мигы

«Никому не понравится, если придут какие-то гопники и начнут людей бить» - “Ъ” побеседовал с одним из казаков, пришедших на акцию сторонников Навального в Москве

Сожжённая колонна бензовозов под Черниговом

"Нам кричали: «Фашисты!» Мы не понимали за что, пока не увидели, что делает ОМОН". Интервью демобилизовавшегося срочника Внутренних Войск

Владимира* призвали во внутренние войска в 22 года после окончания университета, с осени 2019-го до осени 2020-го он служил в войсковой части 3310 в военном городке Околица.

 Срочников из этой части привлекали на акции протеста в Минске, Владимир видел всю ситуацию с другой стороны баррикад и у него есть версия, почему силовики уверенны в безнаказанности своих действий.

Внутренние войска: сбор камней и операция «Косьба»

— Отбор во внутренние войска какой-то особенный?

— Прапорщики и офицеры приезжают в военкомат — собеседуют и отбирают. Смотрят, чтобы не было правонарушений, чтобы человек был предсказуемый. По здоровью берут практически всех. Исключение — призыв в спецназ, часть 3214. Еще мне показалось, что большинство призывались после учебы в колледжах или университетах.

— Вы знали, чем будете заниматься во внутренних войсках?

— В отличие от многих своих сослуживцев, знал. Понимал, что внутренние войска занимаются разминированием (срочники там кинологи), охраной задержанных в местах лишения свободы, их конвоированием и сопровождением в судах. Еще срочники патрулируют улицы городов, сопровождают государственные грузы и государственные объекты. Есть отдельная часть, которая охраняет Белорусскую АЭС.

Когда мне предложили службу в части 3310, я сказал на собеседовании, что не являюсь сторонником действующей власти. Понимаю, что на выборах президента внутренние войска могут быть использованы для разгонов людей, я в этом участвовать не хочу. Меня заверили, что часть 3310 не занимается разгоном граждан, а только патрулированием. Я согласился.

— Чем вы занимались на службе?

— Иногда мы что-то делали по хозяйству, иногда патрулировали. Например, стояли в оцеплении, когда везли, как нам сказали, топливо на БелАЭС. Несколько раз стояли в лесу, кода Лукашенко или кто-то из высоких должностных лиц ехал в аэропорт. Цель — следить, чтобы никто не вышел на дорогу, а когда поедет кортеж, спрятаться в лесу. Однажды мы так стояли семь часов, кортеж проехал, но без Лукашенко — он полетел на вертолете.

Вся эта система вызывает сомнения в части эффективности. У тех, кто выходит на такие мероприятия, с собой только наручники и газовый баллончик. Как я понимаю, цель, скорее, не в обеспечении безопасности первого лица, а в том, чтобы не допустить съемок кортежа с земли или с дрона.

Мы еще занимались разными работами в резиденции Лукашенко «Озерный». Например, прошлой весной человек 30-40 срочников привезли туда на поле, где сажают картошку, и мы часа три собирали камни, какие-то корешки — всё, что может портить внешний вид поля.

Еще в нашей части были люди, которые отвечали за хобби Лукашенко — косьбу травы. Служба «косьба» работает с апреля по октябрь — 24-26 человек (срочники и один-два офицера) ежедневно выезжают на место, где он предположительно будет косить, занимают позицию по периметру так, чтобы Лукашенко их не видел. Территория для косьбы может быть выбрана не только в «Озерном», но и за его пределами. И нельзя исключить, что какая-то бабушка соберется проехать на велосипеде через лужайку, где как раз находится Лукашенко со своей косой. И важно ее не пропустить.

Характерно, что солдат привозят ежедневно на косьбу вне зависимости от того, косит он в этот день или нет.

Готовились к силовому протесту

— Что изменилось ближе к выборам?

— Для нас поменялась жизнь с приходом первой волны коронавируса. Отменили увольнения, отпуска и свидания с родственниками. При этом противоэпидемические мероприятия за исключением возможности обработать руки антисептиком при входе в казарму, были формальные. Мы не носили маски постоянно, спали на очень близком расстоянии друг от друга. Около ста мужчин — в одном помещении, раз в неделю баня и смена белья. Горячей воды в умывальниках не было.

Болели многие — даже комнату для офицерских собраний переоборудовали под санчасть. Я думаю, что сам переболел на ногах в легкой форме.

На этом фоне в конце весны нас начали готовить к выборам. Часть использовалась ОМОНом для тренировок, а нас использовали как статистов — мы играли роль условных протестующих. Затем приехала минская областная милиция, и мы все вместе тренировались отрабатывать различные маневры.

— И как в их понимании должны были вести себя протестующие?

— Ожидалось, что они будут агрессивными, будут использовать физическую силу против ОМОНа и срочников. Нас готовили совсем не к тому, с чем пришлось столкнуться на улице. Предполагалось, что будет жесткий силовой сценарий со стороны протестующих, смертоубийство.

Нам давали, например, деревянные бруски, которые имитировали камни, и мы бросали их в ОМОН. Бросали в них шины и бутылки с водой. Они в ответ на нас шли, закрываясь щитами. Задача была не избить, а разделить, окружить. То есть они не тренировались бегать за людьми, как это делается сейчас. Тренировались бить резиновыми палками, которые бывают, к слову, разные по массе — от 800 граммов до полутора килограммов.

Нас научили быстро выстраиваться, быстро менять позицию со щитами, закрывать позицию, сохраняя строй. Надо понимать, что видимость и слышимость в полной амуниции ужасная — шлемы очень старые, поцарапанные. Как видит человек без очков при зрении минус четыре, так и мы видели в своих шлемах. К тому же прикрываешься щитом. Так что устрашающий вид силовиков, о котором много пишут, это очень смешно.

Щупленький солдат надевает наплечники, бронежилет, каску и выглядит внушительно. На самом деле он может быть совсем не развит физически. К тому же жилет весит от трех до семи килограммов, в нем бегать очень тяжело. Сила не в том, чтобы быть сильным самому, а чтобы двигаться всем вместе, иначе если ломается строй, смысл защиты в виде амуниции исчезает.

Примерно 20 июля прошли массовые учения на аэродроме Липки, в котором участвовало очень много военных. Ты сидишь в автобусе — а в течение десяти минут едут и едут машины с людьми. Там попытались выстроить микромодель центра Минска из шин и начали разрабатывать различные сценарии, которые могут произойти после выборов. Были водометы и другая спецтехника. Одна часть военных изображала протестующих, другая — силовиков, которая должна была людей вытеснять.

Мы воспринимали это как военную игру, возможность выплеснуть накопившееся за время службы напряжение и агрессию. Какой-то рефлексии не было, люди думали, что приедут в Минск и будут стоять в каком-то оцеплении.

На улицах Минска после выборов использовали всё, что я видел на учениях, за исключением отравляющего газа, который вызывает рвоту. Уже на учениях было видно, что этот газ больше причиняет вред не условным протестующим, которые могут убежать, а силовикам, которые не должны отклоняться от маршрута.

В начале августа в нашу часть передислоцировались срочники из многих других частей из разных регионов страны, нас уплотнили, тумбочку поставили на тумбочку, принесли дополнительные кровати.

«Пацаны, убивайте их». Вооруженная спецсредствами армия и ОМОН против безоружных людей

— Что происходило 9 августа?

— В день выборов нас построили в амуниции со щитами, сказали действовать по указанию и что мы выдвигаемся в Минск для предотвращения возможных нарушений правопорядка.

Мы расселись по машинам, которых в колонне было около шестидесяти. Мы не понимали, что нас ждет, адреналин зашкаливал, было страшно от необычности ситуации. Мы ехали, а люди нас фотографировали. Нам сразу же сказали надеть балаклавы и закрыть окна.

Остановились недалеко от Купаловского театра. Часам к семи вечера стали выпускать в биотуалеты. Кормили в тот день один раз тушенкой и хлебом. Забегая вперед, скажу: с каждым приездом в Минск качество питания улучшалось. Осенью давали нетипичную для армии еду, это была спонсорская поддержка внутренних войск. Даже вес резко у многих поднялся — мы ели йогурты, сосиски, сыры, сгущенку, много всего.

В общем, мы досидели почти до девяти вечера, думали, уже ничего не будет. Вдруг раздалась команда одеться (мы сняли бронежилеты к тому времени) и очень быстро «марш за мной», и мы побежали в сторону проспекта Независимости и до Дворца спорта, не останавливаясь.

Уже тогда протестующие кричали вслед: «Позор! Фашисты». Мы не понимали, за что, пока не увидели, что делает ОМОН, с которым люди нас отождествляли.

Возле Дворца спорта выстроились со щитами, начали оттеснять людей. Оказались возле мостика через Свислочь возле гостиницы «Беларусь». Это был полный хаос, никаких команд не было слышно, все потерялись, не знали, что делать.

В какой-то момент командование взяли на себя младшие офицеры, был приказ идти к Верхнему городу. Мы построились в шеренгу и пошли. Видно было, что перед нами люди, мы их оттесняли. Они нам кричали оскорбительные слова. Мы по-прежнему не понимали, почему они так говорят.

Потом возле Немиги увидели, как работает ОМОН. Хорошо помню, как сотрудник ОМОНа с бешеными глазами (их шеренга в какой-то момент была перед нами) сказал нам матом в переводе на русский: «Пацаны, убивайте их. Либо они, либо мы. Они вас жалеть не будут, и вы их не жалейте». ОМОН побежал на людей, мы шли за ними на приличном расстоянии.

Адреналин был жуткий. Секунда растягивалась надолго. В какой-то момент сказали использовать баллончик. Я достал и тут же положил обратно, опустил и палку. И понял, что должен быть не с той стороны баррикад. Мы не знали, что происходит, слышали взрывы, звуки сирен машин скорой помощи. Наши сослуживцы, которые оказались на стеле, говорили, что там вообще была война.

Лично я никого не бил, ни разу не поднял руку на человека. Большинство моих сослуживцев тоже этого не делали. При этом мой комбат зачем-то ударил мотоциклиста дубинкой и разбил ему стекло. Более того, у нас была задача отогнать людей от ОМОНа, защитить, по сути. Были примеры, когда срочники уже в последующие дни отпускали людей возле автозаков.

— У вас было оружие и взрывпакеты?

— Нет, во внутренних войсках огнестрельное оружие было только у офицеров.

— Из ваших слов выходит, что уже 9 августа против безоружных людей целенаправленно вывели армию и ОМОН, которые получили разрешение по приказу применять спецсредства.

— Так и было. Знаю, что спецсредства были у спецназа, то есть у военных-контрактников. Приказы они получали по рации, которая была только у офицеров. Не могу утверждать, что они сами выбирали цели для стрельбы. Знаю только, что в целом организация была слабая.

Срочники не хотели драться с протестующими, жизнь дороже

— Для вас 9 августа когда закончилось?

— В часть приехали в пять утра 10 августа, поели, легли спать. В 10 часов был подъем и приказ на выезд. Первые пять дней спали по три-четыре часа. Офицеры не уходили из казармы домой, ночевали там же недели две. И только потом уже стали выпускать на выходной.

ОМОН в несколько первых суток работал почти без сна.

Я был свидетелем того, как офицер после ночи с 9-го на 10-е кричал, что, мол, зачем мы их трогали, они же нас всех перебьют. Всем было очень страшно. Солдаты обсуждали, что должно случиться для того, чтобы мы бросили щиты. К среде паника была такая, что многие мои сослуживцы на выезд взяли с собой ключи от дома. Предполагали, что на улицы выйдут люди чуть ли не с топорами и вилами. Срочники не собирались с ними драться, жизнь дороже. В бой никто не хотел вступать.

Я, как и некоторые другие солдаты, ждал, когда на нас пойдут протестующие, чтобы мы могли вырваться оттуда. Но этого так и не случилось. При том, что всех-всех силовиков, включая срочников, не более пяти тысяч человек.

Если рассматривать силовой сценарий как доступный, то разбить этот боевой порядок не представляется сложным. Он рушится очень быстро. К тому же надо понимать, что срочники не были сторонниками Лукашенко. О том, что за него голосовали, сказали только двое.

В последующие дни идеологи приносили нам листовки — там была информация, что машины протестующих сбивают солдат. Я не знаю, правда ли это. Однако моему сослуживцу 9 августа прилетела бутылка в лицо, он остался без передних зубов, рассекло губу. Его зашивали.

Помню, как мы в один из дней стояли в Малиновке. Нас предупредили, что с дороги мотоциклисты могут бросать коктейли Молотова. Стоишь спиной к проспекту Дзержинского, каждая проезжающая машина сигналит. Стоит проехать мотоциклисту — вжимаешь плечи в голову, потому что в любую секунду ждешь, что тебе в спину прилетит. Было очень страшно. Казалось, что город на тебя охотится, но потом всё изменилось.

Думаю, брутальность со стороны силовиков ослабла, потому что они поняли, что еще чуть-чуть — и начнется силовая агрессия против милиции. Ну, а со временем протесты стали частью рутины.

До 16 августа мы выезжали в Минск ежедневно, потом по воскресеньям. Протесты стали подчеркнуто мирными, появились женские марши. Изменилась риторика офицеров, которые стали говорить о том, что на улицы выходят пьяные и асоциальные.

— Однако насилие со стороны ОМОНа не прекращалось. У многих сложилось мнение, что они были так жестоки, как не может быть профессионал в здравом уме к мирным людям.

— Командиры говорили нам, что мы не те, кто должен бить людей, что мы не ОМОН. К слову, срочника от милиционера и на фото можно легко отличить — у солдата есть фляжка. По поводу немотивированной жестокости отмечу: в августе сотрудники ОМОНа принимали насвай. Я это видел собственными глазами. Предваряя вопрос, скажу, что мы никаких запрещенных веществ не принимали.

— Как сейчас вы видите произошедшее с вами и со всеми нами?

— Для себя я изначально принял и был верен решению не применять против людей силу. Я также знал, что если бы мне дали в руки оружие и дали приказ стрелять, я бы этого не делал.

Я не сделал ничего преступного. Не исключено, что если бы на моем месте был человек с другими установками, для протестующих всё обернулось бы хуже. Когда я уходил, командир части мне сказал, что он не знает, какая власть будет дальше, но сегодня она такая, какая есть. Он сказал, что мы выполнили свой долг и при этом не сделали ничего, за что надо стыдиться. Я тоже так считаю. Мне не стыдно за то, что я делал.

Случившееся после 9 августа трагично, для меня в том числе потому, что я всю свою жизнь был настроен к действующей власти негативно. Августовские события были для меня тяжелыми, но я не могу сказать, что считаю себя в чем-то виноватым.

И мне жаль, что люди оказались не готовыми к решительным действиям. Нам было понятно, что если протестующие нажмут, всё рухнет за секунду.

Теперь силовики исходят из того, что никогда не понесут ответственности. Санкционные списки, черная книга, список из срочников, который выложил запрещенный телеграм-канал, не дают ничего. Силовики осознают, что власть у Лукашенко.

Мне кажется, что время упущено, с позиции силовиков видно, что протест сужается. Им в августе было страшно войти в колонну, где были сотни тысяч человек, а теперь срочники гоняют людей по дворам. Силовики считают себя победителями.

Не стоит думать, что в глазах силовиков ОМОН потерял репутацию в результате того, что делали его сотрудники с протестующими. Было много разговоров о том, что их хорошо стимулируют материально в отличие от офицеров внутренних войск. И я слышал от офицеров-контрактников, что у них есть планы перейти в ОМОН. Они не думают о далекой перспективе, живут сегодняшним днем. Реальность такова, что сегодня ОМОН и милиция — то, на чем продолжает держаться Лукашенко.

И все же, увидев ситуацию изнутри, я думаю, что если люди снова станут массово выходить в город, многое изменится.

Знаете ли вы, что только одна армия мира полностью готова к Зомби-апокалипсису?

ссылка на гифку

США и Германия сорвали российскую операцию, целью которой было убийство гендиректора Rheinmetall, - CNN

Rheinmetall производит артиллерийские снаряды и технику для Украины.

тыц

«Изгнать Путина». Якутский шаман идет в Москву бороться с «демонической силой»

Якутский шаман Александр Габышев уже 4 месяца идёт вдоль дальневосточных трасс в сторону Москвы, откуда в 2021 году намерен изгнать Владимира Путина. Он считает президента России порождением тёмных сил, с которым под силу справиться только шаману. За почти 2 тысячи километров пути Габышев пообщался с сотнями водителей, видео с его проповедями набрали больше миллиона просмотров, а в Чите местные оппозиционеры собираются провести для него встречу-митинг.

Корреспондент издания "Сибирь.Реалии" прошёл с шаманом несколько километров и убедился в том, что российская глубинка готова поверить в любую мистику – лишь бы помогло.

– Я из Якутска, мне 51 год. Есть высшее образование, истфак Якутского госуниверситета, но по специальности не работал. Был сварщиком, дворником – рабочие профессии, – представился Александр.

Сопровождает его тёзка Александр с Сахалина – блондин с бородой в походных солнцезащитных очках и с рюкзаком за спиной. Он совершает кругосветку автостопом, но, встретив шамана, решил, что часть пути они пройдут вместе.

– Я верю в чудеса. Раз в 500 лет рождается человек, который способен изменить мир. Возможно, Александр и есть такой человек. Множество людей останавливается – кто-то руку пожать, кто-то сфотографироваться, кто-то продуктами помочь. А когда я встретил Александра, у меня был хороший запас времени и интерес к этому человеку, я решил посвятить ему 15-20 дней путешествия – пройти вместе до Читы. Может быть, кто-то сменит меня дальше за Читой, посмотрим.

Сахалинец - противник публичности, в отличие от шамана, который постоянно общается с журналистами и блогерами. В YouTube размещены уже десятки роликов с его участием, общее число просмотров которых перевалило за миллион.

– Лёха Кочегар (автор крупнейшего оппозиционного YouTube-канала в Чите, на который подписаны 28 тысяч человек – С.Р.) недавно уехал. Прошёл с нами часть дневного пути, даже немного протащил тележку. Наснимал материала, уехал. Он, кстати, уже согласовал в Чите с властями народное собрание (так Александр называет митинг – С.Р.) на 12 июля, сейчас ищет место. Я приду, там буду говорить. Что – пока секрет, там узнаете. Вот, всех призываю туда, кто останавливается.

– Нам за день нужно проходить минимум 20 километров, чтобы уложиться в график. Но из-за пауз (мы так называем остановки на общение) это расстояние удаётся пройти только часов за 8. Сами видите, народная любовь – что здесь поделаешь? – разводит руками шаман.

Прохожие в основном фотографируются и снимают путника для соцсетей, многие хотят помочь – кто-то едой, кто-то деньгами. При мне шаману передали около 2 тысяч рублей, упаковку печенья, чебурек, несколько бутылок воды, горсть конфет и фруктов. А житель Новоберёзовки, увидев Александра с улицы своей деревни, сначала узнал, что нужно, а затем подвёз овощей с зеленью.

Большинство водителей поддерживает политические взгляды Александра, ругают Путина и правительство. Поводов для этого в забайкальской глубинке полно.

– Раньше работал на водовозке, вон оттуда воду возил (показывает в сторону небольшого бревенчатого здания на окраине Новоберёзовки – С.Р.). Сейчас работы не стало, деревня загибается. Уехал отсюда в Шерловую (моногород около крупного угольного разреза в 250 км южнее – С.Р.), здесь родители живут – к ним в гости приехали. Сам вахтами вынужден работать, и в Шерловой уже работы почти не стало, – сожалеет Иван, житель Новоберезовки, тот, что привез овощи.

У кого-то из останавливающихся есть и своё видение того, как можно поправить ситуацию в регионе.

– Всё-таки те богатства, которые выбираются из земли, хотя бы 50-70%, должны оставаться на земле, в муниципальном бюджете. У нас, в Газимуро-Заводском районе (в этом районе расположены крупнейшие месторождения золота в Забайкалье, работает "Норильский никель" – С.Р.), должны быть уже золотые дороги. Золота много добывается, но ничего не остаётся, всё уходит, – рассказывает Андрей, житель села Газимурский Завод.

Среди тех, кто останавливался поговорить со странствующим шаманом, нашлись и сторонники президента России, настроенные, впрочем, вполне дружелюбно и к тому, кто собрался его "изгонять".

– Я поддерживаю Александра. И Путина тоже поддерживаю. Считаю, что из того состояния, в котором страна была, он всё-таки её немножко поднял. Мне нравится, что Александр не боится своё мнение высказать – это я поддерживаю. Сильный человек, молодец! У нас его уже ждут, – пожал руку якуту водитель малолитражки с номерами Республики Бурятия.

В пиковые паузы на трассе скапливались до пяти машин одновременно – одних паломников, как их называет Габышев, сменяли другие. Сценарий один – рукопожатие, фото, несколько тёплых слов, порой небольшая помощь.

По дороге шаман поведал о том, как он понимает цель своего похода.

– Демократия должна быть без страха. Сейчас люди боятся говорить, боятся, что их уволят, зарплаты лишат. Просто у нас государственная сила беспредельная, демоническая. Народ в искусственную депрессию загнан. Естественную депрессию знахарь вылечит махом, а эту, искусственную, только колдовство. Колдун нагнал свою иллюзию страха, депрессию на всю страну, но белый колдун – такой, как я – сможет это наваждение развеять. Политик здесь бесполезен, только колдовство на колдовство.

Путин также государственность пытается укрепить во всём мире – в Северной Корее, Сирии… А в европейских странах, в США государственная власть уравновешена народовластием. Трамп в Америке пытается это нарушить, но пока не выходит. Равновесие должно быть - между государственной властью и народом. И борьба за равновесие идёт, порой, да, кровавыми методами, если тиранические государственные режимы не дают демократическим способом уравновесить их власть. И Путин будет защищать государственность, которую мы сейчас попробуем уравновесить народовластием. – говорит шаман Александр.

​– И как именно вы собираетесь уравновешивать государственность народовластием? На первом же несогласованном мероприятии вас задержат, кто эти собрания будет проводить?

– В Чите же организовали народное собрание сами, и в других городах смогут. Сам народ это сделает. И это Чита, а Новосибирск вообще продвинутый город, там такие политики найдутся, и ещё не такие собрания проведут. Когда гармония будет, с сильной государственной машиной ужиться ещё можно. Поэтому люди ко мне тянутся, к моим идеям народовластия. Потому что жестоко страдают от государственной машины, а там, наверху, не понимают. Мирно бы согласились уровнять народ с властью, хорошо бы жили, как в Европе. Да, государственность там есть, но она через суды регулируется, через выборы. А здесь нет, равновесие нарушено. Поэтому и появляется шаман-войн, чтобы восстановить гармонию. Я сейчас иду и благодаря современным технологиям всем о себе, своих идеях рассказываю. Мы ведём борьбу. Новый мир наступит, он уже идёт моей поступью. Там старый (показывает вперёд), а там новый (обернулся назад). Так я и иду, новый мир несу за собой. После этих перемен все страны захотят, как мы жить.

Чита – первый крупный город на пути Александра. На Читу шаман возлагает особые надежды. Тем не менее, как именно он собирается действовать и на что рассчитывает, формулирует довольно расплывчато. Но мирный способ смены власти для него предпочтительней какого-либо иного: "Нам крови не надо".

– Всё с Читы начнётся. На народном собрании будут произнесены магические слова. Пламя вспыхнет в Чите – здесь сердце России сейчас. И пойдёт в Бурятию. Потом Иркутск вспыхнет, Красноярск, Новосибирск и так дальше. Но зависит многое от самих читинцев, вся Россия на них надеется. Если подведёте, Россия уже не встанет. Я-то пойду, даже если не получится собрание. Буду идти дальше, как мотылёк на пламя, пока не сгорю – бог велит.

– При какой численности народное собрание будет успешным?

– Я не знаю, я не политтехнолог. Чем больше, тем лучше. Я настроен оптимистически. Если собрание пройдёт хорошо, я стану сильнее и буду дальше идти ещё увереннее. А в Москву приду с целой армией. Люди сами народные собрания устраивать будут. Если даже Путин не уйдет, то народ хотя бы этими собраниями сплотится.

Новый мир в его понимании вполне согласуется с общепринятыми в большинстве крупных демократических стран идеями децентрализации власти и сильных муниципалитетов.

– Основа основ – местное самоуправление, укреплять народ нужно через него. Мы же в 90-х к этому шли, суверенитет брали, не отделялись же от России.

– Но союзные республики из СССР отделились…

– Имеют право. Зачем силой держать? Кто отделяется – пусть отделяется. Если Россия будет страной свободной, развивающейся, наоборот, к нам будут идти, союз искать. Чего бояться отделения? Давно уже XXI век на дворе, никто уже не строит империй, как в XVIII веке. Только наши маразматики. Куда кто денется? Останемся вместе, торговать будем, сотрудничать, любить друг друга. Сами будем на своей земле управляться.

Когда дневной 20-километровый лимит движения был исчерпан, начали искать место для стоянки. Гравийную обочину, отсекающую трассу от зелёной лесополосы, выбрали местом привала - из-за обилия камней. Ведь если края юрты и палатки не прижать к земле, то степной забайкальский ветер их утащит.

Шаман со своим спутником накрыли импровизированный стол из всего, что послала федеральная трасса. Машины продолжали останавливаться. Сначала подъехала семья из Якутии, направляющаяся к Байкалу на отдых – оставили фруктов. Затем подтянулся читинец, который признался, что его волнует "кровожадность любых революций". Габышев с помидором в руке вёл беседы с "паломниками", изредка отвлекаясь на фото.

Когда, мы остались одни, Алексндр рассказал, что какое-то время после смерти жены жил в лесу, затем стал шаманом.

– Я же сумасшедшим был 3 года. Хорошо, что меня мать в лес отправила, а так в психушке сейчас лежал бы. Деревенские хотели меня отправить лечиться.

– Это о вас писали в якутской газете? Про отшельника, жившего в лесу и построившего часовню скончавшейся жене? Его ещё зимой коневоды спасли от холодной смерти?

– Да, видите. Говорю же, что вся деревня знала о моём сумасшествии. Но сейчас-то я нормальный, адекватный человек, видите?

– А вы не боитесь, что вас могут снова попробовать отправить в психбольницу?

– Конечно, попытаются. Пусть пытаются. Я знаю, что меня бог бережёт. Конечно, я чуть-чуть сумасшедшие слова говорю – вот моё слабое место. Пользуйтесь, власти.

Поужинав, два Александра начали разворачивать лагерь. Высокие колья скелета юрты и натягиваемый поверх ярко-

синий материал подобно маяку вновь начали притягивать всё новых любопытствующих, желающих пообщаться с шаманом. Так будет пока не стемнеет, рассказывает сахалинец. А утром снова в путь. И так до августа 2021 года, как рассчитывает сам Габышев. Если только Путин раньше в отставку не уйдёт, тогда миссия шамана закончится.

– Я же в Бога верю, в Христа. Он сделает из меня человека. Всю силу у меня отберёт, и я стану простым человеком. Шаман же обречён на одиночество, а я одиноким всегда быть не хочу.

– Вы считаете, что если Путин уйдет, все изменится к лучшему?

– Для меня уход Путина будет победой. Главное победить демона, а люди с людьми сами разберутся. Найдутся сильнее сечиных и медведевых, найдутся умнее их. Другие партии воспрянут, пусть Жириновский идёт, Зюганов, Навальный – вперёд. Главное, что они люди, пусть идут во власть, а народ там разберётся, кого выбрать.