центров протестной активности. Ну там — чаю попить вместе, а то и флаг какой повесить.

Еблет у меня довольно приметный, а вот тревожности было мало. Я курил возле паркинга, собираясь поехать в город и сделать кучку повседневных дел, когда мимо меня прошла парочка в форме МЧС и девочка сказала своему мальчику: о, смотри, это ж тот чувак. Я докурил и пошёл в машину. Наверное, лучше было бы сразу свалить.

Через день или два мне позвонили со скрытого номера. Да, я лошара вдвойне — взял трубку. На том конце то ли полковник, то ли подполковник МВД спросил, могу ли я побеседовать. Могу, говорю. Через полчаса подъеду, говорит он.

Звонок в дверь. Домофон и вообще контролирумый доступ в подъезд нынче не в моде, так что ребятки приехали прямо ко мне под дверь. Трое, одетых в гражданское, с замотанными какими–то тряпками лицами. И офицер, который снял намордник, показал удостоверение и оказался тем самым (под)полковником. Общались мы довольно долго, а в результате мне было сказано, что "вы же понимаете, с 9 августа закон больше не работает" (sic!) и что я поеду в РУВД для беседы в любом случае, в том числе и с применением силы. Винтить меня на глазах у жены и детей я позволить не мог, потому собрался и поехал. В синем микроавтобусе, который ждал внизу, сидело ещё человек пять с замотанными лицами. Итого, на сраного программиста приехали вдесятером. Из нашего дома до этого уже дёргали людей на беседу, так что я сказал жене, что вернусь ночью. К счасть она не поверила и начала поднимать кавалерию сразу, как за мной закрылась дверь.

В РУВД меня завели безо всяких процедур (да, никаких бумаг я не видел) и отправили сидеть в актовом зале. Там было 2–3 мента, которые надзирали, чтобы клиенты ничего не сделали. Из клиентов был я, пожилая дама, пара девочек, два или три мужика. Было это, предположительно, в 16 часов. Меня через какое–то время досмотрели, сделали опись вещей (акт личного досмотра), изъяли всё плюс ремень, посадили сидеть дальше.

Сидение длилось. Раз в час я громко спрашивал, каков мой статус, и если мне предъявлено обвинение, то какое. Ответов не было.

После того, как меня, как и остальных посетителей актового зала сфотографировали в пяти ракурсах, я понял, что происходит пиздец.

В районе полуночи пришёл офицер со стопкой дел и сказал строиться на выход. Мы ехали в ИВС на Окрестина. На мой вопрос — чо за хуйня вообще? — он полистал дело и сказал, а, так неповиновение, 23.4. Я начал вспоминать свои недавние контакты с ментами. Их не было. Кому я мог не повиноваться — непонятно.

Залупаться смысла не было, пошли. Во дворике был перекур. Вещи наши были опечатаны, так что водитель автобуса угостил сигаретами всех желающих. Спасибо ему.

В ИВС приехали нормально. Конвой завёл в здание (без криков "вниз смотреть, блядь" не обошлось, парни их чтоли им не дают), рассовали по "стаканам" по 2–3 человека, оформили, осмотрели, с голой жопой присели по разу (а то вдруг там сигареты), и повели в камеру. Не били. Девочек отправили в одну камеру, мальчиков в соседнюю. 4 человека в камере, жить можно. Выдали простыню и наволочку.

Посидели, поговорили. Кого–то взяли на митинге, кого–то тупо схватили на улице. В камере оказался мой сосед из дома. Стоял, курил, грел машину. Налетели, завинтили.

В ИВС очень скучно. Это была первая ночь, передач нету, читать нечего, умыться нечем, надеть нечего. В кусочек окошка были видны волонтёры, которые дежурили возле ИВС. Под дождём, ночью. Это очень грело.

Поспать на удивление получилось. Поскольку я отец двоих маленьких детей, то даже выспался, несмотря на вечный свет в камере и общий стресс.

Утром дали пожрать. Довольно годная еда, уровня армии или около того. Пока сидели на лавке и рассказывали кулстори, пришли выводить на суд.

С судами у нас сейчас всё просто. "С вещами на выход". Выходишь с простынёй и наволочкой (других вещей–то нет ещё). Руки за спину, го на второй этаж. Там крыло — вроде офиса. Сели на стулья в коридоре, по одному таскают в комнатушку (их несколько), где есть стул, стол и ноут со скайпом. Суд удалённый. Минут 30–40 на дело, конвейер. Сидящим в очереди на приём выдали несколько бутылок воды. Там же я смог по человечески посрать: есть обычный нормальный сортир, а не параша.

По моему делу было интересно. Мне вменялось то, что я посередине беседы, на которую был приглашён, самовольно вышел в фойе и начал видеосъемку на телефон. Мне типа говорили, чтобы я прекратил. Я не прекращал. Потому и завели протокол по 23.4, неповиновение законным требованиям сотрдников блаблабла. Протокол я в глаза не видел, и суть обвинения узнал только на суде. Когда мне дали слово, я сказал, что с обвинением категорически не согласен. И что судья может посмотреть мой акт персонального досмотра, в котором видно — внимание — что телефона у меня не было. Я тупо не взял с собой мобилу в ментовку. Эти долбоёбы напечатали протокол, даже не посмотрев, есть ли у меня телефон.л

Надизирающим ментом в тот раз была сотрудница РУВД. После моего пассажа она тихонько мне сказала: а ведь это я вас досматривала (да, она), и телефона у вас действительно не было. Может быть что–то в её головушке да зашевелится.

Судья чесала репу, после чего объявила, что дело отправляется на доработку. А я отправляюсь в камеру.

В камеру нас повели уже не в ту, в которой мы были. Видимо, какая–то стандартная схема ротации. Заехали, покормили обедом, довольно нормальным. Вообще чувак, который еду развозил, был к нам расположен. Хлеба предлагал дополнительного, попить. Хлеба кстати там реально дохуя было, по булке оставляли в камере — вдруг кого занесёт ночью, хоть чего поест.

В общем, первому моему, так сказать, призыву, выписали сутки. Кому 5, кому 15. На тот момент уже приехали передачи. КНИЖКИ!!! Часов в 18 погремели дверью, мол, на выход. Я всё, что у меня было, выдал парням. На местной пайке я точно протяну, а вот в ЦИП на Окрестина же или в Жодино — хер знает, как там кормят. Оставил себе арахиса солёного и книжку. Жена постаралсь, выдала мягкую книжку на английском, да с кучей шотландских и гаэльских оборотов, можно долго читать. Парни ушли на сутки.

Охуенное чувство своей камеры. Часа четыре я был там один. В основном читал и спал, делать больше нечего. Раз в час проходил обход и медсестра с вопросами "не нужен ли врач". Мне бы было неплохо выпить и покурить, но такие услуги не оказывались.

К полуночи пошёл второй "призыв". Ввели мужика в костюме. Я на него воззрился через свою немытую башку и бороду (да, если что, то на день ареста у меня была запись в барбер; два месяца не был, всё отросло — мама не горюй). Он такой:?? (имя) Я: чего блять, да это я? Оказалось, сосед из моего же дома, дочки наши дружат. Замели его на выходе из офиса. Набежали и скрутили. Семейный мужик, не хулиган.

Заехали ещё ребята. Один и вовсе гражданин РФ. Второго сильно поломал омон, мы ему нижнюю койку освободили, совсем плохо человеку было.

В общем, поговорили. Я им рассказал что знал, они мне. По камере определились, распорядок на завтра знаем, всем спатеньки. Вот, кстати, реальная вещь, которая нужна в камере: маска для сна.

На следующий день были суды. Опять нас пачкой ("с вещами на выход") забрали с хаты. Тут было уже чуть по–другому: меня не хотели держвть вместе с "призывом". Меня завели в отдельную камеру, где я с вещами и сидел — до суда.

На суде всё было интересно.

Для начала, с самого утра ко мне прям в камеру заехали менты. Ну там кругом менты, да. Меня вывели из камеры и попросили ознакомиться с протоколом моего задержания, который привёз, ну, допустим, Х. Хлебало у него было закрыто, но я его узнал. Протокол напечатан на принтере, формулировки стандартные. Что ж, я размашисто на четыре строки написал, что с протоколом я категорически не согласен, и подписал, что я его видел. Это первая официальная бумага, которую я вообще увидел за свою одиссею.

В суде уже был адвокат, спасибо моей женщине, которая двое суток провела с двумя малыми детьми и на телефоне. О да, у неё есть яйца, парни. Она победила рак, послала его к хуям, и принесла в этот мир двух прекрасных и умных детишек. Пацаны из рабочего чата так и писали: не знаю, как вы там с Олей живёте, но яйца у неё огромные. Она подняла всех и вся.

С адвокатом мы мало–мало выработали линию защиты, и я узнал новое. Я натурально чуть не усрался от смеха на том казённом стуле.

После манипуляций с делом, вырисовывалось следующее: я, находясь на беседе, взял телефон сотрудника МВД и пошёл им делать фото и видеосъёмку в фойе. Он мне говорил — мол, чувак, ну положи, положи, ну поззязя. А я не клал. Вот и неповиновение.

Серьёзно. На это есть рапорт этого сотрудника начальнику РУВД, рапорт приобщён к делу. Подписан и тем и тем. Юристы, вы сами можете понимать, что это значит. Трёшечка, да?

Впрочем, меня тогда заботило не это. Когда мне дали слово, я традиционно не признал вину. Адвокат говорила. В качестве свидетеля привекли того самого мента. Он не мог описать меня (еблет у меня тогда был, повторяю, очень приметный), а на вопрос судьи — были ли обнаружены в телефоне какие–то следы съёмки, сказал — не, ничего. процессуальных действий против меня, как якобы похитившего телефон, также не было.

Перерыв на судебное решение был долгим. Напомню, я это время коротал в камере. Через пару часов я понял, что меня хотят таки накормить — обед же! Но обед идёт по камерам, а куда меня определить — непонятно. Короче, повели меня на 4 этаж. А там сидят люди месяцами. У кого с депортацией проблемы, у кого что. В общем, ввели меня в хату. Я назвался, что как. Трое парней по уголовке. Услышали, что политический, сразу дали сигу (да, там акуратно можно, за ограждением параши, чтобы камера наблюдения не видела). Старший по камере, по виду то ли осетин, то ли даг, сказал: вот, видишь койку: на ней один из директоров PandaDoc спал, а ещё один — за стенкой. Час мы обедали и говорили. Пацаны, пусть будет у вас всё хорошо.

В общем, только у нас всё началось складываться, как дёрнули меня на суд обратно. Да, если кто забыл — то это вещи в руках, и руки за спиной.

Решение суда: дело за недостатком доказательств прекратить. Я выходил оттуда, и охрана спрашивала спровождающего: сколько? И он говорил — нисколько. Мент, который меня выписывал, про себя бурчал: бля, ну такого не видел. Подписал ведомость, получил вещи, вышел за железные ворота. Пришли волонтёры. Я был как в космосе. Мои пацаны чалились за забором, а я вышел, и по нулям.

Волонтёры напоили горячим, побеседовали, угостили печенькой, дали позвонить. Потом отвезли домой.

Дома... Ну, короче. Папа вернулся из командировки.Обнял всех, полез мыться (тюрячка, она пахнет), всё в стирку, шампанское на лёд, вымылся, вскрыли, выпили...

ЗВОНОК В ДВЕРЬ

Мусора. Давайте, мол, проедем на Окрестина. Вы там забыли подписать. Да, сегодня нужно.

Я на телефон, мобила — адвокату, домашний — в ИВС. В ИВС начинают плести какую–то хуйню, типа да, сильно надо. Адвокат говорит, что такой процедуры нет. По итогу....
По итогу, шлю мусоров нахуй, а на следующий день с утра целую жену и детей, сажусь в тачло и уёбываю.

В одном городе запасаюсь наличкой, после чего вынимаю симку из телефона. В совсем другом городе встречаюсь с другом, который на себя оформляет контракт. Пришлось и телефон купить. 300 рублей (белорусских), но у меня есть не привязанный ко мне интернет.

Далее, я где–то в дороге. 6 часов пытаюсь найти приемлемый вариант жилья по всей стране. Агроусадбы за 100 рублей в сутки не подходят, да и паспорт там попросят.

Нахожу вариант за 20 рублей в сутки возле озера на Браславах. 300 км. Латвия через озеро (один хрен закрытая из–за ковида). Поехали.

По дороге заезжаю в торговик в Молодечно, тарю нужные мелочи. Там люди с детьми. Плачу, потому что у моей дочери сегодня день рождения, а я не с ней.

Тупо плачу.

Решение принято. Валим на Браслав. К вечеру приезжаю на место. Хозяин показывает что как.

В общем, в этой хате я и жил потом. Готовил, печку топил. Кормил кошку — о, та ещё древность, ей лет 20, живёт на улице из принципа. Работал. Скажем так, работал и пил. 0.7 в сутки, да две пачки сигарет. Варил картоху, туда сливочного масла пол–пачки, и солёную рыбу рядышком.
Очень тосковал по всему этому.
Вот ноут мой — молодец. Выжил.

Прошло 10 дней. Я поехал домой.

В общем, к чему я это всё. Сижу я вот и понимаю, что материалов у меня — на трёшечку для одного определённого мента. но реализовать это я сейчас не могу. грущу.

Как в СССР делали музыкальных монстров.

Так, друзья, сегодня будет интересный и давно обещанный пост про то, как в СССР делали "музыкальных монстров" — советские электрогитары. Эта тема интересна главным образом тем, что на примере электрогитар отлично видно, как функционировали и другие отрасли советской промышленности — сперва подсматривали, что же там делается на "загнивающем западе", а потом пытались сделать что-то похожее в СССР, но получалось как правило во много раз хуже.

Отчасти именно поэтому мне смешны всякие рассуждения о том, что СССР "мог обеспечить своих граждан самыми лучшими товарами"  — создание всего, что технологически сложнее выплавки чугунных сковородок и штамповки алюминиевых ложек, требует наличия конкуренции, свободного рынка, частной собственности и защищенности людей от произвола государства — словом, качественно иной свободной среды и всего того, чего не было в СССР.

Итак, в сегдняшнем посте мы узнаем, как в СССР делали музыкальных монстров под названием "электрогитары".

Как всё было на «загнивающем западе»?

Начнём с того, что электрогитару (как и тысячи других полезных вещей) изобрели не в СССР, а на том самом "загнивающем Западе", который в СССР всячески хаялся и порицался. Первый магнитный датчик, названный позже "звукоснимателем", был изобретен в 1924 году Ллойдом Лоэром, который работал в компании Gibson — это привело к целой революции в джаз-бандах 1930-40-х годов и их дальнейшему развитию — появлению рок-групп и целому вееру новых жанров гитарной музыки.

На западе (главным образом, в США) электрогитары прошли большой эволюционный путь, чтобы примерно к 1960-м годам стать доминирующим инструментом в поп-музыке. Занимались этим (и занимаются сейчас) главным образом, две фирмы — Fender и Gibson. Немного расскажу вам про творческий путь создателя одной из этих компаний.

Лео Фендер, "отец гитарной музыки", изобртетатель и предприниматель, родился в 1909 году. С самого детства Лео тяготел к электронике — собирал и разбирал радиоприёмники и любил посидеть с паяльником. В 1938 году Лео открывает свой магазин по продаже и обслуживанию рдиоаппаратуры под названием "Fender Radio Service", куда вскоре к нему стали приходить лидеры местных групп за усилителями и колонками. Помимо любви к технике, у Лео была также предпринимательская жилка и любовь к музыке — и он много думал о том, как же дать новым музыкальным коллективам новый инструмент для творчества.

Лео Фендер основывает фирму по производству гитар. В послевоенные годы джаз-банды стали постепенно выходить из моды, а новым коллективам нужно было более громкое звучание инструментов (так как размеры танцплощадок стали расти). Также новые инструменты должны были быть более простыми в уходе, настройке, и производстве — именно так появились первые цельнокорпусные электрогитары.

В 1949 году Лео Фендер создаёт свой прототип под названием Fender Esquire — позже эта гитара была переименована в Fender Telecaster, в честь появившегося "новомодного" телевидения. Гитара выглядела очень круто, отлично звучала и при этом была чрезвычайно проста — имела цельную деку и гриф, услиленный анкерным стержнем (чтобы его не "вело" от натяжения струн). Исполнитель мог переключаться междву двумя звукоснимателями гитары — что давало возможность выбирать различный тембр звучания. Несмотря на простоту, на гитару была получена целая куча патентов, которыми были защищены нововведения и изобретения Лео.



В 1953 году Лео Фендер выпускает Fender Stratocaster — который стал, пожалуй, самой массовой и узнаваемой электрогитарой в истории. Гитара имела не один, а два выреза на корпусе (что обеспечивало лучший доступ к верхним струнам), имела анатомические вырезы на корпусе (для лучшего прилегания к телу гитариста), имела не два, а целых три звукоснимателя, более тонкий гриф, а также машинку-"тремоло", что позволяло извлекать из инструмента "плавающие звуки".



Ещё Фендер изобрёл и создал первую массовую бас-гитару — как говорится, ещё один плюс к заслугам.

Про Gibson много рассказывать не буду, скажу лишь — что если гитары Fender  традиционно более популярны в легком роке и поп-музыке, то гитары Gibson традиционно чаще используются для музыки тяжелой — всякого там металла и прочего, из-за более "мясистого" и тяжелого звучания.

В этом пункте нам важно понять вот что — в открытом западном обществе электрогитары появились не "из-под палки", а как ответ на потребности населения (в частности — рок-групп). И фирма Fender, и фирма Gibson создавали свои инструменты почти как самолёты — разрабатывали множество прототипов, исследовали звучание той или иной породы и возраста древесины, думали над тем, как улучшить датчики-звукосниматели и т.д., затем получали патенты — это был целый эволюционный процесс, результатом которого стали прекрасные инструменты.
А что было в СССР? А там было всё иначе.

Как не нашли советского Лёню Фендерова.



А теперь давайте посморим, что было в СССР. Собственно, пост начинается только здесь — всё что было написано выше, это просто для представления мировых тенденций. Советская культура развивалась (по крайней мере, старалась это делать) в отрыве от мировой, и всякие там ВИА и рок-группы поначалу считались в СССР "агентами империслистической разведки", которая не мытьём, так катанием хочет развалить СССР изнутри — по вечерам комсомольцы, вместо того чтобы читать переписку Энгельска с Каутским в зелёной обложке, вдруг захотят попрыгать под музыку длинноволосых хиппи — ну куда это годится!

Позже, когда стало очевидно, что Хор Заслуженных Артиллеристов Имени Пятницкого и хороводы девиц в кокошниках — это совсем не та музыка, которую слушает молодежь, было решено "разрешить" отечественные рок-коллективы — мол, пусть лучше слушают наше, чем буржуйское, а то непонятно, о чём там поют — может, Брежнева и заместителя начальника по кадрам товарища Сулугунина ругают.

Так стали появляться советские ВИА, музыку для которых писали советские композиторы. ВИА должны были на чём-то играть — западные инстурменты покупать было дорого (нужна была валюта), да и как-то некошерно, так стали появляться отечественные электрогитары.

Если вы думаете, что в СССР появился свой Кулибин, какой-нибудь там Лёня Фендеров, то вы сильно заблуждаетесь — для этого нужна была вся свободная эволюционная среда — с конкуренцией, с настоящими радио-чартами, с свободной молодежью — которая была на западе и которой не было в СССР, и появление такого изобретателя в подобной среде было попросту невозможным.

Советские товарищи решили сделать иначе — на многочисленные фабрики балалаек, мясорубок и лодочного оборудования стали идти "партийные разнарядки" по производству электрогитар — партия приказала обеспечить страну "вёслами" — извольте сделать. И многочисленные директора многочисленных фабрик стали думать, что же им предложить советским ВИА.


«Экспериментальная фабрика баянов имени Советской Армии».

Советская власть подошла к производству электрогитар со всей серьезностью, решив победить "вероятного противника" если не качеством, так количеством — а, у них там есть Фендер и Гибсон (небось безродные космополиты, симпатизирующие к тому же израильской военщине)? Что нам их пять гитарок, мы завалим их доселе невиданным количеством дров и поленьев музыкальных инструментов.

Электрогитара "Урал-650":



И на всевозможных заводах и фабриках по всей стране начали клепать из спичек и желудей советские электрогитары. По большей части это были весьма странные изделия невероятных форм и психоделического облика. Часть инструментов делалось на "Экспериментальной фабрики баянов имени Советской Армии" — это не шутка, действительно существовало такое предприятие. "Наш ответ Лео Фендеру", так сказать.

Электрогитара "Тоника" и одноимённый бас:



Но внешний вид то такое, главное качество. Сказать, что советские электрогитары были некачественными — это не сказать ничего. В школьные годы ваш покорный слуга имел честь поиграть на примерно четырех советских электрогитарах — так вот, играть на "этом" было совершенно невозможно. Во-первых, у всех советский гитар был толстый как полено гриф — анкерный стержень внутрь ставить не научились, и для того, чтобы струны не "повело", приходилось делать гиф невероятной толщины. Часто это полено перевешивало корпус, и гитару при игре приходилось поддерживать.

Электрогитара "Крунк Даблнек":



Во вторых — вся гитарная фурнитура была крайне низкого качества. Лады быстро окислялись и темнели, с хромированных деталей облезало покрытие, всё трескалось и разваливалось, колки не держали строй, машинка-"флойд" скрипела и могла убить внезапно вылетевшей (со скоростью пули) пружиной. Дерево было тоже очень плохое — что-то из мягких пород, совершенно не резонирующее и не звучащее.

Электрогитара "Элгва":



Разумеется, играть на этом всём было совершенно невозможно — гитары были очень "тугие", струны резали пальцы, звукосниматели толком не звучали, вдовесок всё это фонило и имело кучу паразитных шумов и помех. В общем, если вы далеки от музыки — представье себе старый трухлявы "Запорожец", поставленный рядом с "Мерседесом" 2018 года — вот примерно такая же разница была между советскими гитарами и инстурментами от Fender и Gidson.

Электрогитара "Форманта":


В общем и целом — советские электрогитары годились только на то, что а-ля Курт Кобейн разбивать из о сцену. И то, боюсь что в случае с советскими гитарами — пострадала бы не гитара, а сцена.

Это был хитрый план?



Нормальные коллективы и ВИА старались достать себе заграничные инструменты — обычно музыканты на гастролях всеми правдами и неправдами старались достать инструмент от Fender или (реже) от Gibson — доходило даже до того, что исполнители покупали в музыкальных комиссионках отдельные части фирменных гитар — гриф, деку, звукосниматели, и после чего собирали уже с Союзе более-менее приличный инструмент. Таких "переделок" ходило очень много в годы Перестройки — к примеру, известный светлый  "Fender Telecaster" Вячеслава Бутусова из ранних выступлений "Наутилуса" оказался не фирменным инструментом, а переделкой — от фирменной гитары там был только гриф и датчики.

А что было делать ансамблям, у которых не было возможности купить себе фирменную западную гитару? Можно было довольствоваться инструментами из стран соцлагеря (Iolana, Musima или LedStar), но и их было достать сложно — и поэтому ребята были вынуждены играть на советских "дровах".

И я не исключаю, что именно в этом и был хитрый план советской власти — мол, попробуете поиграть на наших говногитарах, расхотите музицировать — и "западной заразы" в виде рок-групп у нас в стране будет меньше, останется только сводный заслуженный орденоносный хор трубачей-пожарных.