бабка ссср

СОБАЧЬЯ ЖИЗНЬ

Как такое может быть?!

Моя Родина превращается стремительно, всего за считаные месяцы, из зависшей в переходном периоде какбудторыночной какбыдемократии с разрушенными, допустим, гражданскими свободами, но хотя бы с нетронутыми свободами личными – в жуткую, озлобленную, параноидальную, словно бешенством укушенную Северную Корею, у которой вечно взор красной пеленой затянут, и голод, и лихорадка, и слюна с клыков. В страну, в которой политических врагов псам скармливают заживо. Где есть ядерное оружие и баллистические ракеты, но вечно не хватает риса на прокорм не видавшего уже полвека ничего другого запуганного народца.

Да и свой Север есть у нас, у Шаламова и Солженицына описанный, и должен помниться, и должен пугать – но нас тянет туда, к нему, в него – почему?!

Почему все мои соотечественники, ну уж не менее 87 процентов их, в таком от этого восторге?

Почему, спрашиваю я себя, россияне с такой готовностью и радостью отказываются от свободы? Почему хлопают бурно, когда им запрещают собираться больше трех и когда собираются сажать за репосты критических заметок в соцсетях на пять настоящих человеческих лет? Когда вводят интернет-по-паспорту? Почему счастливы до слез, когда пришпандоривают нам бессмысленный Крым, хотя всего-то полгода Крым этот самый никому не нужен был даром? Почему с такой детской доверчивостью вдруг снова верят в самую бездарную, грубую, топорную ложь из телевизора, будто бы не их учили весь поздний СССР не верить государственному вранью? Почему готовы до смерти биться за карманные банки президентских друзей? Почему радуются тому, что в наказание врагам президент запрещает нам есть? Почему так жаждут схватки с Западом, откуда вообще ненависть к нему такая, откуда такое недоверие и такое желание мстить? За что ему мстить? И почему ради этой мести готовы поступиться и свободой говорить, что вздумается, и свободой ездить за границу, и банальной жратвой, и только-только забренчавшей в карманах мелочью?

Я говорю – с моими соседями, с моими школьными друзьями, с попутчиками в поездах и самолетах, с бабками у подъезда, я интересуюсь у них: не рехнулись ли вы? Я очень хорошо понимаю, зачем вся эта канитель с Новой Холодной Войной группе лиц, находящейся у власти: чтобы как можно дольше находиться у власти. Но почему народ, жизнь которого в грядущей Северной Корее будет голодна и несвободна, так рвется туда, почему так манит его ледяной и угрюмый мир за колючкой?

Говорю я с соседями, бабками, ментами, бизнесменами, финансистами, патриотическими писателями, пропагандистами из ящика, и понимаю: идиот я все-таки. Это мне, идиоту, казалось, что моей любимой стране станет хорошо, если государство снимет с граждан ошейник. Если вверит каждому его собственную судьбу. Если позволит людям жить, творить, обеспечивать себя и своих близких, и – строя свои жизни изо всех сил – вместе строить и новую страну, свободную, берегущую своих граждан, потому что из них состоящую – и могучую.

А людям, понимаю я, плохо было в рыночной демократии. Людям было тоскливо без смысла, который был бы в миллион раз больше бытового житейского смысла их коротких диванно-огородных существований. Людям было страшно все решать за себя самим в бушующем мире потребительского капитализма. Люди искали Вождя, и в первобытном смысле, и в индейском, и в коммунистическом – потому что им тяжко было искать дорогу самим. И было непривычно и неумело самим думать – и они мечтали, чтобы за них думал телевизор. Наконец, людям нужен был враг, потому что без врага и без Вождя жить также непросто и непонятно, как без смысла. Потому что демократия наша, пусть и вьетнамского пошива, и свобода наша, пусть и случайная, отчаянная, как у сорвавшейся с привязи дворовой собаки, и рыночная экономика наша, пусть и происходит она от гнилого Черкизовского рынка – все равно были людям огромны, жутки и пусты, как космос.

Мы побегали-побегали по тундре, а к вечеру вернулись к своему чуму и сели у входа. Нечего нам оказалось делать с этой свободой. Мы и не просили ее, кстати: просто веревка

СОБАЧЬЯ ЖИЗНЬ

Как такое может быть?!

Моя Родина превращается стремительно, всего за считаные месяцы, из зависшей в переходном периоде какбудторыночной какбыдемократии с разрушенными, допустим, гражданскими свободами, но хотя бы с нетронутыми свободами личными – в жуткую, озлобленную, параноидальную, словно бешенством укушенную Северную Корею, у которой вечно взор красной пеленой затянут, и голод, и лихорадка, и слюна с клыков. В страну, в которой политических врагов псам скармливают заживо. Где есть ядерное оружие и баллистические ракеты, но вечно не хватает риса на прокорм не видавшего уже полвека ничего другого запуганного народца.

Да и свой Север есть у нас, у Шаламова и Солженицына описанный, и должен помниться, и должен пугать – но нас тянет туда, к нему, в него – почему?!

Почему все мои соотечественники, ну уж не менее 87 процентов их, в таком от этого восторге?

Почему, спрашиваю я себя, россияне с такой готовностью и радостью отказываются от свободы? Почему хлопают бурно, когда им запрещают собираться больше трех и когда собираются сажать за репосты критических заметок в соцсетях на пять настоящих человеческих лет? Когда вводят интернет-по-паспорту? Почему счастливы до слез, когда пришпандоривают нам бессмысленный Крым, хотя всего-то полгода Крым этот самый никому не нужен был даром? Почему с такой детской доверчивостью вдруг снова верят в самую бездарную, грубую, топорную ложь из телевизора, будто бы не их учили весь поздний СССР не верить государственному вранью? Почему готовы до смерти биться за карманные банки президентских друзей? Почему радуются тому, что в наказание врагам президент запрещает нам есть? Почему так жаждут схватки с Западом, откуда вообще ненависть к нему такая, откуда такое недоверие и такое желание мстить? За что ему мстить? И почему ради этой мести готовы поступиться и свободой говорить, что вздумается, и свободой ездить за границу, и банальной жратвой, и только-только забренчавшей в карманах мелочью?

Я говорю – с моими соседями, с моими школьными друзьями, с попутчиками в поездах и самолетах, с бабками у подъезда, я интересуюсь у них: не рехнулись ли вы? Я очень хорошо понимаю, зачем вся эта канитель с Новой Холодной Войной группе лиц, находящейся у власти: чтобы как можно дольше находиться у власти. Но почему народ, жизнь которого в грядущей Северной Корее будет голодна и несвободна, так рвется туда, почему так манит его ледяной и угрюмый мир за колючкой?

Говорю я с соседями, бабками, ментами, бизнесменами, финансистами, патриотическими писателями, пропагандистами из ящика, и понимаю: идиот я все-таки. Это мне, идиоту, казалось, что моей любимой стране станет хорошо, если государство снимет с граждан ошейник. Если вверит каждому его собственную судьбу. Если позволит людям жить, творить, обеспечивать себя и своих близких, и – строя свои жизни изо всех сил – вместе строить и новую страну, свободную, берегущую своих граждан, потому что из них состоящую – и могучую.

А людям, понимаю я, плохо было в рыночной демократии. Людям было тоскливо без смысла, который был бы в миллион раз больше бытового житейского смысла их коротких диванно-огородных существований. Людям было страшно все решать за себя самим в бушующем мире потребительского капитализма. Люди искали Вождя, и в первобытном смысле, и в индейском, и в коммунистическом – потому что им тяжко было искать дорогу самим. И было непривычно и неумело самим думать – и они мечтали, чтобы за них думал телевизор. Наконец, людям нужен был враг, потому что без врага и без Вождя жить также непросто и непонятно, как без смысла. Потому что демократия наша, пусть и вьетнамского пошива, и свобода наша, пусть и случайная, отчаянная, как у сорвавшейся с привязи дворовой собаки, и рыночная экономика наша, пусть и происходит она от гнилого Черкизовского рынка – все равно были людям огромны, жутки и пусты, как космос.

Мы побегали-побегали по тундре, а к вечеру вернулись к своему чуму и сели у входа. Нечего нам оказалось делать с этой свободой. Мы и не просили ее, кстати: просто веревка

Кацапы и самолеты.

Давайте поговорим о двух вещах, которые, очевидно, малосовместимы: кацапы и самолеты. Не то, что бы самолет, попавший в радиус действия кацапа упадет, но факт в том, что больше самолетов разве что на счету у исламских террористов. Да и то - надо еще посчитать, да поискать.

Год назад рейсу МН17 не повезло и она попал в зону действия кацапского мира. Это закончилось только так, как может закончится любое мероприятие (включая мирный рейс мирного авиалайнера) на территории русскава мира - катастрофой, жертвами, и так нихуя и не понявшими кацапами. Последние, кстати, хоть нихуя и не поняли, то на уровне инстинктов почуяли жопой, что получилась какая-то херня, и кинулись, выпучив глаза рассказывать, что лично видели, как украинский штурмовик сбил "Боинг" ракетой от "Бука". Это выглядит особенно забавно, если учесть, что врать складно кацапы не умеют (хотя и любят), а потому выходит постоянно какая-то околесица - то спутниковые снимки 4х километровых самолетов, то хуево прифотошопленные истребители, то очевидцы, у которых, видать, родители с Криптона, раз они на 10 км высоте увидели, как штурмовик сбил боинг. С расстояния в 50 км.

К счастью для кацапов, даже при самых херовых раскладах для них - РФию ни в чем серьезном обвинять не станут. Уж больно подобное заявление ударит по рейтингам западных политиков, которые буду вынуждены либо включить дурачка, сделать бооольшие глаза, и сказать что-то вроде "да неужееели?! Мы и не подозревали!". Или пожать плечами, и сказать, мол, ага, да. Мы все знали, просто не хотим дешевый газ терять. В любом случае избиратели не простят, а потому все будет делаться так, что бы гнев общественности обратился на дамбасс и его орков. РФ - в худшем случае - признают виновной в поставках оружия, и просто слегка всыпят санкций, или типа того. Так что надеяться на десант НАТО у стен Кремля не стоит. А жаль.

Однако, вернемся к самолетам.

За последний год кацапские ВВС потеряли едва ли не больше самолетов, чем США за кампанию в Ираке. Причем некоторые из разбившихся машин - это нихреновые такие бомбардировщики, которые должны в случае чего донести возмездие до Вашингтонского обкома, и не рассыпаться по пути.

Объяснить такую частоту падений военной авиации можно только одним весьма простым образом: она тупо старая, и сыпется налету. Пока все эти тушки стояли по ангарам, и мирно ржавели, ожидая списания в утиль, все было хорошо - ни единой жертвы, и никаких убытков. Однако несколько приохуевшая от дармовых денег с нефтяной ренты РФия решила, что можно поиграть мышцами, и показать всему миру военную мощь несгибаемой и великой державы. Вышло на твердую троечку. Мир действительно офигел, что весь этот металлолом еще ездит и стреляет, но вместо того, что бы попытаться закорешиться с чоткими пацанами из Кремля, не спеша выкатил собственную тяжелую технику поближе к границам полоумной Раисы. Последняя же продолжает супить брови, и топать ногой, а у самой то бигудя отвалится, то тапок слетит - и падают, падают еще в совдепе сделанные "тушки". Потому, что пока "Протоны" бьются о небесную твердь, что мотыльки о стекло, все бабло, направленное на инновации и прогресс, осваивалось инновационно и прогрессивно. В итоге когда Штаты построили, испытали и отказались от истребителя следующего поколения, Раиса его продолжает усердно лепить, попутно выдавая всякие арматы и прочие "Ангары", которые то не едут, то не летят. Страшно представить шо там будет за новая стратегическая ракета.

Конечно, надо отдать должное сумрачному гению советских конструкторов - их вундервафли все еще на ходу, и все еще летают, и даже могут нести возмездие во имя Луны. Строго говоря, все, что мы видим сейчас годного в армии РФ - это недопроебанное советское "наследие". Да, бурятам пошили новую няшную форму, которая действительно похожа на что-то приличное, а старенькие МИ-8 покрасили новой краской, но срок годности всего этого автопарка сильно ограничен, а выпуск нового - никак не наладится! Новое почему-то не хочет ездить, летать, стрелять итп. "Булава", которой грозили западу, помнится. еще в нулевых, так до ума и не доведена. Танки не ездят, буки горят, протоны падают, как листья сакуры. Казармы убили больше рассеянских солдат, чем вся армия НАТО вместе взятая.

В общем, происходит то, что обязано происходить: когда ражвый и старый дарнудлет пытаются разогнать до 200 км/ч, у него неизбежно отвалится сначала руль, потом колеса, а все пассажири получат те или иные травмы. В нашем случае мы видим, как пущенная работать на пределе система саморазрушается по мере набора оборотов. Пока что отвалилась всякая мелочь - подголовники для сидений, педаль тормоза и прочие ненужные экипажу для разгона средства. Вопрос что же будет дальше - заключается не в том, когда драндулет остановится, и развалится на части, а в том, во что он влетит - в бетонный отбойник, и жертв будет сравнительно мало, и только среди членов экипажа, или в детскую площадку, и тогда уже пиздец будет кромешным. А пока что экипаж адского катафалка "Раиса" бодр, весел, горланит веселые песни, и до усрачки влюблен в свой аутмобиль.