российской армии не хватает оружия на сво

  Фильм покажут онлайн 25 января в 18:00 по местному времени. Это 04:00 по московскому времени в ночь с 25 на 26 января. После этого фильм будет показан повторно 27 января в 08:00 (18:00 по Москве).

  Купить билет на просмотр фильма с российского IP-адреса невозможно. Однако его можно приобрести, используя сервис VPN. Стоимость билета — 20 долларов.

Ещё одна крупная шишка, видимо, скоро отправится на концерт к Кобзону

Главное управление разведки Украины сообщает, что представителя военного командования так называемой сепаратистической "ДНР", полковника Эдуарда Басурина увезли в неизвестном направлении сотрудники ФСБ.

Виной всему — длинный язык Басурина. Именно он разболтал планы руководства России использовать химическое оружие в Мариуполе.

◽️С 24 марта по 2 апреля в оккупированной Горловке работала комиссия РФ, которая должна была выявить причины неукомплектованности 3 Отдельной Мотострелковой Бригады (далее 3 ОМСБР).

◽️Согласно докладам командиров 3 ОМСБР до начала войны, она была на 100% укомплектована личным составом. Однако после начала боевых действий выяснилось, что в реальности число военнослужащих составило около 55% от комплектации по-штату.

◽️После установления фактов несоответствия, два батальонных командира 3 ОМСБР были арестованы неизвестными в гражданском (вероятно, сотрудниками ФСБ), а затем их вывезли в неизвестном направлении. Дальнейшая судьба уже бывших командиров – неизвестна.

Девочка из Мариуполя опубликовала видеодневник, который вела под обстрелами российских оккупантов.

Бумажный тигр

Госдума отзовёт ратификацию договора о запрете ядерных испытаний

Сурс

Совет Госдумы на ближайшем заседании обсудит вопрос об отзыве ратификации Договора о всеобъемлющем запрещении ядерных испытаний. Об этом написал в телеграме глава Госдумы Вячеслав Володин. Из его слов следует, что ратификация будет отозвана: по словам Володина, это "соответствует национальным интересам".

Володин сослался на выступление президента Владимира Путина на заседании дискуссионного клуба "Валдай". 5 октября на этом заседании Путин сказал, что нет необходимости менять ядерную доктрину России, но можно подумать об отзыве ратификации договора о запрещении ядерных испытаний, поскольку США не ратифицировали этот договор. Окончательное решение, по словам Путина, за Госдумой.

Большинство в Думе имеет пропрезидентская партия "Единая Россия", все остальные фракции тоже поддерживают внешнюю политику Путина. По внешнеполитическим вопросом против не голосует практически никто.

Володин обосновал необходимость отмены ратификации также утверждением о том, что "Вашингтон и Брюссель развязали против нашей страны войну".

С начала российского широкомасштабного вторжения в Украину различные прокремлёвские политики и общественные деятели, а иногда и прямо представители властей, заявляют о возможности применения Россией ядерного оружия или как минимум о возобновлении ядерных испытаний. Недавно внимания привлекли высказывания друга Путина, главы "Курчатовского института" Михаила Ковальчука, который предложил испытать ядерное оружие на Новой Земле (где проводились взрывы в советские времена), а также главы RT Маргариты Симоньян, предложившей устроить ядерный взрыв над Сибирью.

Договор о всеобъемлющем запрещении ядерных испытаний был принят 50-й сессией Генеральной Ассамблеи ООН в 1996 году. Он не вступил в силу, поскольку его не подписало достаточное число стран. Из ядерных держав Индия, Пакистан и КНДР не подписали договор, а США и Китай подписали, но не ратифицировали.

В современной России ядерных испытаний, связанных со взрывом реального ядерного заряда, не проводилось. В СССР последнее испытание было проведено в 1990 году. В феврале нынешнего года Владимир Путин говорил, что Россия не будет возобновлять ядерные испытания, если их не возобновят США.

Умер не значит погиб

Проблемы словоупотребления
«Меры социальной поддержки распространяются на членов семей военнослужащих, погибших при исполнении обязанностей военной службы», — сообщал представитель пермского министерства соцзащиты в одном из ответов Борзовой (есть в распоряжении «Медузы»), подчеркивая последнюю часть фразы. И заключал: раз Захар Угольников «умер при исполнении служебных обязанностей» — никаких мер социальной поддержки быть не должно. Борзова неоднократно пыталась получить в военкомате документ с «правильной» формулировкой — но там всякий раз выдавали справки со словом «умер». В одной бумаге оно было написано жирным шрифтом и подчеркнуто.


После восьми лет попыток убедить чиновников и военных в своей правоте Борзова подала на министерство в суд. Краевой комиссариат привлекли к процессу как третье лицо — такие участники суда имеют отношение к спору между сторонами и могут помочь понять, кто из них прав. В этот момент военные почему-то решили не продолжать лингвистические споры. Представительница комиссариата в отзыве на иск (его суд принимает к сведению) написала: «Угольников Захар Вадимович 1986 г. р. погиб (умер) при исполнении обязанностей военной службы». Из документа следовало: раз солдат был «на территории части в течение установленного распорядком дня служебного времени» — значит, «погиб». Суд согласился с этими доводами. Борзова выиграла — судья постановила выдать ей удостоверение, с которым женщина может получать льготы и выплаты.

«Медузе» удалось обнаружить как минимум 41 судебное решение за последние семь лет, связанное с борьбой за право на компенсации. Поводом для тяжбы всегда становились словесные разночтения: почти всегда — между формулировками «умер» и «погиб»; значительное количество раз — между «в период военной службы» и «при исполнении обязанностей военной службы». Ни один из этих случаев не связан с участием в боевых операциях. В большинстве дел суд принял сторону родных погибших солдат, заключив: если человек умер не в самоволке, значит, его близкие могут рассчитывать на выплаты, льготы и компенсации. Даже в случае самоубийства.


Льготы и выплаты родственникам погибших на военной службе в России гарантируются сразу несколькими законами. С соцзащитой Борзова судилась, чтобы получить выплаты по закону «О ветеранах» — за них отвечает Пенсионный фонд. В свою очередь, по состоянию на 2017 год Министерство обороны по закону «О денежном довольствии военнослужащих» должно платить 18 тысяч рублей ежемесячно нетрудоспособным близким умершего солдата или офицера. Эта сумма делится на всех нетрудоспособных близких, включая самого погибшего, доля которого уходит государству (таким образом, если у военного остались двое детей, каждому из них полагается по 6 тысяч рублей). Сколько таких компенсаций сейчас платится в России, выяснить не удалось: в министерстве обороны на запрос «Медузы» не ответили.

Словарь как вещдок
В 2003 году в воинской части в Челябинской области умер 24-летний старший лейтенант из Кемерова Чабанов (его имени, как и имен его родственников, в публичной версии судебного решения нет; связаться с семьей Чабановых «Медузе» не удалось). В выписке из приказа командира части указано, что смерть произошла «от острого нарушения мозгового кровообращения» во время боевого дежурства. Как и Борзова, родители Чабанова получили от военных документы со словами «умер» и «смерть».

Когда мать Чабанова обратилась за удостоверением, дающим право на льготы и компенсации, в городскую администрацию (в разных регионах их выдают разные ведомства), ей отказали — мотивировав это тем, что в извещении о смерти должно было быть слово «погиб». В суд Чабанова обратилась только спустя десять лет — в 2013 году — и получила отказ на том основании, что документ, который она оспаривает, устарел. Тогда Чабанова запросила новый. В нем чиновники вновь указали на разночтения между «погиб» и «умер».


На одно из заседаний Чабанова пришла со словарем Ожегова. Указав на присутствующее в нем выражение «умереть за Родину», она пыталась доказать, что слова «умер» и «погиб» синонимичны — поскольку в армии умирают именно что за Родину. В итоге суд постановил, что юридически значимым обстоятельством является именно смерть на военной службе, а не обстоятельства этой смерти. В апелляционной инстанции чиновники проиграли. Через некоторое время удостоверение отказались выдать также отцу Чабанова — по тем же самым причинам. Мужчина тоже подал в суд — и тоже выиграл.


Некоторые судьи прямо пишут в своих решениях, что никакой разницы между двумя словами нет. Так, в 2012 году Верховный суд Калмыкии обратил внимание на само название 21-й статьи закона о ветеранах, в котором слово «умерших» стоит в скобках после «погибших»: в итоговом апелляционном определении сказано, что закон эти понятия не различает.

Случаи, когда семьи погибших солдат проигрывали тяжбу, не так уж и редки. Из 41 судебного решения, проанализированного «Медузой», таких семь. Один из примеров — дело служащего Алексея Дуракова, умершего 20 лет назад в воинской части в городе Вязьма Смоленской области. Его родители получили удостоверения, необходимые для выплат, однако потом чиновники решили, что совершили ошибку, — и стали возвращать документы через суд. Грибановский районный суд Воронежской области согласился с тем, что смерть «не связана с исполнением обязанностей военной службы». За день до дембеля Дураков, судя по документам, ушел в самоволку вместе с сослуживцем — поехал на велосипеде в соседнюю деревню, чтобы проведать знакомых девушек. По дороге их сбил автомобиль, Алексей погиб, о судьбе его товарища в вердикте не сообщается. Мать убеждена, что сына убили, но на решение суда ее мнение не повлияло.


Порой суды выносят противоречивые вердикты в схожих обстоятельствах. Так, в 2014 году мать военнослужащего из пермской Губахи сумела добиться выдачи удостоверения через суд, а два года спустя родителям Андрея Шлычкова из башкирского города Мелеуз суд в том же отказал. В обоих случаях речь шла о самоубийстве — однако если пермский суд безоговорочно встал на сторону матери, то башкирский зацепился за все те же слова. В решении говорится: «Из буквального значения слов „погибший“ и „умерший“ следует, что погибшим при исполнении обязанностей является лицо, смерть которого наступила сразу в результате увечья». Андрей Шлычков прослужил в вооруженных силах всего три месяца; 7 марта 2016 года его нашли повешенным на дереве в воинской части в поселке Тоцкое Оренбургской области.


Разночтения между «умер» и «погиб» — не единственный стилистический момент, который может влиять на размер или сам факт получения государственных компенсаций. Например, пенсии по потере кормильца (это еще один тип выплат) зависят от заключений военно-врачебных комиссий и конкретно — от того, какая в них указана причина смерти. «Военная травма» и «заболевание, полученное в период военной службы» означают разные суммы пенсий; «Медузе» известны случаи, когда из-за отсутствия записи о военной травме родственникам погибших солдат отказывали и в ежемесячной компенсации, положенной по закону.


Руководитель центра соцобеспечения пермского краевого военкомата Николай Мишин утверждает: именно заключения военно-врачебных комиссий, а не формулировки в командирских приказах важны при назначении любых выплат. В качестве иллюстрации своего тезиса он приводит случай, который произошел, когда Мишин сам служил в армии: по его словам, некий прапорщик в новогоднюю ночь «нажрался и захлебнулся в своих отходах, хотя был на посту». Как рассказывает Мишин, в заключении комиссии было написано «военная травма», и его близким назначили максимально возможную выплату.

Умерший в нерабочее время

Несмотря на слова Мишина, почти во всех случаях, известных «Медузе», проблемы у родственников начинались не с заключений военно-врачебных комиссий, а с выписки из приказа командира воинской части об исключении военнослужащего из списков личного состава. Приказ этот выпускается на основе медицинского свидетельства о смерти солдата, которое составляют военные судмедэксперты.


Раньше в форме выписки фигурировало именно слово «погибший». Типовую фразу закрепил приказ министра обороны 1999 года, и звучала она так: «Рядового Павлова Ивана Ефимовича, механика-водителя 2 танковой роты, погибшего ___ _________ 200__ г. в результате автомобильной катастрофы, исключить из списков личного состава воинской части и всех видов обеспечения». Как говорит юрист правозащитной организации «Гражданин и армия» Арсений Левинсон, в 2009 году этот приказ отменили, и замены ему так и не появилось. При этом шаблонный текст в официальных бумагах почти не изменился — кроме одного обстоятельства: слово «погибшего» заменилось на «умершего».


«Медуза» обзвонила несколько военкоматов и военных частей по всей России. Все собеседники считают, что разница между понятиями «умер» и «погиб» есть, однако четких критериев их различия никто предложить не смог.

Так, Константин Кесаев, врио заместителя командира североосетинской воинской части 20634, предположил, что «умер» — это одна статья выплат, а «погиб при исполнении» — другая, затруднившись объяснить, в чем содержательное отличие двух формулировок.

Похожее мнение у другой собеседницы из той же части, ответившей по общему телефону и назвавшей лишь свой позывной — «Несекретка». «Погибший — это когда он при какой-то боевой задаче погиб, — считает она. — А умерший — он, может быть, в нерабочее время вышел с территории части, шел домой и с ним что-то произошло».


«Погиб — это если при выполнении обязанностей, а умер — в быту, — утверждает представитель командования части в центральной России, попросивший не указывать свое имя и номер части. — И командиры, чтобы их за жопу не взяли, что на их части много денег уходит, пишут „умер“, а не „погиб“».

Похожим образом рассуждают и чиновники, с которыми удалось поговорить «Медузе». Так, специалист пермского министерства соцразвития, проигравшего в суде Любови Борзовой, сообщила, что ведомство выдает удостоверение только в случае, если в документах указано, что военнослужащий погиб.


— А если написано: «Умер. Смерть связана с исполнением обязанностей военной службы» — дадите удостоверение?
— Но он же не погиб при исполнении обязанностей военной службы. Смерть с чем связана? Он мог заболеть — и из-за этого умереть, правильно? Мог получить какое-то ранение. А мог повеситься.
— Есть решения судов, и в них говорится, что важна только связь смерти с исполнением обязанностей службы. А «умер» или «погиб» — неважно.
— Но суд ведь может принять разные решения, правильно?


В новочебоксарском управлении пенсионного фонда (он тоже проигрывал суд матери солдата) также сообщили, что слово «погибший» повлечет за собой выдачу необходимых для получения компенсаций документов «без проблем». В отличие от слова «умерший».


«С 2000 года у нас в государстве наконец-то начали считать деньги», — объясняет старпом начальника отделения по работе с гражданами военкомата Пермского края Татьяна Смольская. Ее ведомство, с одной стороны, дублирует слова из командирских приказов в похоронках, с другой — принимает заявления на некоторые выплаты от семей военных. Чиновница уточняет: когда есть решение суда о выплате, его приходится исполнять. Однако в последующих случаях, если, например, не будет записи о «военной травме», военкомат вновь будет отказывать обратившимся за компенсацией. Этого, по словам чиновницы, требует закон. «Мы сами не имеем права нарушить законодательство, а судья — пожалуйста», — объясняет Смольская.


«К нам приезжают ревизоры, прокуратура — кто хочешь, — продолжает сотрудница военкомата. — Проверяют законность оформления [компенсаций]. Вы что думаете, мы что хотим, то и назначаем? Нет! И если мы нарушили, знаете, все деньги будут выдираться с того человека, который подписал. Есть закон, а есть справедливость. Слышали? Так вот, они не тождественны».

Семьи погибших военнослужащих получают выплаты не только от государства. Две единоразовые выплаты — почти 4 миллиона рублей и более 2,5 миллионов — по закону совершают страховые компании, для которых командиры воинских частей готовят отдельные справки. Форму этих справок министерство обороны за последние годы переутверждало несколько раз. Во всех вариантах есть формулировки «погиб (умер)» и «гибель (смерть)»: в этих случаях военные никакой разницы в словах не видят.

Экономика незнания

Одна из главных организаций, ответственных за расчеты с семьями погибших военнослужащих, — это Пенсионный фонд. Он начисляет два типа выплат. Во-первых — пенсию нетрудоспособным членам семей «погибших (умерших) военнослужащих в период прохождения военной службы по призыву в качестве солдат, матросов, сержантов и старшин» (такова формулировка 166 федерального закона). Во-вторых, ту самую ежемесячную денежную выплату, которая «распространяется на членов семей военнослужащих, погибших при исполнении обязанностей военной службы».

Как сообщили «Медузе» в Пенсионном фонде России, первую выплату — ее в том или ином размере начисляют независимо от формулировок в документах — сейчас в России получают чуть более 46,5 тысячи человек; в прошлом году на эти выплаты ушло около 6 миллиардов рублей. Ежемесячную же выплату в прошлом году начисляли 24 414 россиянам, которые получили 422 миллиона рублей. Таким образом, нетрудоспособных членов семей умерших военных почти в два раза больше, чем просто членов семей погибших военных.


Юрист «Гражданина и армии» Арсений Левинсон убежден: подавляющее большинство людей, получающих отказ в компенсациях, просто не идут в суд. «Во-первых, люди не обладают достаточной юридической грамотностью, а найти доступную профессиональную помощь непросто, — поясняет он. — Во-вторых, граждане просто не знают, что отказ мог быть незаконным».

Любовь Борзова говорит, что за десять лет ни разу не встретила понимания среди чиновников и военных — по ее словам, к ее льготам и компенсациям они относятся так, будто средства надо взять из собственного кармана. Большая часть денег, которые Борзова после выигрыша в суде с прошлого года получает от государства, уходит на лекарства: после смерти сына начали отказывать ноги. Несмотря на это, женщина продолжает сотрудничать с краевым Комитетом солдатских матерей, старается делиться своим опытом с другими родителями. Как и она когда-то, некоторые их них просто ничего не знают о положенных льготах и выплатах.


В беседе с «Медузой» Борзова почти не говорит про сына в прошедшем времени. «У меня сын и две дочери», — перечисляет она. Показывает грамоты Захара по каратэ-до, перечисляет международные турниры, на которые ездил ее «ребенок». На днях Захару исполнится 31 год.

На связи командир батальона "Русич", воюющего на стороне России в этой войне. Он публикует видео кастрации украинского военнопленного и высказывает свои мысли по этому поводу (если, конечно, содержимое его черепной коробки можно так назвать).

Привет реактор. Решился, все же, написать о том,как проходила моя срочка в российской армии. Пишу все по памяти, так чтовышло сумбурно, если надо где-то рассказать конкретнее, пишите. Длиннопост и хуево написанный текст, васпредупредили.

Начну с небольшой информации о себе на моментпопадания в армию: 23 года, законченное высшее, лишний вес (78 при росте 178),плохая физическая форма из-за постоянного хиккования дома и довольно слабыенавыки коммуникации. 

Забрали меня летом, 5 июля. Прибыл враспределитель и остался там на 6 дней.

Первый день был ознакомительным, нас поверхностнообыскали бывшие здесь в командировке срочники, поводили по части, провелифинальные медицинские исследования и отправили к остальным. Все время до отбояпроводили в так называемом "зимнике", представлявшем собой закрытоепомещение для зимнего призыва: много лавочек, несколько розеток для кнопочныхтелефонов и телевизор. Поэтому чтобы не обливаться потом, большая частьсидела в курилках или прямо на асфальте в тени.

По странным правилам, в твой первый день тебенельзя было обедать в столовой. Чепок был довольно неплохим, хоть все и было позавышенным ценам: выпечка, лапша, пюре, вода.

  Распределитель явно не былпредназначен для огромного количества человек, так что условия жизни в нем былидовольно хуевыми. Еда была отвратительной, так что те, у кого были деньги,питались только в чепке, вода только своя, набирать ее было негде. Душа небыло, хоть как-то умыться можно было только в раковинах, на что давали минуты3. Если повезло, спал в казарме, в кубриках на восемь кроватей, если нет – вбольшом актовом зале.

  Как мне объяснили, усрочников есть три права на отказ, т.е. если ты не хочешь служить в той части,куда тебя забирают, можешь написать отказ в письменной форме и остаться ждатьдальше. Также некоторые части проводят собеседования и уже они могут отказатьсяот срочника, что и произошло со мной.

  Спустя 3 дня, мою фамилиюнаконец назвали и вместе с остальными повели в отдельное помещение, где мынаписали и рассказали немного о себе. Как я позже узнал, нас хотели забрать вШтыменко, где проходят обучение служба ЗГТ (защита гос. тайны). Немногоподавили морально, и в конце концов забраковали меня, за нежелание служить, идвух парней, у которых были родственники в Казахстане.

  На следующий день моюфамилию вновь назвали. Собеседование было на этот раз коротким, также немного осебе и, в общем-то, всё. Как, в общем-то, и всем, нам ссали в уши об охуенныхусловиях жизни, дохуище свободного времени и всем таком.

  Должны были забрать в тотже день, но приехавший нас забирать капитан съебался, и мы как идиоты простостояли и ждали его до отбоя. На следующий день ситуация повторилась, капитанприехал, забрал паспорта, клятвенно заверил что вот-вот и вновь съебался.Вместе с нами забирали в белгородский ВДВ и им открыто говорили, что боевыевылеты в Украину у них будут и никуда им уже не отвертеться, а попробуютсбежать – им пизда.

  Я же попал в 183-й учебныйцентр в РнД, где провел 3 с половиной месяца.

  Условия проживания былитерпимыми, учитывая, что нас было 140 человек. Нормальные кровати, новыеодеяла, матрасы и подушки. Питание же было отвратительным, даже каша на завтрак,казалось, протухла и была кислой. Но мне повезло, так как до дома мне часа 4езды, а в РнД живет тетя, так что мне удавалось нормально поесть на выходных.

  Первые две недели былисплошным дрочевом строевой, чтобы на присяге все было идеально. Через месяцначались занятия, где нас учили работать с телеграфами, но из-за того, что намсократили время обучения в половину, нас ничему, считай, и не учили. В августекомандиру нашего батальона, ебанутому мужику за 40 в звании майора, которыйрвался воевать в СВО, но его не пускали, пришла в голову охуенная идея – ОВП! ОбщеВойсковая Подготовка, где мы познавали азы передвижения в тройках, маскировки,правильного и быстрого надевания РХБЗ. Дрочь та еще и я там буквально помиралвременами.

  Из нарядов были дневальный,дежурный и КПП, причем на КПП ходили только определенные люди и все.

  Были увольнительные, хотькаждую неделю на день или на сутки, т.е. в субботу с 9 до 18 или в субботу с 9до 18, возвращаешься в часть и в воскресенье также с 9 до 18, но собязательными покупками на нужды роты. Естественно, можно было заплатить и неприходить в часть на ночь. Телефоны выдавали в субботу вечером и забирали в воскресеньевечером. Если хочешь сенсорный – плати старшине и когда он заступает ответственным,можешь сидеть в нем в открытую.

  Скажу еще, что нам все времяговорили НЕ подписывать контракт, как бы на нас не давили. Но нашлось двачеловека которые, несмотря на это – согласились. Один подписал контракт именнос учебкой, чтобы получить квартиру и служить именно в учебке, а второй захотелна СВО, но спустя две недели капания на мозги – отказался от этой затеи.

  После обучения, началосьнаше дальнейшее распределение по частям. Меня кинуло с начала в Ногинск, где япробыл дней пять.

  Часть в Ногинске, считай,мертвая, 70 человек срочников, 70 контрактников. Но это была единственнаячасть, в которой кормили просто охуенно, как дома.

  Нарядов у местных было больше, больше дрочкистроевой, причем и от дедов, и от контрактников и постоянные рабочки, в видеподметания листьев и сжигания мусора. Рассказывать больше особо не о чем. Носкажу, что атмосфера там давящая и я испытал облегчение, когда сообщили, чтоменя и еще двоих с учебки переводят в другую часть.

  Проебав сутки в Москве, гдемы неплохо провели время с рядовым контрактником, который приехал нас забирать,я попал в последний пункт своей дислокации – город Иваново, аэродром Северный,батальон связи.

  По условиям было получше вплане людей, всего 23 человека в батальоне, так что не было бесконечныхочередей в туалет или душ. Но казарма буквально разваливалась, огромный кусокстены с внешней стороны пошел трещинами и его просто зафиксировали гигантскойстальной балкой, вкрученной в стену. Но в остальном нормально, хотя под конец яначал просыпаться от болей в спине из-за кровати.

  В наряды ежедневнозаступало 4 человека, на дежурстве было еще 4, но народу на осень хватало. Снаступлением зимы, мы узнали, что осенний призыв перенесли на ноябрь, так чтоначался месяц пиздеца, так как большая часть срочников уже дембельнулись. Посленаряда я иногда спал всего 3-4 часа, потом меня будили и отправляли чистить фонари.

  Снег в Иваново шел часто,так что чистить приходилось чуть ли не через день. Всего на аэродроме было 140-150фонарей, которые нам нужно было вычистить до вечера. В 9 утра выходили, в 17заканчивали. Те, кто был в наряде, можно сказать отдыхали, так как даже дневальныйу нас не стоял по стойке смирно весь день, можно было походить или облокотитьсяна что-нибудь.

  В конце декабря нам далилюдей. И, признаюсь, с этого момента во мне проснулся фашист, потому что далинам четверо ингушей и это были самые отвратительные люди, которых я видел.Ленивые, нихуя не делающие куски говна, оправдывающие любое свое действиерелигией. И они настолько понравились старшине, что самого жирного и ублюдскогоон назначил старшим, что означало, что его слово равно слову старшины.

  Но, слава богам, спустямесяц их турнули из части офицеры, которых доебало их поведение.

  После нам дали еще людей ивместе с ними нас стало 17. Что было получше, но работать все равно некому,ведь 4 человека в наряде, 4 на дежурстве и еще 4 заняты на объектах. Что давалонам всего 5 свободных и этого было мало.

  Рассказывать за периодзима-весна особо и нечего, наряд-рабочка, вот и дни пролетели.

  Затем начался пригожинскийпутч, все сели на очко, но уже на следующий день все стало как прежде. Крометого, что вагнеровцы сбили Ил-22, базировавшийся на нашем аэродроме и все, ктонаходился на борту были из нашей части. Начались проверки, подготовки кпохоронам и приведение части в порядок.

  Должен был прилететь Шойгу,но его так и не дождались. В день похорон часть была наводнена большимизвездами. Вплоть до генерала-полковника и командующего ВТА. Вагнеровцыизвинились и сказали, что заплатят по 5 миллионов семьям погибших.

  Дома мне сказали, что научет я буду вставать где-то год, потому что они еще не перешли на электроннуюдокументацию.

  На этом, наверное, и все.Больше ничего не происходило, и я больше не могу ничего вспомнить. Еще разизвиняюсь за такой сумбурный текст. Если у есть вопросы – задавайте.