воины котла

Нарисовал аватар для всех, кто #внеполитики или #zапобеду.

Как я обрёл и потерял сына.

Есть на свете город Расчленинград. В нём постоянно происходит какая-то хуйня: то внезапно посреди болота его оснуют, то революцию начнут, а то и жертвоприношения с расчленениями внеплановые устраивают. Более этот городок ничем не примечателен, ну разве что там проживаю я - Крокозябр, и это делает эту точку на карте достойной упоминания.
Но сейчас не об этом. Сегодня я стал отцом, да каким! Можно сказать - отцом года: обрёл и потерял сына, теоретически - Героя России (посмертно).
По порядку: ночью, часов эдак около трёх - половины четвёртого, когда я только-только собрался придавить на массу часика на четыре, раздался телефонный звонок. Номер был абсолютно неизвестным, но, поскольку у меня родственники и друзья часто меняют симки - я, как правило, не включаю антиспам и отвечаю на все звонки.
"- Алло, это *** *** *** (мои ФИО)?
- Угу. - диагностика систем... мозг не отвечает... мозг не отвечает... мозг в спящем режиме, подключаем седалищный нерв.
- С вами будут говорить.
Шуршание и возня в трубке.
- Алё! - молодой мужской голос.
- Алё.
- Папа, это я!
- ... - чобля???
- Папа, я в Украине! Папа, я в плену!!!
- ... - признаться, я ахуел. но мозг спит. - И чё?
- Папа, срочно нужны деньги! Много денег! Или мне не жить!
- Сынок, ты всё детство мечтал стать героем! Дёргай чеку и хватай самого толстого - он наверняка главный. Хоть подохнешь не как пидарас.
- ...
Трубку повесили.
Мозг: выход из спящего режима. - Этчё щас было?
Пошёл на кухню. С полчаса сидел, крутил в руках сигарету, думал. С одной стороны - пацанчик мог ляпнуть любой номер, наобум. С другой - мои ФИО, которые весьма труднопроизносимые. С третьей - "В Украине" - я всю дорогу с детства говорил "на Украине" - ну по нормам русского языка. Сомневаюсь, что мой пездюк балакал бы иначе.
Хряпнул стакан квасу за помин души героя - и пошёл спать.
С утра, после похода по магазам - зарулил в родное отделение пилисии и написал заяву. От участкового узнал, что я далеко не первый, народ просто забомбардировали "сыны войны" - так же, как раньше ДТПшники просили переслать денег - так сейчас и "пленные".
В общем, не задалось у меня с отцовством. Лучше продолжу фапать и деградировать на реакторе

Викентий Вересаев "На Японской войне"

"В витринах магазинов ярко пестрели лубочные картины удивительно хамского содержания. На одной огромный казак с свирепо ухмыляющеюся рожею сек нагайкою маленького, испуганно вопящего японца; на другой картинке живописалось, «как русский матрос разбил японцу нос», — по плачущему лицу японца текла кровь, зубы дождем сыпались в синие волны. Маленькие «макаки» извивались под сапожищами лохматого чудовища с кровожадною рожею, и это чудовище олицетворяло Россию.

Тем временем патриотические газеты и журналы писали о глубоконародном и глубоко-христианском характере войны, о начинающейся великой борьбе Георгия Победоносца с драконом...

А успехи японцев шли за успехами. Один за другим выбывали из строя наши броненосцы, в Корее японцы продвигались все дальше. Уехали на Дальний Восток Макаров и Куропаткин, увозя с собою горы поднесенных икон. Куропаткин сказал свое знаменитое: «терпение, терпение и терпение»...

В конце марта погиб с «Петропавловском» слепо-храбрый Макаров, ловко пойманный на удочку адмиралом Того. Японцы перешли через реку Ялу. Как гром, прокатилось известие об их высадке в Бицзыво. Порт-Артур был отрезан. Оказывалось, на нас шли не смешные толпы презренных «макаков», — на нас наступали стройные ряды грозных воинов, безумно храбрых, охваченных великим душевным подъемом. Их выдержка и организованность внушали изумление.

В промежутках между извещениями о крупных успехах японцев телеграммы сообщали о лихих разведках сотника X. или поручика У., молодецки переколовших японскую заставу в десять человек. Но впечатление не уравновешивалось. Доверие падало.

В конце апреля по нашей губернии была объявлена мобилизация. О ней глухо говорили, ее ждали уже недели три, но все хранилось в глубочайшем секрете. И вдруг, как ураган, она ударила по губернии. В деревнях людей брали прямо с поля, от сохи. В городе полиция глухою ночью звонилась в квартиры, вручала призываемым билеты и приказывала немедленно явиться в участок. У одного знакомого инженера взяли одновременно всю его прислугу: лакея, кучера и повара. Сам он в это время был в отлучке, — полиция взломала его стол, достала паспорты призванных и всех их увела. Было что-то равнодушно-свирепое в этой непонятной торопливости. Людей выхватывали из дела на полном его ходу, не давали времени ни устроить его, ни ликвидировать. Людей брали, а за ними оставались бессмысленно разоренные хозяйства и разрушенные благополучия.

По всему городу стояли плач и стоны. Здесь и там вспыхивали короткие, быстрые драмы. У одного призванного заводского рабочего была жена с пороком сердца и пятеро ребят; когда пришла повестка о призыве, с женою от волнения и горя сделался паралич сердца, и она тут же умерла; муж поглядел на труп, на ребят, пошел в сарай и повесился. Другой призванный, вдовец с тремя детьми, плакал и кричал в присутствии: — А с ребятами что мне делать? Научите, покажите!.. Ведь они тут без меня с голоду передохнут! Он был как сумасшедший, вопил и тряс в воздухе кулаком. Потом вдруг замолк, ушел домой, зарубил топором своих детей и воротился. — Ну, теперь берите! Свои дела я справил. Его арестовали.

Телеграммы с театра войны снова и снова приносили известия о крупных успехах японцев и о лихих разведках хорунжего Иванова или корнета Петрова. Газеты писали, что победы японцев на море неудивительны, — японцы природные моряки; но теперь, когда война перешла на сушу, дело пойдет совсем иначе. Сообщалось, что у японцев нет больше ни денег, ни людей, что под ружье призваны шестнадцатилетние мальчики и старики. Куропаткин спокойно и грозно заявил, что мир будет заключен только в Токио."

Что-то пошло как всегда

В Приморском крае мобилизованные пожаловалось, что им выдали ржавые автоматы. В сети пишут, что танкистам выдали списанные АК на время, чтобы вспомнили как их разбирать и собирать. Ватные каналы уже всех "успокоили".