сегодня авария в барнауле на ул партизанской, что с подростками?

Твиттер тред с описанием очереди на грузинской границе

Губернатору Белгородской области пожаловались на поведение российских военных в Новой Таволжанке

Сурс

Российские военнослужащие в селе Новая Таволжанка «ведут безобразный образ жизни» и «воруют личные вещи и имущество» из домов местных жителей. На поведение военных пожаловалась в комментарии на странице главы Белгородской области во «Вконтакте» жительница Шебекино (так указано в ее профиле) Наталья Чемерченко.

«Новая Таволжанка, ул. Волчанская. Во многие дома проникают военнослужащие РФ (хотя режима ЧС не введено и они не имеют права заходить в частные домовладения). Они живут в наших домах, ведут безобразный образ жизни, алкоголь и прочее остается в виде мусора и грязи, загажены туалеты и дома, воруются личные вещи и имущество. Из нашего гаража был украден квадроцикл, который теперь часто видят в округах Новой Таволжанки. Кроме этого люди жаловались на украденный прицеп. Теперь он катается вместе с нашим квадроциклом», — написала она.

«Мы не хотим, чтобы наши дома, которые итак пострадали от действий ВСУ, теперь были еще пристанищем для безобразий наших защитников!» — добавила Чемерченко.

Глава администрации Шебекинского городского округа Владимир Жданов ответил, что «обращение передано в совет безопасности» (структуру в составе городской администрации — прим. «Медуза»).

Другие пользователи ВК упрекнули Чемерченко в том, что она в посте указала, где именно в населенном пункте находятся российские военные и теперь по ним могут нанести удар. «Звоните в администрацию, они всегда на связи с людьми, решайте вопрос напрямую, а не в соцсетях такое писать — еще бы дом указали», — написала одна из участниц дискуссии.

Новая Таволжанка расположена в Шебекинском районе, который находится возле границы с Украиной и подвергается обстрелам. Власти Белгородской области в заявили, что временно эвакуируют жителей в более безопасные места.

4 июня «Русский добровольческий корпус» и легион «Свобода России», воюющие на стороне Украины, объявили о рейде в Белгородскую область, в ходе которого была взята под контроль Новая Таволжанка. 6 июня губернатор Вячеслав Гладков заявил, что «противника на территории области нет», не став уточнять подробности.

«Пусть знают, что у России много врагов»: школьникам дали расстрелять фото американского генерала

Барнаульская студия выпустила игру про «Цифровое сопротивление». Часть доходов пойдёт Марии Мотузной

Это примерно 30 тысяч рублей для уволенного с работы фигуранта дела за мемы.

Студия из Барнаула Dagestan Technology выпустила платформер под названием Digital Resistance с аллюзией на современную Россию. Игра появилась в Steam и стоит 30 рублей (18 рублей со скидкой). Её называютклоном Super Meat Boy.

По сюжету, «Цифровое сопротивление» проиграло битву организации РКМ, которая полностью контролирует «жизнь всех людей, интернет и СМИ». В мире царит упадок. Бывший лидер сопротивления Пёс ушёл в отставку, но после визита бывшего командующего возвращается, чтобы уничтожить РКМ.

Dagestan Technology намерена отправить 15% от вырученных средств в первый месяц со старта продаж жительнице Барнаула Марии Мотузной, обвиняемой в экстремизме и оскорблении чувств верующих. Как рассказал TJ продюсер компании Роман Лакруа, продажи «идут вполне неплохо», а сумма помощи ориентировочно составит 30 тысяч рублей.

По словам Лакруа, Мотузная поддерживает акцию и относится к ней положительно: «Конечно, она в курсе, мы с ней хорошие знакомые». Продюсер Dagestan Technology затруднился сказать, на что именно пойдут собранные средства.

Дело Марии Мотузной стало самым резонансным судебным процессом из-за мемов во «ВКонтакте». Её обвиняют в экстремизме (статья 282 УК) и оскорблении чувств верующих (статья 148 УК). Следующее заседание состоится 11 сентября. Адвокат Мотузной Алексей Бушмаков рассказывал TJ, что его подзащитную уволили с работы и не хотят брать на другие из-за внесения в перечень экстремистов и террористов Росфинмониторинга.

Dagestan Technology выпускает инди-игры, которые нередко становятся реакцией на тренды. К примеру, студия разрабатывала игру о Диане Шурыгиной, расистскую Wake the Dragon и Reptilians Must Die, в которой нужно играть президентом России.

Источник: https://tjournal.ru/76200-barnaulskaya-studiya-vypustila-igru-pro-cifrovoe-soprotivlenie-chast-dohodov-poydet-marii-motuznoy

Игра в Стиме: https://store.steampowered.com/app/898740/Digital_Resistance/

Итоги сво

Бывший глава контрразведки ЦРУ считает что "Путин не переживет Украину"

- Когда вы смотрите новости об Украине, что вас тревожит больше всего?

- Насколько безжалостными оказались русские. Насколько жестокими они могут быть. У Владимира Путина отсутствует уважение к ценности человеческой жизни, международному праву, национальному суверенитету.

- Я начал отслеживать Владимира Путина когда он еще был лейтенант-полковником КГБ в Восточной Германии, в 80-х. И уже тогда было понятно что он из себя представляет. Мы знали что он убийца.

- Если вы перебежите дорожку Владимиру Путину в сегодняшней России, высока вероятность что вас найдут мертвым. Но на что я бы хотел обратить внимание, и это мой анализ: "Он совершил фатальный просчет. Украину ему не пережить."

- Он значительно недооценил украинское сопротивление. Он недооценил единство и решимость Запада. Он не может воспрепятствовать потоку оружия в Украину. И даже если он нанесет Украине военное поражение, ему останется только оккупация которую он не сможет поддерживать против населения которое всецело презирает и его и все российское. В лучшем случае он может рассчитывать на партизанскую войну масштабами сравнимую с Афганистаном.

- Россияне повернутся против Путина. Они уже выступают против него потому что это наносит им финансовый, экономический вред, их международной репутации, их возможностям путешествовать. Но сила которая его свергнет, люди которые его свергнут, не будут частью народного восстания. Это будут люди наверху, люди из окружения Путина.

Former CIA counterintelligence chief on Putin: ‘He will not survive Ukraine’ (dallasnews.com)

Свобода, протест, осознанность: как живут современные подростки.

О консервативных родителях и прогрессивных подростках: 

Я работаю в школе четвертый год. Мне 25, им — от 15 до 18. Сам я считаю, что примерно одного с ними поколения, однако, когда я учился в школе, наше поколение не воспринималось как-то по-особенному, а современный школьник для большинства — явление неизученное. 

Часто меня спрашивают: «И как школьники?» «А что они?» — говорю. «Ну они какие-то другие, да?» Другие — эту характеристику я слышу чаще прочих. На просьбу пояснить значение обычно отвечают: 

они ничего не хотят; 
не читают, все время в телефоне; 
мы в их возрасте о другом думали; 
им, кроме развлечений, ничего не нужно; 
не хотят работать, хотят, чтобы им все легко доставалось. 
Похожие реплики можно услышать во все времена. Но меня интересует природа именно сегодняшней проблемы поколений, ведь мы с ними смотрим одни фильмы и сериалы, сидим примерно в одних пабликах, читаем одни СМИ, шутим одинаково. Однако разница все-таки есть. И она ощутима. 

Прежде чем писать этот текст, я поговорил более чем с сотней московских школьников и несколькими десятками студентов-первокурсников, поэтому выводы по большей части основаны на наших с ними диалогах и моем опыте. 

О свободе 

Все российские школьники — дети путинской России, и другой они не знают. Сколько бы нас ни пугали «закручиванием гаек», эти дети выросли свободолюбивыми и достаточно независимыми. Они озабочены пакетом Яровой и единогласно выступают против любой цензуры в интернете. Свобода действия, свобода во всех проявлениях — одна из их важнейших ценностей. И поэтому подавляющим большинством обязательная школа ощущается как временное заточение длиной в одиннадцать лет, после которого наступит какая-никакая свобода. 

При этом они трезво понимают, что абсолютной свободы нет. Они не тешат себя надеждой, что работать не придется, и вовсе не думают, что жизнь — сахар. Мем «жизнь — боль» воспринимается ими как горькая, но ироничная данность, с которой смирились взрослые. Но это не значит, что они смиряются тоже, — им бы этого не хотелось. Возможно, я скажу банальность, но школьники были бы счастливыми людьми, если бы не мир взрослых. 

Их родители и почти все учителя родились в стране, которой больше нет, росли в идеологии, которая больше не работает, и несут ценности, которые сегодня кажутся неактуальными. И одним из краеугольных камней является коллективизм. 

Сама идея современной школы пронизана духом коллективизма. А субъективная и часто предвзятая оценочная система позволяет выстроить внешнюю иерархию. Такая иерархия установлена во многих школах и в учительской среде, где директор с помощью рычага стимулирующих выплат на педсоветах жалует «отличников» и отчитывает «троечников». И то, что было ценностью одного поколения, становится проблемой другого. 

Школа вообще не предлагает ребенку ситуацию выбора — это и не удивительно, ведь в коллективе зона ответственности отдельного человека размыта 
В современном мире анонимность дорого ценится. Для молодого человека анонимность — это в первую очередь личное пространство, свобода выбора: что читать, что смотреть, что делать. Поэтому гаджет для них — не просто игрушка, а образ жизни. 

Для родителя, который привык, что «жизнь ребенка — моя жизнь тоже», это неприемлемо. Взрослые, которые воспринимают анонимность как опасность (а вдруг он там узнает что-то плохое?) и пытаются контролировать личные переписки, фактически лишают ребенка личного пространства и возможности выбора. Потому что та безграничная свобода, без которой не могут подростки, для них находится только в интернете (вероятно, во многом именно интернет ее и воспитал). Чего не скажешь о школе, где учитель решает, что будет изучаться и как, определяет обязательное домашнее задание и санкции за невыполнение и назначает даты контрольных. 

Школа вообще не предлагает ребенку ситуацию выбора — это и не удивительно, ведь в коллективе зона ответственности отдельного человека размыта. Но только ситуация выбора может научить ответственности. А когда ты сам несешь ответственность за свою жизнь и свои решения, опция «пожаловаться на судьбу, государство или соседей» отсутствует. 

О консервативном обществе 

В школе каждый сталкивался с несправедливостью. Старательной Марине, будущей медалистке, ставят пятерку по химии или физике, хотя она знает предмет максимум на троечку. А за Вовой закреплен образ двоечника, и поэтому учительница русского находит в его тетрадях те ошибки, которые в Марининой не замечает. Подобная необъективность повсеместна, и она кажется нормой. Нам проще навесить ярлык, чем постоянно пересматривать свои взгляды и менять отношение к чему-либо. 

Эта проблема (а для многих детей она серьезна) — следствие другой беды, а именно консервативности нашего общества и конкретно школы. Гибкие дети вынуждены подстраиваться под негибких учителей и даже родителей, мириться с необъективностью и принимать (а то и перенимать) общепринятые стереотипы, потому что спорить с ними энергозатратно и порой даже опасно. Проще лицемерить или молчать. 

Но не скажу, что все дети безропотны. Все чаще — внутри даже одной моей школы — возникают стычки, в которых дети отстаивают свою правоту. Вопрос: «А зачем мы это изучаем?» — не просто попытка позлить учителя, а практический и честный вопрос. Ответа на него учитель обычно не имеет, потому что сам не знает «зачем», а преподает по инерции, потому что «надо». Но ученики требуют этого диалога. Им неприятна даже не столько бездумность процесса получения знаний, сколько неспособность и нежелание учителя о нем говорить, ставить под вопрос затверженные догмы. 

Они надеются, что не пойдут на компромисс, и уже грустят, что, пожалуй, это невозможно 
Это нежелание меняться и вместе с тем тотальная пассивность и безынициативность — другое пагубное следствие консервативного общества. Примерно каждый второй школьник из опрошенных мной сказал, что его родители не готовы кардинально менять свою жизнь в ситуации, когда что-то не нравится. Смена места работы, переезд или развод воспринимаются взрослыми не как действие, направленное на улучшение жизни, а как трагедия, поэтому лучше просто перетерпеть. Фразу «Ну и что, что не нравится? Надо!» слышал каждый подросток. 

Формула «успех = труд», по которой живет поколение родителей, в корне отвергается подростками. Они знают достаточно примеров деятельности, в которой надо прикладывать минимум усилий: киберспорт, ведение группы в соцсетях, видеоблоги и так далее. И я говорю не о том, что подростки хотят бездельничать, а о том, что истинность родительской формулы поставлена под сомнение. Оказывается, необязательно много трудиться и делать то, что не нравится. 

Нынешние подростки больше всего хотят быть счастливыми, они убеждают себя, что, в отличие от родителей, не готовы поступиться счастьем ради карьеры или достатка. Они надеются, что не пойдут на компромисс, и уже грустят, что, пожалуй, это невозможно. 

О неосознанности взрослых 

Ученица говорит мне на перемене: «Моя мама дура. Она эмоциональная, глупая и неосознанная. Я не могу с ней общаться. Она меня не понимает, а только кричит. А все мои попытки ее в чем-то переубедить утыкаются в ее авторитет — мол, она старше. Говорит, поживи с мое, тогда увидишь, что я права». Потом она пересказывает ситуацию, и я понимаю, что мама все-таки не права и со временем тоже права не станет. 

Но как мне быть? С одной стороны, я не имею права подрывать авторитет родителей, с другой, не могу быть неоткровенным с учеником. И от безысходности я говорю, что можно обратиться к психологу, что можно попробовать поговорить с мамой иначе, что я обязательно попробую с ней пообщаться на родительском собрании. 

Вариант с психологом, естественно, проваливается. Если дети и решаются позвонить специалисту, то убедить родителя сходить на прием становится непреодолимой преградой. Поговорить иначе тоже не получается, потому что аргумент «я старше, мне виднее» непрошибаем — ты же не можешь победить время. Тогда я разговариваю с родителем лично и вижу, что родитель действительно не понимает, что, как, почему и зачем он делает. 

Мне остается только сочувствовать таким детям. Ну что ты будешь делать, когда в шестнадцать уже критически мыслишь, читаешь сложные книги и понимаешь что-то большое, а дома видишь утыкающихся в телевизор родителей с кучей комплексов и проблем, которые не замечают ни тебя, ни жизни? Может, уйдешь с головой в виртуальную реальность? Эскапизм в шестнадцать — что может быть грустнее. 

Проблема неосознанности кажется следствием предыдущих двух — консервативности общества и коллективизма. Советская идеология высоко ценила уважение взрослых и не позволяла ставить этот догмат под сомнение. Возраст в народном понимании приравнивается к опыту, а опыт — к обладанию истиной, которое, в свою очередь, дает власть, возможность для манипуляции — чем и занимаются многие взрослые и большая часть учителей. 

О будущем 

В моих глазах нынешние школьники — интереснее и глубже своих родителей. В шестнадцать они читают битников, нон-фикшн и сложную классическую литературу вне программы, тогда как их родители в том же возрасте читали Жюля Верна и Конан Дойла. Это не значит, что они лучше, они просто шире, ведь Конан Дойла они тоже читают. Многие из них уже подрабатывают и могут найти себе работу по увлечениям. У подавляющего большинства индивидуальный музыкальный вкус. 

Когда я учился в школе, разговоры о политике казались нам скучными, и они просто-напросто отсутствовали в дискурсе. За десять лет ситуация кардинально изменилась. Это не хорошо и не плохо, это данность. И мне кажется, этот протест — не просто банальный юношеский максимализм. 

Они выходят против того устройства жизни, которое установлено в стране, где их вынуждают лицемерить, смиряться или молчать, когда учитель отчитывает за опоздание на урок 
Я учился в старшей школе в конце нулевых, во время расцвета «неформалов»: готы, эмо, кислотники, рокеры, скины и другие. Я сам носил широкие штаны и футболки на два размера больше, чтобы позлить завуча и математичку. Посмотрите на сегодняшних подростков. Они одеты… обычно. Их протест никак не выражается внешне. Им не нужен протест ради протеста, им есть чем заняться — хотя бы в социальных сетях. Они просто хотят отстоять свое право на анонимность, на свободы, зафиксированные в конституции (кстати, многие школьники знакомы с этим документом), на объективность и откровенность, они хотят получать честные ответы на вопросы. Мне кажется, они хотят не разрушать, они хотят защищать и созидать. 

И я думаю, что подростки выходят на митинги не столько против власти, сколько за себя. Они выходят против того устройства жизни, которое установлено в стране, где их вынуждают лицемерить, смиряться или молчать, когда учитель отчитывает за опоздание на урок. Другой вопрос: кто поведет этот протестный импульс и в какую сторону. 

В любом случае процесс сдерживания и насильственного закрепления традиций искусственен. Сегодня подростков учат смирению, но в итоге смириться придется тем, кто учит. И пусть их сколько угодно называют другими, в итоге все равно правда, какая бы она ни была, останется за ними, потому что именно они определят будущее.