носить или нет маску

Окраина, часть 1

Артем

«Каждую минуту, каждое мгновение вы должны помнить, что враг не дремлет и занят только тем, что изыскивает возможности лишить наше государство независимости, поработить наш свободолюбивый народ. Так не дадим же врагу ни единого шанса, нанесем удар первыми, пока его бдительность усыплена нашей кажущейся слабостью…» - Артем закрыл глаза ладонью и выдохнул. Отложил прокламационный листок и встал с дивана. Начинался новый день. Он не торопясь стал собираться на общественные работы. «Все во славу демократии и величия нашей Страны!» - вдруг ожило радио на кухне. С тех пор как началась вся эта свистопляска, он редко высыпался, и во многом благодаря радио, которое каким-то непостижимым образом не возможно было заткнуть. Его знакомые рассказывали, что выдергивали шнуры из розеток, тщетно искали кнопки выключения и регуляторы громкости. Ничего этого конструкция прибора не предусматривала, и славословия продолжали градом сыпаться на головы вечно не выспавшихся людей.
Артем прошлепал в ванную под гимн, едва не разрывавший барабанные перепонки и тут же закрыл за собой дверь. Стало немного тише. Наскоро умывшись холодной водой, он тщательно вытерся, дожидаясь момента, когда неугомонный оркестр закончит музицировать. Потом завтрак, все как обычно. Немного хлеба, что отпускали теперь по карточкам, кофе, прогорклый и какой-то синтетический, впрочем, упаковка убеждала, что он самый качественный. Тощий рыжий кот угрюмо смотрел на Артема, устроившись на холодильнике. Хлебная диета вовсе не способствовала хорошему настроению. Когда завтрак был окончен, Артем влез в двухцветный комбинезон, левая половина - оранжевая, правая – фиолетовая. Закрыл за собой дверь и на миг оказался в тишине. Его радио уже было не слышно, а то, что висело в подъезде, еще не успело сработать, запущенное датчиком движения. А потом все как обычно. «Борьба с нашим извечным врагом! Все для победы над варварами! Слава Окраине!» И как всегда от этого ему стало тошно.
На выходе из дома он ненадолго задержался. Патруль, в масках и коричневой форме, чего то добивался от его соседа, Николая Анатольевича. Старик дрожал, то и дело прижимал к груди замызганную старую сумку и что-то невнятно лопотал. Патруль напротив, был слишком громок и отчетлив. Артем сглотнул и постарался пройти мимо как можно незаметнее.
- … ты старый дурак! Социалист проклятый! Мы вас резали, а вы все одно небо коптите. Давай, Петро, поглядим, что эта шваль у народа своровала. – Детина тут же выхватил из рук старика сумку и вытряхнул её содержимое на землю. На дорогу, покрытую осенней грязью, высыпались карточки, полбуханки хлеба и маленькая книга. Один из патрульных втоптал хлеб в черную жижу и наскоро собрал прод. карточки. Над книгой его рука задержалась. Старик весь затрясся, из глаз покатились слезы.
- Гляди-ка, он еще и верующий! Нет твоего бога, дурень! Социалист, да еще православный! Повесить что-ли? – Артем скользнул в подворотню. Его не заметили.
Утро было раннее, солнце едва мелькало в частоколе многоэтажек. Дойдя до площади он пристроился в хвост очереди, тянущейся к большому шатру, также двуцветному. На флагштоках по всей площади ветер полоскал знамена того же свойства. Даже брусчатка в некоторых местах уже была выкрашена в политически правильные цвета. Очередь тихо переговаривалась и то и дело оглядывалась. У самого парка уже выстраивалась шеренги молодых людей. Все в одинаковой форме. Все в масках. «Этого уже не изменить», - подумал Артем, - «это уже стало частью их самих, не видно лица, нет ответственности…» Последняя мысль сама собою сорвалась с губ.
- Тише вы, громад. – Женщина с ребенком на руках шикнула на него. – Заметут же… И нас заодно с вами… - Она отвернулась, что-то бормоча себе под нос. Артем покраснел. Опасливо огляделся. «Язык мой - враг мой».
Очередь медленно двигалась вперед. Где-то там, у шатра, раздавали инвентарь и инструкции. Люди отходили от него со смешанными чувствами, с одной стороны больше не нужно было смотреть в глаза ответственному ударнику, с другой же, листы с инструкциями день ото дня становились все невыносимее. Когда очередь дошла до Артема он, как и положено, вытянулся как струна и уперся взглядом в переносицу стоящего перед ним представителя мэрии.
- Фамилия? – прорычал тот, начиная рыться в журнале.
- Никонов. Артем. Улица Семена Трандеры, дом 68, комната 26. Разнорабочий.
- Странная у вас фамилия, громад. – Ударник продолжал листать журнал. – Русич, не иначе.
- Прадед оттуда. Сам живу в Окраине с рождения.
- Симпатизируете… - пространно поинтересовался ударник, не поднимая глаз.
- Нет. Врагу пощады не дадим, гореть Руси в огне войны! – прокричал Артем, вздернув подбородок.
- Вот именно. – Он протянул листок Артему. – Следующий.
Наряд на работы оказался не самым плохим. До обеда он должен был помогать в монтаже памятника тут же, на площади. А после предстояла покраска брусчатки. Кирпичик за кирпичиком, оранжевый, фиолетовый, оранжевый, фиолетовый.
Памятник был странным. Конечно, Никонов не единожды видел лицо одного из главных идеологов демократии в стране, громада Наценюка, но эта работа неизвестного скульптора поражала воображение. Наценюк стоял как будто на поле боя. Под ногой его был череп, на котором красовалась надпись «русич», в руках он держал автомат, сзади развевались флаги. Однако субтильная фигура, да еще и награжденное очками лицо активно мешали представить громада Наценюка на реальном поле боя. Артем украдкой хохотнул и поспешил к бочкам с краской, когда статуя, наконец, взгромоздилась на постамент.
Краска сильно пахла. Голова словно налилась свинцом и весь мир сузился до нескольких кирпичей, которые сперва надо было отмыть, а потом покрасить. Когда же дневная норма была выполнена, Артем едва не валился с ног.
Когда он уже собирался уходить с площади, к зданию администрации подкатил большой джип. Из него высыпали люди в форме. Судя по расцветке, НАДОвцы. Чуть позже подтянулись и патрули Великой Гвардии Окраины. Артем, устроившись на скамейке принялся жевать хлеб, то и дело поглядывая на происходящее. Сперва, было трудно разобрать, что именно происходит. Но стоило подняться флагам ВША (великолепные штаты америки), НАДО (норд-атлантическая демократическая организация) и Окраины, как сомнений не осталось, готовился очередной парад.

Миклуха

- Ты чего без очереди прешь, хлебало расчехлил свое, ворог! – Баба шагнула к нему и что было сил, толкнула в грудь. Впрочем, Миклуха даже не пошатнулся. Он медленно полез рукою во внутренний карман и так же не торопясь развернул перед лицом женщины свое удостоверение. Она исчезла в мгновение ока. Миклуха же занял её место в очереди. И принялся слушать. Однако люди, не до конца осознавшие суть произошедшей потасовки, отчего то вмиг стихли.
- Ну, чего замолчали то, громады?! – с обидой в голосе пробасил Миклуха. – Я не шпик лишь, стою вот за хлебом.
- Ага, - кто-то саркастично поддакнули из толпы.
- Кто это сказал? – Миклуха, и без того возвышавшийся над общей массой, приподнялся на цыпочки.
- А никто, - снова ответила толпа.

Отожтаращенко

- В это неспокойное время, когда ворог подступает к нашим границам… - к уху генерала наклонилась его советница и что-то прошептала, - то есть, когда враг топчет, давно топчет, нашу с вами великую землю, ни один не может остаться безучастным! Поэтому мы и объявляем набор в армию для громадов, достигших 10 лет, а также человеков всех последующих возрастов.
Рада рукоплескала, кто-то ожесточенно проталкивался в первые ряды, чтобы лично пожать руку генералу.
- Слава Окраине! Смерть ворогам!
- Кацапню на шахты, - скромно добавил Отожтаращенко и снова спрятался среди сопартийцев.
Когда овации стихли. Генерал продолжил.
- Последние разведданные указывают на то, что царь русичей лично участвовал в расстрелах наших солдат в 49 году. Он сам отдавал приказы. И наш герой, Трандера погиб от его пули. Нет кацапам прощения за это! – генерал заплакал. Помощница протянула ему платок. Оранжево-фиолетовый.
Отожтаращенко выскользнул из помещения и стремглав помчался по коридору. Туалет был в самом его конце.
«Посрать не дадут, со своей славой». Когда он вернулся, место генерала заняла ярая сторонница демократии.
- Война! Война! Вот единственный выход. Мы, и только мы, способны остановить варварские орды, готовые хлынуть из проклятой всеми Руси. Наш народ – последняя преграда, что удерживает Русь от захвата всего мира. Но мы больше никогда не будем рабами Руси! – громадь Фурион стучала кулаком по трибуне и то и дело указывала в сторону Руси, которая сегодня, по нелепому стечению обстоятельств была в стороне противоположной. – Мы готовы начать против русичей третью глобальную войну. Мы сами остановим их, нам нужно только оружие. Дайте нам ракеты!
- Да, ядерные! – проорала Клиношенко, стоявшая по правую руку от трибуны. Фурион обернулась на её голос и показала той язык.
- Мы сотрем ворогов демократии с лица земли. Будь они прокляты! Царь их сдохнет в корчах! – захлебывалась она словами, будто боясь опоздать.
Отожтаращенко улыбался как кот, купаясь в лучах справедливой ненависти, что струились от выступавшей, словно волны радиации. «Красиво говорит, прямо хочется взять в руки автомат и дойти, скажем, до Урала, даруя блаженную демократию варварскому населению Руси».

Артем

Возле дома люди в шарфиках, видимо футбольных, снова устроили пикет. Их лица были предусмотрительно спрятаны в масках. Они скандировали что-то про войну и пытались вырвать из рук обезумевшей матери, сына.
- Ему еще нет десяти… - мать тянула сына назад, вцепившись в его рюкзачок.
- Кто будет воевать за страну?! – орал в свою очередь здоровенный фанат клуба Динамо, тянувший мальчишку к себе.
- Вот сам и воюй, - орала мать.
- Мне нельзя, у меня это… почки больные, я на холоде заболею. – Фанат немного растерялся, и этого мгновения хватило, чтобы мать сгребла в охапку сына, первоклассника и рванула с ним к подъезду. За ней погнались. Артем, прижавшись к стене пытался пройти во двор. Однако динамовцы его уже увидали.
- Стоять! – Артем чертыхнулся и бросился во двор. – Стоять, говорю. – Его обступили.
- Ты почему не на фронте? Отлыниваешь?
- А вы? – пискнул Артем.
- А что мы?! – пожали плечами фанаты, все они возвышались над щуплым Артемом как минимум на голову. – Мы не годны к службе. Болеем, - хохотнул один из них.
- А ты вот, громад, разъелся на дармовых харчах. Пойдешь на фронт.

Когда его привели к военкомату, Артем прекратил всякое сопротивление. Последние метры фанаты почти тащили его, ноги безвольно волоклись по земле. Болели почки, и немного припухла скула. Сотрудники военкомата приняли пополнение с радостью. Всего в здании оказалось человек пятьдесят будущих солдат Окраины. Из них, большая половина, едва пошла в школу. Они стояли вдоль стен со слезами на глазах, утопая в форме, что была им явно велика. Артему форма же была почти как раз, но выглядела застиранной. На груди заплаты, виднелись остатки бурых разводов.
- Ну-с, громады… призывники. – Комиссар просто сиял, - сегодня наш военкомат выполнил план по набору солдат, с чем я вас и поздравляю. В самое ближайшее время вы пополните ряды ВГО и дадите кацапам, - комиссар как будто смаковал это слово, - просраться.
Так Артем попал… в армию.

Миклуха

- Да ты пойми, не только лишь все из нас рады служить стране! – Миклуха навис над стариком. – Каждый есть, что должен отдать все, что имеет на защиту которых. – Закончил он. Николай Анатольевич, которому шел восьмой десяток, беспомощно хлопал глазами в ответ.
- Ты зачем старый, библию читаешь? Вороги тебе ум за.. эта… затуманили?
- Как же они затуманят, если… - начал было допрашиваемый.
- Молчать, - рявкнул Миклуха и сунул здоровенный кулачище старику под ребра. Тот охнул и умолк.
- Ничего. Мы вас, не то всех, то есть всех вас, конечно, поставим. К стенке. Кацапьё!
В дверь допросной заскреблись. Миклуха, раздосадованный заминкой, рванул ручку на себя. В комнату буквально влетело хрупкое тельце гвардейца, что держался за ручку с другой стороны.
- Чего тебе?
- Вас вызывает громад Подливайко. Срочно! – гвардеец растаял в коридоре. Миклуха вздохнул. Вышел. Запер за собой дверь. Гулкий полутемный коридор повел его в кабинет главы тайной полиции.

- Вызывали, - Миклуха просунул голову в дверной проем.
- Вызывал. – Подливайко убрал ноги со стола. Во рту у него была сигара. За спиной, вопреки всякой логике размещался флаг ВША. – Громад Миклуха, завтра вы отправляетесь на секретное задание, в стан врага. На Русь. – Заговорщическим шепотом добавил шеф полиции.
- Иду на вы? – удивленно спросил тот.
- Да не на вы, а на Русь. – Подливайко придвинулся к столу. – С кем приходится работать… Да, это вам не Калифорния. – Закончил он мечтательно.
- Ты вот что, подготовься. Ну, не мойся сегодня. Чтоб запах. - Поливайко потянул носом. – Впрочем… У интенданта получишь ушанку, ватник и балалайку. Вот. – Шеф встал и начал прохаживаться у флага. – Как прибудешь на границу, спросишь Ягайло.
- Кого? – Миклуха, начавший конспектировать, остановился.
- Наш польский друг, поможет перейти на Русь. По болотам. Все понял.
- Угу, - протянул Миклуха. – А через стену как перелезть то?
- Какую стену… - Подливайко задумался. – А! Ты про эту. Да её еще не достроили. Так перейдешь. Смотри в яму, не упади. – Закончил шеф.

Миклуха стоял перед зеркалом и не мог понять, что с ним стало. Шапка сидела на нем плохо. Он едва натянул её на макушку. Ватник под мышками прорвался и норовил растерять свое ватное содержимое. Балалайка оказалась без струн и с частично стёршейся надписью «Слава ге..ям!» До выхода оставалось не больше часа.
- Как кацап прям! – умиленно всплеснула руками жена. – Один в один! – Миклуха зарделся.
- Ты мне вот чего, водки наплескай.
- Налить? – жена повернулась в дверях, - Горилки?
- Ну да. – Жена исчезла на кухне, напевая:
"Deutsche soldaten und die offizieren
Waffen brigaden und panzerung maschinen
Deutsche soldaten und die offizieren
Mit lieben Fuhrer nicht kapituliren"
- Эх, - вздохнул Миклуха, - и чего меня из Берлина сюда принесло.
- Вот именно, - отозвалась жена. – Береги себя, клочик! – Добавила она ласково.
На следующий день Миклуха Клочко прибыл на границу с Русью.

Администрация США хочет проверить некоторые сделки и предприятия Маска на угрозу национальной бнезопасности

Об этом в частности сообщает

Bloomberg

Перевод на

rbc

Довыделывался?