"легион

Господа и господинессы, прошу Вашего внимания. Речь пойдёт не о политике, не о том, кто прав, а кто - нет. Это о величайшей ценности, общей для всех - человеческой жизни.

22 дня наше замечательное государство утопает в войне. Нет смысла говорить о том, каково сейчас приходится мирным жителям, бойцам ВСУ и ТрО, каждый уже прочувствовал это на себе.

Многие из Вас наверняка заметили, что люди реагируют совершенно по-разному на происходящее: кто-то давно уехал, или прямо сейчас уезжает в соседние (и не очень) страны, пытаясь сбежать от ужасов войны, сберечь себя и близких; кто-то с первых дней добровольно взял оружие и отправился защищать свой дом, свой город, свою страну; кто-то взвалил на себя необъятную ответственность, стараясь помочь всем и каждому, до кого может добраться, не жалея своих собственных ресурсов; кто-то остался дома, не имея ни возможности, ни желания куда-то бежать, и сейчас, должно быть, уже свыкся с грохотом залпов, взрывов, очередей...

Нет смысла кричать "Трус", "Предатель" или что-то другое в этом роде, если человек выбрал не воевать в прямом смысле этого слова. У каждого свои причины, но стоит понимать ещё и тот факт, что не все - хорошие, опытные бойцы. Когда речь заходит о человеческих жизнях, стоит учитывать не количество, а качество. Ведь "Потери составили 10 000 человек мирного населения" и "Я потерял всех своих близких" - никогда не будет одни и тем же. Цифры никогда не передадут человеческих отношений.

Каждый сейчас в той или иной степени подвержен стрессу, и это логично, что каждый старается с ним справиться своими привычными методами: уходит с головой в деятельность, или теряет интерес к окружающему миру, засмеивает всё происходящее, или постоянно рыдает без видимой причины. Все мы люди, и нервы у нас не железные. Так же, как и у ребят на многочисленных блокпостах.

Я уже не раз сталкивался с бойцами ТрО, воинами ВСУ и сотрудниками полиции на блокпостах, и ни разу ещё не было двух одинаковых людей. Одни с улыбкой на лице переводят разговор в шутку, выполняя свои обязанности. Другие - резко и грубо делают то, что должны. Это снова о том, что каждый переживает стресс, эмоциональное напряжение по-своему. Потому и стоит помнить в таких ситуациях, что мы все сейчас в одной лодке, просто кто-то ближе к краю, а кто-то дальше, но все мы на одной стороне. Оставаться людьми и относиться к другим по-человечески - вот то, что мы точно можем.

В данный момент никто из нас не может сказать, что он/она в полной безопасности - мир нынче очень шаткий. Точно так же, никто не может сказать, когда закончится война, и, прошу, не называйте меня пессимистом или предателем за это мнение - есть множество факторов, на которые мы не можем повлиять, но это не значит, что мы беспомощны и бесполезны. Вовсе нет.

Каждый из нас, читающих это обращение, может задать себе вопрос: "Что сейчас я могу сделать для себя и окружающих?". И я уверен, что у каждого найдётся ответ на этот вопрос. Обеспечить себя и окружающих самым необходимым. Оказать поддержку словом и делом. Нет разницы между тем, достал ты кусок хлеба соседу, или достал бронежилет бойцу ВСУ. Оба эти действия доказывают что мы - не бесполезны. Каждый может найти для себя дело, которое приблизит конец войны и позволит людям выжить.

Я не жду от Вас поддержки, одобрения или согласия. Не прошу Вас отправлять деньги на карту. Я лишь прошу каждого из Вас:

Выживи и останься человеком. Человеком образованным и воспитанным. Человеком добрым и любящим. Человеком, готовым жить дальше.

Выживи сегодня, чтобы иметь возможность изменить что-то к лучшему завтра.

Обращаясь же к тем, кто уже обеспечил себе и близким минимально-необходимую безопасность, к тем, кто хочет и может делать больше, чем делает сейчас, я должен сказать следующее:

В Украине достаточно волонтёрских организаций, благотворительных фондов и общественных объединений, у которых налажена своя коммуникация и логистика: маршруты снабжения, пункты раздачи гуманитарки, координаторы и руководители. И, будьте уверены, - они работают на совесть, ограничиваясь своими внутренними правилами и положениями. Вот только не всегда у них выходит доставить всё необходимое в нужном объёме туда, куда это нужно.

Потому нам нужна координация и коммуникация, позволяющая обмениваться достоверной, актуальной информацией. Кому что нужно, в каком объёме, кто может это достать и доставить, кто может изготовить или предоставить сырьё/оборудование - всё это реально, начни мы общаться.

Создание организованной координационно-исполнительной системы - вот цель, которую я ставлю перед собой. Независимую и свободную, ведь это важнейшие ценности государства, в котором я вырос, живу, и которому хочу помочь выстоять в эти тяжёлые времена.

Горе сближает, а единство, которого мы можем достичь сейчас, - почва для множества возможностей. Таково моё мнение, которым я делюсь, но никому не навязываю. Если Вам близки мои ценности и цели - милости прошу, Ваша помощь будет как никогда кстати.

P.S. Картинка для привлечения внимания. Карма, анонимность, прочие штуки уже не волнуют. Берегите себя, пидоры.

Некоторые фрагменты и "Тени в раю" Эриха Марии Ремарк которые показались мне актуальными


– Эдакую слепую любовь к Германии я наблюдал, – сказал я. – В Швейцарии. У
одного еврея, коммерции советника. Я хотел стрельнуть у него денег. Но денег
он мне не дал, зато дал добрый совет – вернуться в Германию. Газеты, мол, врут.
А если кое-что и правда, то это временное явление, совершенно необходимые
строгости. Лес рубят – щепки летят. И потом, сами евреи во многом виноваты. Я
сказал, что сидел в концлагере. И тогда он разъяснил мне, что без причины
людей не сажают и что самый факт моего освобождения – еще одно
доказательство справедливости немцев.


– С немцами, может, и будет покончено, но с нацистами – никогда. Нацисты не с
Марса свалились, и они не изнасиловали Германию. Так могут думать только те,
кто покинул страну в тридцать третьем. А я еще прожил в ней несколько лет. И
слышал рев по радио, густой кровожадный рык на их сборищах. То была уже не
партия нацистов, то была сама Германия.

Я ведь тоже принадлежу к ним, подумал я, к этой шайке убийц; это мой народ - несмотря на все утешения, какие я придумываю себе при свете дня, несмотря на то, что эти разбойники преследовали меня, гнали, лишили гражданства. Все равно я родился среди них; глупо воображать, будто мой верный, честный, ни в чем не повинный народ подчинили себе легионы с Марса. Легионы эти выросли в гуще самих немцев; они прошли выучку на казарменных плацах у своих изрыгавших команды начальников и на митингах у неистовых демагогов, и вот их охватила давняя, обожествляемая всеми гимназическими учителями Furor teutonicus; она расцвела на почве, унавоженной рабами послушания, обожателями военных мундиров и носителями скотских инстинктов, с той лишь оговоркой, что ни одна скотина не способна на такое скотство. Нет, это не было единичным явлением. В еженедельной кинохронике мы видели не забитый и негодующий народ, поневоле повинующийся приказам, а обезумевшие морды с разинутыми ртами; мы видели варваров, которые с ликованием сбросили с себя тонкий покров цивилизации и валялись сейчас в собственных кровавых нечистотах. Furor teutonicus! Священные слова для моего бородатого и очкастого гимназического учителя.

Бетти никак не могла понять, почему немцы не капитулируют. Кан утверждал, что мало-помалу она начала относиться к этому факту, как к личному оскорблению. Многие эмигранты разделяли чувства Бетти, особенно те, которые еще верили, что Германию кто-то совратил. И эти люди также не могли уразуметь, почему немецкое государство не прекращает сопротивления. Они даже согласны были признать невиновность простого человека, зажатого в тисках послушания и долга. Никто не понимал, однако, почему сражался генералитет, который не мог не сознавать безнадежность ситуации. Давно известно, что генералитет, ведущий заведомо проигранную войну, превращается из кучки сомнительных героев в шайку убийц; вот почему эмигранты с отвращением и возмущением взирали на Германию, где из-за трусости, страха и лжегероизма уже произошла эта метаморфоза. Покушение на Гитлера только еще больше подчеркнуло все это: горстке храбрецов противостояло подавляющее большинство себялюбивых и кровожадных генералов, пытавшихся спаслись от позора повторением нацистского лозунга: "Сражаться до последней капли крови", - лозунга, который им самим ничем не грозил.

Я вновь и вновь растолковывал ему, что все происшедшее в Германии было подготовлено и совершено не какими-то существами, спустившимися с Луны или с другой планеты и изнасиловавшими страну, - нет, это были добропорядочные немцы, наверняка считавшие себя достойными представителями германской нации. Я втолковывал ему, что смешно предполагать, будто все генералы Германии были настолько слепы и глухи, что ничего не знали о каждодневно совершавшихся пытках и убийствах. Я объяснял ему, что самые крупные промышленные концерны страны заключали соглашения с концентрационными лагерями на поставку дешевой рабочей силы, то есть попросту рабов, которые работали до потери трудоспособности, а затем их прах вместе с дымом вылетал из труб крематориев. Холт побледнел. - Не может этого быть! - Еще как может! Огромное количество известнейших фирм наживается на этих несчастных истерзанных рабах. Эти фирмы даже построили филиалы своих заводов близ концентрационных лагерей, чтобы сэкономить на транспорте. Раз это полезно немецкому народу, значит, справедливо - вот их принцип. - Такое нельзя показывать в фильме! - сказал Холт в отчаянии. - Никто этому не поверит! - Несмотря на то, что ваша страна ведет войну с Германией? - Да. Человеческая психология интернациональна. Такой фильм был бы расценен как фильм самого низкого пошиба, лживый и жестокий. В четырнадцатом году еще было можно делать фильмы о зверствах немцев в отношении женщин и детей в Бельгии. А сейчас - нет. - В четырнадцатом году это была неправда, но фильмы снимались. Теперь же это правда, но ставить такие фильмы нельзя, потому что никто этому не поверит?