Судьи держат нас за болванку
Дата-отдел и волонтеры «Новой газеты» нашли 50 тысяч судебных решений, совпадающих почти дословно. О чем это говорит?
Петр Саруханов / «Новая газета»Любое преступление имеет черты типичные и уникальные. Нет ничего удивительного в том, что для описания кражи, побоев или убийства судьи используют стандартные конструкции вроде «на основании внезапно возникшей личной неприязни», «в составе организованной группы» или «осознавая противоправность своих умышленных действий». Но почти весь текст одного судебного решения, по идее, не может совпадать с другим, если речь идет о разных людях и обстоятельствах.
Сложно представить, что судьи вдумчиво анализируют разные преступления и рассматривают личности подсудимых, когда описывают судебные решения почти одними и теми же формулировками, отличие состоит только в фамилиях и датах. Даже если события типичны — скажем, наркоманы покупают вещество у одного и того же дилера, написать полностью идентичный текст судебного решения, не заглядывая в предыдущие, просто невозможно.
Похожесть судебных актов вовсе не означает их неправосудность. Хочется думать, что судья критически осмыслил аргументы сторон и принял решение по существу, просто заполнив старую «болванку» приговора.
Но может быть и так, что суд рассматривает поток внешне однотипных дел, особенно не вдумываясь в их смысл и убедительность позиции обвинения. А бывает и еще хуже —
судья копирует приговор, уже отмененный судом высшей инстанции, или штампует текст из обвинительного заключения. Вероятно, такое случалосьи в деле Алексея Навального по «Кировлесу».
Наиболее мощный «копипаст» из обвинительного заключения можно обнаружить в деле саратовского предпринимателя Сергея Белостропова. Сравнив тексты, можно предположить, что в приговор попали 3575 из 3648 страниц обвинительного заключения (согласно анализу, проведенному с помощью технологий «Диссернета», с которым можно ознакомиться на сайте «Новой»).
В 2016 году пленум Верховного суда запретил «списывать» приговоры из обвинительных заключений.
Дела «маковые»
В конце января Брянский суд оправдал фигурантов громкого «макового дела». Двенадцать человек во главе с предпринимателем Сергеем Шиловым обвиняли по статьям «Контрабанда наркотических средств» и «Организация преступного сообщества» за провоз двух партий кондитерского мака, в которых обнаружили незначительную долю
наркотического вещества (порядка стомиллионной доли процента).
Бизнесмен обратился в пензенский НИИ сельского хозяйства за заключением о том, что мак невозможно совершенно очистить от опиатов. Заключение дала сотрудница НИИ Ольга Зеленина, за что получила обвинения в пособничестве преступному сообществу.
Это «маковое дело» показало, как события преступления создаются на пустом месте: людей планировали наказать за торговлю разрешенным продуктом, из которого даже теоретически нельзя выделить наркотик. Дело брянских бакалейщиков — одно из многих подобных, и чаще всего их фигуранты не пытаются доказать невиновность. Мы решили изучить совпадения текстов судебных актов по таким делам, а вместе с ними — и косвенным образом оценить качество работы следствия и прокуратуры по ст. 228 УК РФ.
Опер нашел, суд потерял
Самым удивительным кажется то, что в решениях с текстуальными совпадениями их действующие лица порой ведут себя абсолютно одинаково. Так,
в Туймазинском районном суде мы нашли 16 дел, в каждом из которых обвиняемые заходят в торговый павильон за маком, а в магазин за растворителем.
Затем, как всякий раз пишет судья, из этого «кондитерского мака» они получают наркотическое средство — «экстракт маковой соломы», и к каждому в тот же день непременно является сотрудник полиции и замечает факт изготовления наркотика.
В Моздокском РСО — Алания встречаются две удивительно похожие истории про владельцев притонов (Скороходцева и Ломанова), находившихся по разным адресам. Каждый из них употреблял
наркотики вместе с двумя разными группами знакомых, и оба раза эти группы задерживали правоохранительные органы.
Все дела с совпадающими фрагментами объединяет и то, что они почти всегда проходят в особом порядке, а обвиняемые за редким исключением полностью признают свою вину.
Тексты судебных актов настолько лаконичны, что из них невозможно понять, совершал ли человек реальное преступление, и проводилась ли следственная работа по доказательству его вины.
Ни в одном из них не указаны причины появления полицейских в квартире подозреваемых, лишь в уникальных случаях есть ссылки на показания понятых, и более чем в половине случаев нет следов экспертизы, чтобы доказать наркотическое опьянение подозреваемого.
Всякий раз «за кадром» остается и главный вопрос — как из кондитерского мака (по ГОСТу беспримесного) осужденным удалось выделить наркотическое вещество?
При этом проблемы с «маковыми наркоманами», судя по публикациям в прессе, существовали не только на бумаге, но и на деле.
Так, башкирский журналист Эмиль Мусин пишет о Туймазинском районе, где мы нашли 16 дел «под копирку»:
Эмиль Мусин, исследовавший эту проблему, сообщил нам о туймазинских коммерсантах, продающих «кондитерский» мак: «Они знают, на что идут, не невинные овечки. На прилавках пищевой, а втихую — родимая наркота из Казахстана». Он отметил, что в нормальном кондитерском маке «содержание опия ничтожно, если мак не замусорен умышленно».
Получается, что текстовые совпадения в судебных актах в каком-то смысле обесценивают работу оперативников. Полиция выявляет наркоторговцев, чья деятельность в том числе может бросать тень на добропорядочных бакалейщиков и поставщиков тщательно очищенного кондитерского мака. Но приговоры написаны так, как если бы дела «шили» на пустом месте. И это не проблема раскрываемости преступлений, а проблема качества судебных решений.
Тотальное копирование?
Совпадения в текстах дел «маковых наркопотребителей» — не уникальный случай. Благодаря помощи Лаборатории Александра Кукушкина мы проанализировали все уголовные приговоры районных судов за 2017 и 2018 годы, доступные на сайтах судов в домене sudrf.ru. Среди 780 тысяч судебных актов нашли 50 тысяч таких, которые имеют более 80% совпадений хотя бы еще с одним решением. При этом мы сравнивали только тексты судебных актов, написанных одним и тем же судьей.
Оказалось, что более половины «списанных» решений — про наркотики, однако в относительных цифрах лидируют другие составы, и наркотическая статья 228 всего лишь на пятом месте.
Почему копирование распространено при вынесении решений именно по этим статьям?
«Наиболее просто копировать решения уголовных дел, когда это типовые и массовые преступления. В России это кражи, грабежи, нанесение тяжких телесных повреждений, наркотические преступления, — говорит социолог Кирилл Титаев из Института проблем правоприменения Европейского университета в Петербурге. — Важно понимать, что в кражах и грабежах всегда будет много мелких деталей, которые должны найти отражение в тексте приговора. В наркотических же преступлениях таких особенностей гораздо меньше: по большому счету, это адреса, тип и вес наркотика».
На взгляд эксперта, «уклонение от службы» — состав «серийный» и «выявляемый», то есть обвинения по нему появляются потому, что преступления обнаружили органы и потерпевших там не бывает, что объясняет «штамповку».
«Дела по алиментам возбуждаются только после заявления потерпевшей, но они штампованные по самой своей природе, сколь бы ни были различными жизненные ситуации потерпевших, — объясняет социолог. — В них всегда приводятся два факта: что алименты назначены (подтверждается постановлением суда). И то, что они не платились (подтверждается выпиской со счета). Совершенно нормально, что приговоры по ним текстуально дублируются».
Среди судей, решения которых наиболее часто повторяют друг друга, есть лидеры.
1. Наиболее часто тексты решений совпадают у председателя Приволжского райсуда Казани Рината Сафина: из проанализированных 200 судебных актов 122 оказались с дубликатами, причем самая заезженная «болванка» повторяется 83 раза.
2. На втором месте — председатель Железнодорожного суда Улан-Удэ Павел Семашка, его решения схожи между собой в 111 случаях из 179 проанализированных нами.
3. На третьем — Наталья Олоева из Советского райсуда Улан-Удэ, из 282 ее судебных актов 98 имеют повторы.
Можно предположить, что судьи при вынесении решений в основном используют один-два своих самых «любимых» шаблона, а из разных решений тексты берутся гораздо реже.
Судебная культура
Интересно, что «штампованность» нельзя назвать характерной чертой судебной системы в целом. Даже в соседних районах одни суды часто копируют собственные решения, другие делают это значительно реже. Среди всех российских судов по доле судебных решений, которые выглядят как принятые под копирку, лидирует Выборгский райсуд Петербурга (другие суды-лидеры приведены в инфографике по регионам России).
Важно, что распределение судов по доле совпадающих решений не соответствует тем ожиданиям, которые следуют из законов статистики. Это значит, что копирование текстов не может быть объяснено теми факторами, которые по всей стране действуют в среднем одинаково. Уровень образования судей и их помощников, компетентность сотрудников МВД, Следственного комитета и прокуратуры в стране, конечно, различны, но вряд ли могут отличаться в десятки и сотни раз. То же самое касается статистики МВД по правонарушениям. Отклонения в проценты и десятки процентов возможны. Но в десятки раз — маловероятны. Между тем, к примеру, процент дел, решения по которым совпадают, в Калужском райсуде и Выборгском райсуде отличается в 100 раз.
СПРАВКА
Как распределены суды и регионы по процентам копирования
Аналогичная ситуация с регионами. Распределение их количества по проценту совпадения носит «двугорбый» характер — то есть максимальное количество судов приходится на два значения. Один «горб» находится в районе 3% списанного, другой — в районе
11,5%. Любопытно, что за исключением Петербурга и Астрахани в десятке лидеров — национальные республики.
Что это значит?
«Эти данные показывают общеизвестную истину: люди всегда и везде оптимизируют простую техническую работу. Мы с вами, когда пишем несколько похожих писем, например, приглашая 10 разных друзей на одно и то же мероприятие, будем создавать некоторый шаблонный текст, а потом его копировать, — объясняет социолог Титаев. — Так же поступают судьи, а до них поступают следователи с обвинительным заключением, с которого часто копируется приговор».
С точки зрения юриста, в дословном совпадении приговоров нет ничего незаконного. Даже если доказать, что судья скопировал текст из другого решения, а не случайно написал похожий, судья остается в своем праве, если обстоятельства дела действительно плотно совпадают.
«Но самое главное, что мы видим, — есть суды, в которых копипаста много, а есть — где его мало, — подчеркивает эксперт. — Дело в том, что структура преступности стабильна и мало отличается от района к району. Можно, конечно, сказать, что есть районы, в которых совершается много типовых преступлений (наркотики, кражи), и там такое копирование уместно, а есть такие, где подобных преступлений совершается мало. Но среди судов с малым процентом копирования — Калужский, районные суды Королева и города Видное. Сложно представить, что по каким-то загадочным причинам в этих городах нет наркопотребителей и не совершаются кражи, в то время как в Брянской области или Тарбагатайском районе Бурятии дел, предполагающих шаблон, очень много. Перед нами — явное различие в практиках работы судов. Это означает, что суды или следственные органы подходят к делам с разной степенью индивидуальности», — полагает Титаев.
Почему это важно для нас — простых граждан? Когда следователь или судья начинает копировать тексты, у него возникает гигантский соблазн еще больше упростить себе работу: пренебречь какими-то особенностями дела или подсудимого ради того, чтобы лучше уложиться в шаблон.
«Действительно, огромное количество приговоров — это приговоры, вынесенные в особом порядке. В этих случаях суд практически не вникает в детали и может не отражать их в приговоре. Но даже в этом случае изложение обстоятельств дела или, во всяком случае, мотивировка наказания должны хоть как-то различаться. И действительно, есть много судов, в которых, несмотря на большой процент дел, рассмотренных в особом порядке (в районе 60% на уровне районных судов), — эти приговоры различаются», — говорит социолог.
Мы не можем утверждать, что какие-либо из совпадающих приговоров приняты с нарушением закона. Штампованность может говорить о системных проблемах судебной системы: загруженность работников, привычка суда доверять стороне обвинения, отсутствие эффективной защиты социальных низов. В любом случае массовое копирование не позволяет судебной системе быть прозрачной и снижает ее ответственность перед обществом.
В подготовке статьи участвовали: Виолетта Власова, Валентина Мызина, Андрей Нестеров, Карина Чотчаева.
Благодарим лабораторию Кукушкина за помощь с анализом судебных актов
Здесь мы публикуем полную статистику про доле копипаста в судах, у судей и постатейно, а также некоторые решения с выделенными совпадающими фрагментами
P.S.
Мы отправили запросы в верховные (областные, городские) суды регионов, в которых находятся суды с максимальной долей решений «под копирку» — Брянский и Астраханский облсуды, Санкт-Петербургский городской суд, Верховные суды Республики Дагестан и Чеченской Республики, а также обратились за комментарием в пресс-службу в ВС РФ. В Дагестане и Астраханской области отказались давать комментарии, из других судов на момент сдачи номера в печать мы не получили никакого отклика.
Мнения экспертов
— Российские судьи перегружены работой, которую в нормально организованной системе судья вообще не должен выполнять, — огромную часть своего рабочего, а часто и нерабочего времени они тратят на «отписывание» решений. Это работа для клерка, помощника, составление текстов заданной структуры и содержания — это то, что выпускник юрфака умеет делать уже к четвертому курсу. Предполагается, что судья — это не просто юрист, а человек с определенным жизненным опытом и моральным уровнем, благодаря которым ему можно доверить не просто писать решения, но принимать их. Главное, что должен делать судья, — это думать.
Копирование из обвинительных заключений по тому же делу в приговорах — вещь настолько обыкновенная в наших судах, что на адвоката, который пытается обратить на это внимание апелляционной инстанции, часто смотрят как на дилетанта: «Не знаете, что все этим занимаются? Лучше скажите, что вас не устраивает по существу». Тот факт, что «копипаст» сам по себе означает, что судья не пропустил через себя дело и не сформулировал своими словами собственные выводы, обычно не принимается во внимание.
Верховный суд формально запретил судьям «брать флэшку с обвинительным у прокурора», но на нижнем и среднем этажах судебной системы по-прежнему относятся к этому с пониманием.
Другое дело — копирование между разными делами. Кажется, вполне очевидно, — это что-то запредельное по цинизму. Но даже тут нет уверенности, что все судьи согласятся с этим мнением.
В 2003 году, когда я был на студенческой практике в Мосгорсуде, судья, к которой я был прикреплен для разбора надзорных жалоб, довольно резко осадила меня, когда я попробовал обратить ее внимание на совпадения в составе понятых по двум наркотическим делам. «Ну и что, что одни и те же понятые? Им надо спасибо сказать, что соглашаются помогать, другие бы и один раз не пошли».
Готовность судей «входить в положение» и с пониманием относиться к рабочим трудностям друг друга и коллег-силовиков способна простираться гораздо дальше, чем мы можем себе представить.
Александр Пиховкин
адвокат
— Было бы ошибкой списывать масштабные заимствования в приговорах исключительно на какой-либо единственный фактор, например, на непомерно широкое использование упомянутого авторами особого порядка.
Механизм штамповки приговоров в масштабах страны свидетельствует о ригидности судебной системы, ее склонности к забюрократизированности, формальному рассмотрению и разрешению дел. Штамп по определению не может быть продуктом индивидуального творчества, это результат поточного, конвейерного производства.
Вы вряд ли отыщете клонированные оправдательные приговоры.
Сергей Пашин
Бывший судья Мосгорсуда, профессор НИУ ВШЭ
— Аналитики нащупали и, возможно, пресекут судебную практику, которая идет вразрез с предназначением юстиции. В период судейской службы я неоднократно сталкивался в уголовных делах с дословно повторяющимися показаниями оперов и «добровольными и чистосердечными» признаниями, написанными разными задержанными в одних и тех же словах, будто диктант. Следствие выродилось, поиск истины превратился в делопроизводство, оформительство бумаг.
Поветрие поразило и некоторых судей, набивших руку в использовании текстовых редакторов. Правосудие подменяется ими заполнением бланков приговоров.
Похоже, эту техническую работу на конвейере по производству узников выполняют даже не судьи, а их подручные — секретари и помощники.
Одна из причин — показатель сроков рассмотрения («отписывания») дел, влияющий на карьеру судьи.
Судопроизводство, как и юридическая наука, поражено бюрократизмом. А бюрократ, носит ли он мундир или драпируется в мантию, создает видимость и игнорирует суть любой деятельности.
Источник: https://www.novayagazeta.ru/articles/2019/03/20/79929-sudi-derzhat-nas-za-bolvanku
Отличный комментарий!