гитлер польша

Их борьба

Жительница Краснодара Екатерина Фролова, усыновившая темнокожего ребёнка, пожаловалась на травлю после публикаций главы «Мужского государства» Владислава Позднякова.

Точнее и не скажешь

Ожидание: силовой захват Украины

В Германии спорят о том, какую роль внешняя политика Ангелы Меркель и ее соратников сыграла в нападении Путина на Украину

Немецкие политики и журналисты все последние недели обсуждают вопрос немецкой вины и ответственности за войну — в том числе за катастрофу в Буче и Мариуполе. Самые тяжелые вопросы достаются президенту страны — Франку-Вальтеру Штайнмайеру — который много лет курировал особые отношения между Россией и Германией. Действительно, теперь трудно объяснить, почему Германия, поддержав в 2014 году санкции против России за Крым и Донбасс, не избавилась от зависимости от российского газа — на деле все последние годы эта зависимость только росла. В итоге Берлин, опасаясь похоронить собственную промышленность, не может отказаться от поставок даже сейчас — и, с точки зрения украинской стороны, помогает финансировать войну.

В понедельник, 4 апреля, президент Германии Франк-Вальтер Штайнмайер (согласно конституции — именно он, а не канцлер является главой немецкого государства) выступил с исторического масштаба признанием. «То, что я так держался за газопровод Построенный в 2021 году газопровод «Северный поток — 2» ведет из России в Германию по дну Балтийского моря и примерно повторяет маршрут действующего с 2011 года газопровода «Северный поток». Начавшийся процесс регистрации газопровода (он так и не начал работу) прервался еще до войны из-за агрессивных действий России в отношении Украины.«„Северный поток — 2“ однозначно было ошибкой. Мы цеплялись за мосты, в которые уже не верила сама Россия, и совершали ошибки, о которых нас предупреждали наши партнеры», — заявил он, добавив, что Германия потерпела крушение в создании «общего европейского дома с участием России» — и тем самым фактически расписался в крахе трех десятилетий немецкой политики на московском направлении.

Выступление Штайнмайера не было полной неожиданностью: президент вынужден был как-то отреагировать на заявления посла Украины Андрея Мельника. Украинский дипломат в последние недели обвиняет Штайнмайера в том, что президент, несмотря на войну, продолжает считать отношения с Россией «чем-то святым и фундаментальным», тесно связан с Кремлем неформальными связями и до сих пор отказывает Украине в субъектности. Мельник еще 27 марта отказался принимать приглашение Штайнмайера и проигнорировал правительственный концерт «солидарности с Украиной» с участием российских музыкантов — пианиста Евгения Кисина и баритона Родиона Погосова (оба многие годы живут вне России). 

Кроме того, лейтмотивом выступления Штайнмайера, который в кабинете Меркель много лет занимал пост министра иностранных дел, было все же не признание ошибок: он выступил резко против идеи, что он лично (и Германия в целом) должен разделять ответственность за войну. По словам президента, ответственность лежит только на президенте России Владимире Путине. «Мы не должны [эту ответственность] перенимать на себя. Однако это не означает, что мы не должны переосмыслить некоторые вещи, в которых с нашей стороны были сделаны ошибки», — подчеркнул он.

Можно вспомнить, что в 2008 году, возглавляя немецкую дипломатию, именно Штайнмайер стал идеологом политики «Партнерства ради модернизации», которая строилась на старой немецкой идее, что вслед за экономическими преобразованиями должны последовать политические. А фотография 2016 года, на которой Сергей Лавров дружески похлопывает по плечу Штайнмайера во время Мюнхенской конференции по безопасности, в последние дни стала мемом — сам Штайнмайер даже вынужден был заявить, что не видит в этом жесте ничего дружелюбного, о чем свидетельствуют напряженные выражения обоих.

В защиту прежнего курса на восточноевропейском направлении внезапно выступила и Ангела Меркель, которая практически не высказывается о текущих событиях с момента ухода с поста канцлера. В понедельник через свою пресс-службу она передала, что до сих пор считает правильным позицию Германии в 2008 году, когда Берлин выступил против принятия Украины и Грузии в НАТО.

Ошибки, которые признает тот же Штайнмайер, можно было искупить действенной поддержкой Украины, но разворот немецкой политики дается Берлину нелегко — если не считать действительно впечатляющих усилий по приему украинских беженцев (их только по официальным и неполным данным в стране более 300 тысяч). Решение о поставках в Украину немецкого вооружения, хоть и стало для Германии по-настоящему революционным, но пока выглядит, скорее, символическим жестом, а не попыткой реально переломить ход войны. Поставляемые переносные зенитно-ракетные комплексы «Стрела» еще из запасов ГДР, по данным немецкой прессы, толком непригодны к использованию. А попытка немецкого министра обороны намекнуть на то, что Германия просто не афиширует реальные объемы военной помощи Украины и ассортимент оружия, наталкивается на недоумение украинской стороны.

Понятие «немецкой вины», которым обозначали коллективную ответственность немцев за развязывание Второй мировой войны и которое стало частью послевоенной немецкой идентичности, приобрело новое звучание.

В 2014 году Германия осудила присоединение Крыма и ввела санкции. А потом восемь лет увеличивала свою зависимость от российского газа

Выступления Меркель и Штайнмайера были вызваны не только острыми заявлениями украинского посла, но и вопросами, которые все чаще звучат во внутринемецких дискуссиях, в том числе и со страниц газет — о мере немецкой ответственности за происходящее.

Чем дольше идет война, тем сомнительнее выглядит немецкая политика в отношении России, проводившаяся с 2014 по 2021 годы. После присоединения Крыма и донбасского конфликта было бы логично, говорят сегодняшние критики, ожидать постепенного сокращения зависимости от России в сфере энергетики. Более того, такие цели неоднократно провозглашались (особенно после того, как в ответ на первые санкции в 2014 году Россия повысила цены на газ), но на деле Германия все годы, вплоть до 24 февраля 2022 года, только усиливала собственную зависимость от российского газа.

Если в 2012 году Германия закупала около 34 миллиардов кубометров российского газа, то в 2021 году — уже 56 миллиардов (что составляло примерно 55 процентов от всего импортируемого в страну газа). Примерно столько же теоретически составляет пропускная способность достроенного в 2021 году (решение о его постройке было принято в 2015 году, уже после Крыма и войны в Донбассе!) газопровода «Северный поток — 2». Если бы он заработал, эта зависимость могла стать чуть ли не тотальной.

«Германия пренебрегла всеми предостережениями экспертов по Восточной Европе в 2014-2016 годах, построила „вторую трубу“, продолжала наращивать объемы торговли и делать «Business as usual», когда с Путиным все было понятно: он уже начал войну, он дестабилизировал весь регион. По сути, правительство Меркель поставило под угрозу энергетическую безопасность не только своей страны, но и всей Европы — и сейчас мы пожинаем эти плоды. Потому что сейчас невозможно принять те самые болезненные для России санкции, которые привели бы к быстрому окончанию войны», — объясняет «Медузе» глава берлинского НКО «Декабристы» политолог Сергей Медведев.

Клаус Гайгер, глава отдела международной политики газеты Die Welt идет еще дальше и пишет, что «немецкие власти разделяют вину за резню в Буче и Мариуполе». В том же Die Welt вышло открытое письмо украинских интеллектуалов, в котором на Германию тоже возлагается ответственность за войну. И не из-за того, что в недавнем прошлом называли «путинферштеерством», а из-за отказа от эмбарго на поставки энергоносителей из России прямо сейчас. Заменить российский газ в ближайшей перспективе нечем, это решение выведет из строя немецкую промышленность и ударит по Германии «сильнее, чем по Путину», говорят в правительстве канцлера Олафа Шольца.

Особенно уязвимым (и отчасти безответственным) выглядит сейчас и выработанный после Второй мировой войны пацифистский подход Германии к мировой политике. Берлин, который уже в начале пятидесятых с большим трудом убедил Израиль принять репарации за гитлеровские преступления против евреев, привык решать все проблемы переговорами и деньгами, но оказался в полной растерянности после 24 февраля, когда эти средства не сработали.

Германия пыталась лишить Россию новейших военных технологий и одновременно привязать ее к Европе экономически. Не помогло

«Введенные с 2014 года санкции все-таки заметно понизили боеспособность российской армии. Если не они, мы бы сейчас видели более боеспособную и более современную российскую армию, которая, возможно, добилась бы бóльших успехов в войне. Представьте, что сейчас у России есть современные дроны, купленные у Франции "Мистрали", средства связи, навигации, приборы ночного видения, электроника для артиллерии и авиации. Все это не было ввезено в Россию», — напоминает «Медузе» берлинский политолог Дмитрий Стратиевский.

Ослабление боеспособности российской армии было решено компенсировать (предполагалось, что обоюдной) экономической зависимостью Германии и России — такова, например, официальная позиция последнего министра иностранных дел при Меркель социал-демократа Хайко Маса. Он боялся, что «слом мостов» приведет к сближению России и Китая. А новый канцлер Олаф Шольц вплоть до последнего времени считал, что «Северный поток — 2» заставит Россию вести себя во внешней политике осторожнее, чтобы не потерять миллиардные вложения (строительство, по разным оценкам, обошлось в 9-11 миллиардов евро) и миллиардную выручку. Немецким политикам, привыкшим к жесткому контролю со стороны оппозиции, общества и СМИ просто не могло прийти в голову, что можно годами заниматься громадным инфраструктурным проектом, а потом выкинуть его, как новую игрушку, даже не вытащив из упаковки (расчитывать на то, что он будет работать во время войны, было бы невероятной наивностью).

Однако если Путин удивил (даже шокировал) Германию, развязав войну и тем самым выбросив в мусорное ведро сверхвыгодный совместный проект, то можно сказать и об обратном: все признаки говорят о том, что Кремль не ожидал со стороны Евросоюза таких жестких санкций. Это, возможно, связано и с той позицией, которую в 2014 году занял Евросоюз и, в частности, Германия. На словах Берлин жестко осуждал нарушение территориальной целостности Украины, однако, на деле (к разочарованию украинской стороны) смотрел на вещи куда более неоднозначно и не был готов нанести России по-настоящему серьезный удар.

Россию считали хоть и своеобразным, но рациональным игроком, поведение которого можно просчитать — и который осознает преимущества, если не европейских ценностей, то хотя бы европейских рынков.

«Казалось, даже эти конфликты [Крым и Донбасс] не могут сотрясти немецкую картину мира, в рамках которой, так или иначе, все равно победит рациональная система отношений, основанная на экономическом росте и распределении благ. Казалось, что даже если сейчас есть ухудшение, то Россия потом все равно придет в сознание и вернется к тем принципам и идеалам, на которых — с немецкой точки зрения — построено общение цивилизованных государств. Крым и Донбасс „проглотили“ с иллюзией, что сейчас придется сделать шаг назад, но потом будет два шага вперед», — говорит берлинский политолог Алексей Юсупов.

Один из самых тяжелых вопросов, на которые вынуждены отвечать немецкие власти, — не спровоцировала ли мягкость наказания за Крым и Донбасс новое нападение? Не воспринял ли Путин мягкость как слабость, которая убедила его в безнаказанности агрессии? Дмитрий Стратиевский считает, что никакого поощрения агрессии со стороны Германии не было:

«Есть агрессор, есть жертва агрессии и есть те, кто так или иначе эту агрессию не разглядели или сочли ее вероятность небольшой. Третье — это как раз о немцах. Конечно, вся „руссланд-политик“ потерпела полное банкротство. И это касается политики не только по отношению России, но и к Украине и всей Центральной и Восточной Европе. Но я бы не сказал, что Германия способствовала агрессии. Даже если бы Германия действовала более жестко, это вряд ли повлияло на Путина, который явно принимает решения в отрыве от политической ситуации в мире. Тем более, не будем скрывать, Путин всегда видел в качестве своего визави Соединенные Штаты и последовательно отказывал Германии и Европе в целом в субъектности».

С этим не согласен Сергей Медведев: «Германия просто привыкла так себя вести: у нас пацифистская политика, мы ни за что не отвечаем, мы в НАТО, мы в Евросоюзе и коллективно все решаем в Брюсселе, но по максимуму получаем бенефиты от торговли с авторитарными режимами».

Медведев напоминает о том, что Германия до сих пор не отказалась от товаров, произведенных уйгурами в Китае, предположительно, в условиях, близких к лагерным. А среди крупнейших импортеров немецкого оружия такие страны, как Египет, Саудовская Аравия и Катар.

«Я надеюсь, сейчас, в этой страшной ситуации, Германия поймет, что мы не можем позволить себе дешевый газ и нефть, потому что мы богатели за счет других государств, которые Россия дестабилизировала, — говорит Медведев. — Этот процесс должен был начаться в 2014 году, но начался только сейчас, и слава богу. Главное, чтобы он продолжился и после поражения Путина в Украине — иначе они снова могут повторить».

Сурс: https://meduza.io/feature/2022/04/09/novaya-nemetskaya-vina?utm_source=telegram&utm_medium=live&utm_campaign=live