Поведение отдельного человека во время политической катастрофы
Этот текст я запостил ещё 8.5 лет назад. Мне кажется, с тех пор его актуальность только увеличилась.
Заголовок - это название главы воспоминаний Гейзенберга (источник). Действие происходит в Германии в 30ых годах, когда фашисты пришли к власти и начали закручивать гайки.
Планк - Гейзенбергу:
Я рад, что Вы, как молодой человек, настроены еще оптимистически и верите в возможность подобными шагами поставить предел беде. Но Вы, к сожалению, сильно переоцениваете влияние университетов и людей духовной закалки. Общественность практически ничего не узнает о Вашем шаге. Газеты либо вообще ничего не сообщат, либо расскажут о Вашей отставке таким хамским тоном, что никому не придет в голову делать из нее серьезные выводы. Видите ли, когда лавина пришла в движение, повлиять на ее ход уже невозможно. Сколько разрушений она вызовет, сколько человеческих жизней уничтожит, уже предопределено природными законами, даже если мы пока еще этого не знаем...
Вы сможете собирать вокруг себя молодых людей, показывать им, как делают настоящую науку, и тем самым сохранять в их сознании старые верные масштабы. Разумеется, никто не знает, сколько таких островков переживет катастрофу, но я убежден, что даже небольшие группы одаренных молодых людей, в которых удастся сохранить такой дух, пока длится страшное время, сыграют после его конца огромную роль в восстановлении. Подобные группы смогут стать центрами кристаллизации, вокруг которых образуются новые жизненные формы.
Разумеется, я и не подумал бы осудить никого, кто решит иначе и эмигрирует, потому что сочтет жизнь в Германии невыносимой и потому что просто не сможет смотреть на творящуюся здесь несправедливость, не имея возможности помешать ей. Однако в такой чудовищной ситуации, какую мы наблюдаем сейчас в Германии, поступать правильно уже просто невозможно. Какое решение ни прими, все равно участвуешь в неправде того или иного рода. Поэтому каждый в конце концов должен действовать в одиночку, взять всю ответственность на себя. Давать или выслушивать советы уже не имеет смысла.
Поэтому я могу сказать Вам только одно: не стройте себе иллюзий; что бы Вы ни делали, Вы не сможете предотвратить те большие беды, которые случатся с нами до конца катастрофы. Но принимая решение, думайте о времени, которое наступит потом.
Гейзенберг:
Дальше этого предостережения наш разговор тогда не пошел. На обратной дороге и в поезде до Лейпцига в моей голове непрестанно одна за другой кружились все эти мысли, и я терзался вопросом, следует ли мне эмигрировать или остаться. Я почти завидовал друзьям, у которых насильственно отняли возможность жить в Германии и которым была поэтому ясна необходимость покинуть нашу страну. Их горько оскорбили несправедливостью, им приходилось преодолевать большие материальные трудности, но им по крайней мере не приходилось выбирать.
Я пытался ставить проблему во все новых формах, чтобы яснее увидеть, как правильно поступить. Когда в твоем доме один из членов семьи смертельно заболел заразной болезнью, правильнее ли покинуть дом, чтобы не стать новым переносчиком инфекции, или лучше ухаживать за больным, даже если надежды уже не остается?
Но позволительно ли сравнивать революцию с болезнью? Не слишком ли это простой способ отделаться от нравственных аргументов? И еще, каковы компромиссы, о которых говорил Планк? В начале лекции для соблюдения требуемой национал-социалистической партией формальности надо было поднять руку. Как часто я и ранее уже приветствовал знакомых поднятием руки. Является ли это позорной уступкой? Служебные письма надо было заканчивать словами «Хайль Гитлер». Это было уже намного неприятнее, но, к счастью, писать такие письма приходилось нечасто, да к тому же в этом приветствии звучал скрытый смысл: «Не хочу иметь с тобой никакого дела». Требовалось участвовать в празднествах и демонстрациях. Но, пожалуй, эту обязанность часто удастся обходить.
Каждый отдельный шаг такого рода еще можно было как-то оправдать. Но придется, наверное, сделать много таких шагов, и можно ли все их оправдать? Правильно ли поступил Вильгельм Телль, когда он отказал шляпе Гесслера в приветствии и этим подверг крайней опасности жизнь своего ребенка? Не должен ли был он и тогда тоже пойти на компромисс? Но если ответом здесь будет «нет», то почему надо идти на компромиссы в сегодняшней Германии?
Если, наоборот, решиться на эмиграцию, то как увязать такое решение с императивом Канта, согласно которому надо поступать так, чтобы твой собственный поступок мог служить общезначимой максимой? Ведь все эмигрировать не могут. Что же, так и ездить без конца по нашему Земному шару из одной страны в другую, чтобы уйти от всех надвигающихся там и здесь социальных катастроф? Такие или подобные катастрофы едва ли пощадят со временем и другие страны. В конце концов, мы по рождению, языку и воспитанию принадлежим к одной определенной стране. И не означает ли эмиграция, что мы без борьбы оставляем нашу страну группе одержимых людей, вышедших из психического равновесия и в своем помешательстве ввергающих Германию в необозримые бедствия?
*********************************************
А в итоге... Гейзенберг, хоть и не будучи настроен пронацистски, остался в Германии и работал на благо того режима, который ненавидел.
Добавление из 2022: Гейзенберг был ответственен за ядерную программу Третьего Рейха. Она пошла по "неправильному" пути, потому что он выбрал в качестве замедлителя тяжёлую воду вместо графита. Одни считают, что это просто случайность. Другие - что учёные такого масштаба имеют профессиональную интуицию, чтобы выбрать правильный путь.
Так само наличие заблокированных ресурсов побуждает использовать методы обхода. Они собираются внести в реестр себя?