во время эфира

«Две недели я провел в плену в Беларуси. Держали в подвале, допрашивал кадыровец» — 19-летний сержант ВСУ, которому ампутировали ноги и пальцы на руках

«В Беларуси нас держали в подвале: 65 человек», — вспоминает 19-летний украинский сержант Данила Мельник. Одну кисть руки парню оторвало при взрыве, на другой остался только один целый палец, из-за обморожения ему ампутировали обе стопы. Мельника нашли российские военные и несколько недель удерживали в плену на территории Беларуси, говорит парень. 

Данила из обычной украинской семьи: вырос в поселке под Киевом. Мама зарабатывала швеей, одна растила троих детей. Данила — младший.

В 2019 году, окончив школу, Мельник решил поступать в военный колледж во Львове: 2,5 года учиться, и звание сержанта, командира взвода пехоты. После можно пойти либо на службу в армии, либо получать высшее военное образование.

«Захотелось попробовать себя в армии. Это хорошая профессия, — говорит Данила. — В Украине к военным относятся с уважением. И во время учебы бывали, конечно, начальники, которых «не попустило», но нет дедовщины. Украинская армия действительно вышла на новый уровень.

Мама не отговаривала — у меня такое воспитание, что если захотел, то что она уже мне скажет».

26 февраля 2022 года у Мельника ожидался выпуск.

После со своей бригадой они должны были ехать служить в часть, оттуда на какое-то время на Восток, в ротацию, вспоминает парень. Но началась война.

«У нас паники не было, все было слажено. 26 февраля состоялся выпуск, дальше нас распределили по частям, как и планировалось.

27-го я уже участвовал в боевых действиях, — говорит Данила. — Страшно не было, сожаления, что пошел в армию, тоже. Хотелось защищать страну — это же они пришли на нашу землю, а не мы на них напали. В наш дом пришел враг.

Данила бился под Киевом. 7 марта попали ближе к пригородам: Ирпень, Буча, в те районы, рассказывает парень.

«Там мы попали в засаду. Было очень жарко, большая часть наших смогла выбраться, но эвакуации не было — слишком много русских. Там меня ранило.

Был взрыв, мне оторвало левую кисть, также осколки попали под ягодицу. Я вылез, на адреналине заполз в кладовку в каком-то дворе. Там провел несколько дней, после меня нашли русские солдаты. Если бы не нашли — наверное бы, там и умер, — говорит Данила. — Потому что меня ранило и в правую руку, она перестала нормально функционировать. Я не мог даже себя перевязать, правая рука была вялая, онемевшая.

В той кладовке я отключился, через какое-то время пришел в себя — но был уже абсолютно без сил. Так я пролежал дня два, периодически терял сознание. Во время этого всего получил и обморожения. Я понимал, что происходит, но был очень истощен».

Мельник говорит, что русские солдаты, которые его нашли, сначала оттащили его в какой-то двор.

«Там угрожали оружием, стреляли рядом, рассказывали, какие мы нацисты, убиваем детей — вся эта русская балалайка. Какое-то время допрашивали: где артиллерия, где что. Бессмысленные вопросы, ведь я особо и не знал ничего такого. Пугали убийством, расправой — но мне уже было пофиг. Ведь я пока лежал в той кладовке, думал, что все, это конец. Может, поэтому после мне и было уже не страшно, — говорит Данила. — Потом другие солдаты, пацаны помоложе, оказали мне медицинскую помощь, подкормили, немного растормошили меня — ведь я же два дня ничего не ел, не пил.

После меня загрузили в грузовик и увезли. Там я был один, но сбежать не было вариантов: от ранений был очень истощен, почти не мог двигаться.

Ехали где-то по Украине, маршрут не знаю. Точно не помню, но минимум однажды останавливались на ночь, меня заносили в какое-то здание ночевать, но повязки не меняли.

После, еще где-то на территории Украины, меня присоединили к раненым русским солдатам. Нас перевозили в Беларусь вертолетом, примерно по 10 человек. В Беларуси сначала был мобильный госпиталь: это такой как большая палатка, желтое надувное здание в поле. Где он конкретно находился — я не знаю», — говорит Данила Мельник.

Судя по информации, которую собирал телеграм-канал «Беларускі Гаюн», это могло быть в российском лагере возле Речицы, возле Комарина или в Боково.

«Там увидели, что я украинец: форма была в крови, ее давно сняли, но я оставался в термобелье. На нем заметили украинский герб и начали между собой советоваться. Я слышал отрывки, что-то говорили про Женевскую конвенцию, что не надо мучить.

Сделали наркоз мне, немного подшили рану возле ягодицы, перевязали и обработали раны на руке. И пока я еще «плавал» от анестезии, меня отвезли в какой-то подвал. Где он был, сказать не могу, но сложилось впечатление, что это была какая-то воинская часть».

Но почему Данила уверен, что это происходило на территории Беларуси?

«Об этом говорил кто-то из русских военных. Там, где меня удерживали, были только украинские пленные и российские военные, в основном, военная полиция. И кто-то из россиян проговорился, что мы в Беларуси, — объясняет Мельник. — Но за все время в том подвале я не видел ни одного белоруса, только люди в российской военной форме с российскими флажками на ней».

В подвале, куда поместили раненого Данилу, была маленькая комнатка с раскладушками: без белья или матрасов, просто пружины.

«Мне повезло, что я был на носилках, — вспоминает он. — Сначала я был один, потом привели второго украинца. Затем потихоньку пленных довозили.

Когда пленных стало больше, нас перевели в большую комнату. Там вместо кроватей стояли такие большие длинные деревянные столы вдоль стенок. На них можно было лечь.

Кормили, но не армейскими пайками. Давали какую-то кашу, кажется, перловку, и суп как вода: одна картофелина плавает и капустинка.

Воды было мало. Вместо туалета — одно ведро на всех. Его периодически выносил кто-то из пленных под присмотром российского военнослужащего.

Потихоньку людей в подвале становилось больше, мест на «столах» на всех не хватало. Были не только военные, очень много было гражданских. Некоторых забирали прямо из домов под Киевом, привозили оттуда в тот подвал. Раненых вместе со мной было только трое. Все мужчины — была одна женщина, но ее содержали отдельно.

Раз в несколько дней приходили медики, проверяли раненых. Перевязывали мне руки. О том, что у меня обморожения, я тогда даже не думал, так как никогда с таким не сталкивался раньше.

Из подвала никуда не выпускали. Всех периодически забирали на допросы. Спрашивали чушь какую-то: где родился, где учился, какая семья, служил ли, был ли в АТО. Некоторых пленных снимали на фото или видео. Некоторых били, угрожали. Сообщить семье, что жив, возможности не было никакой. Но некоторых пленных снимали для российских новостей, тем давали связаться с семьей.

Большинство русских солдат, которых я видел, были славянской внешности, но были и буряты.

В плену я встретил двух украинцев, которые попадали к чеченцам. Один рассказывал: «Мне чеченцы сказали, чтобы я не переживал, мол, мы делаем свою работу, ты свою. Обходились вполне нормально». А второй вспоминал, что чеченцы не стали его связывать, вместо этого просто прострелили обе ноги — чтобы не сбежал.

К нам в подвал тоже заходил какой-то кадыровец, допрашивал некоторых. Понты колотил: включил камеру на телефоне, что-то жевал и показывал собеседнику, мол, какой он вояка.

Нам говорил: сейчас мои кадыровцы приедут, здесь вам будет!

После он еще раз зашел в подвал и начал кричать: чего они сидят с открытыми глазами?! После этого нам завязали глаза, кому тряпками, кому даже туалетной бумагой и скотчем. Зачем, я не понял — все равно же в подвале сидим.

Но когда тот кадыровец ушел, нам разрешили снять повязки.

Некоторые российские военные были нормальные, некоторые — зомбированные, которые рассказывали нам: вы нацисты, Донбасс 8 лет бомбили! За любые татуировки объявляли человека нацистом. Дерево наколол себе? Нацист!

Однажды залетел какой-то российский военный, полчаса кричал о том, какие мы нацисты. Кричал: вы женщин насиловали, детей убивали!

Покричал, после сказал: «Б***, с кем я разговариваю!?» И ушел.

А ведь я не имел никакого доступа к информации, к новостям: сначала боевые действия, после плен. О том, что Россия нас, оказывается, «освобождает от нацизма», я просто не успел услышать. А тут постоянно: «Нацизм! Нацизм!»

Я был в шоке: какой нацизм? В чем прикол? В чем проблема?»

В этом подвале Данила провел две недели. Когда набралось 65 человек, пленных начали вывозить в Россию.

«Говорили, что из этого подвала пленных людей партиями везли в какое-то СИЗО на территории России. В какой город конкретно, не знаю. Говорили, что пленных отвозят либо в СИЗО, либо в какие-то палаточные лагеря, тоже на территории России.

Но мне повезло, потому что медики сказали: этот ранен, он там умрет через пару дней. И меня увезли не в СИЗО, а в Рыльск (город в Курской области РФ недалеко от границы с Украиной).

Ребята из военной полиции были нормальные, они даже маски поснимали по дороге. Угощали сигаретами. После сообщили нам: все, въехали в Россию!»

В Рыльске Данилу положили в обычную больницу. Говорит, врачи относились к нему по-людски. В больнице медики занялись его обморожениями: ампутировали обмороженные пальцы на правой руке парня (необратимые изменения в тканях из-за обморожения начинаются через несколько часов, а Данила провел на холоде в полусознательном состоянии два дня). Заметили обмороженные пальцы на ногах — их тоже пришлось ампутировать. Стопы пока не трогали.

«Из Рыльска меня перевели в военный госпиталь в Курске.

Там был адекватный врач: уже ходили слухи, что пленных украинцев будут менять. А было уже понятно, что мне придется ампутировать и ступни. И доктор не стал, сказал, чтобы я нормально доехал, он операцию не будет делать, — рассказывает Мельник.

— Лежал я в палате с другими украинскими ранеными. В коридоре возле палаты дежурили русские из военной полиции. Они нам рассказывали: «Мы здесь вас не охраняем, потому что куда можете пойти? Мы здесь вас защищаем, чтобы вас местные не убили!»

Мы с ними иногда разговаривали. Я объяснял: какой нацизм? Мне 19 лет, я делал, что хотел, меня никто не ущемлял, ни к чему не принуждал! Откуда нацизм?

Также те, из военной полиции, рассказывали нам «Новости»: что якобы с Киевом уже русские договорились и сейчас остались от Украины только западная часть и сам Киев, так как в нем «нацисты отстреливаются и детьми прикрываются». А в остальных городах уже якобы российский рубль и русские туда продукты возят.

Я позже, после освобождения, видел своими глазами разбитые русские колонны под Киевом. Вот так и договорились! А те русские ребята из военной полиции и сами верили в свои слова, ведь насмотрелись телевидения.

Больничные санитарки старшего возраста нам тоже говорили: «Вот был СССР, всем было хорошо, все дружили! А тут Украина резко начала щемить русскоязычных!»

Также в Курске меня приходили допрашивать из ФСБ. Откуда, что, как, какие-то протоколы составляли…»

В середине апреля пошли слухи, что возможен обмен пленными.

«Я ничего не ожидал, так как знал, что после 2014 года некоторые ребята и по два года проводили в плену. Готовился к худшему, — вспоминает парень. — И плюс пленные украинцы рассказывали, что русские их уже возили якобы на обмен. А потом говорили пленникам: вот, видите, ваши не приехали, хрен положили на вас!

Я в это не верил, так и говорил ребятам: это русские вас так сломать хотят, бензина у них много, могут и покатать туда-сюда. И после я интересовался у наших военных, а были ли обмены, которые впоследствии отменялись. Меня наши заверили — не было».

Но как не сойти с ума, если ты в 19 лет сидишь в плену, ранен, с искалеченными руками и готовишься к ампутациям еще и на ногах?

«Для меня главное было, что выжил. И уже хорошо. Не умер во время боя, не умер пока в кладовке той лежал, а остальное — мелочь. Хотел вернуться домой. Иногда молился, чтобы у всех дома было все хорошо. Старался сберечь психику», — отвечает Данила.

21 апреля Мельника все же обменяли.

«Из Курска меня перевезли в Севастополь, оттуда машиной в Украину. Там поменяли. Но из курского госпиталя меняли не всех, некоторые пленные остались. Не знаю, как и по какой системе отбирали людей, — говорит Данила. — Ну и от своих прежде всего я позвонил маме: она же вообще не знала, где я, только надеялась, что жив. После душ, чистая одежда… Глянул новости — все хорошо, совсем не так, как русские рассказывали».

После парня положили в киевскую больницу. Там все же ампутировали стопы.

«Информационное противодействие». Для чего люди, связанные с ЦПЭ, делают мемы про Навального и ведут анонимные телеграм-каналы

Проект «Омбудсмен полиции» опубликовал сообщения, которые якобы оставляли участники закрытого чата Главного управления по противодействию экстремизму (ГУПЭ МВД России) по линии «информационного противодействия». Начальником отдела называют бывшего главу нижегородского ЦПЭ Алексея Трифонова, который прославился преследованием активистов на родной земле и любовью к социальным сетям.

Из представленной переписки, подлинность которой пока не подтверждена, становится понятно: «информационное противодействие» людей, вероятно связанных с ГУПЭ — это мемы про оппозицию, посты в поддержку Виктора Золотова и «подача информации» об инсценировках преследования музыкантов в конце 2018 года.

Первое сообщение в канале «МВД сливы инсайды» начинается с представления якобы нового начальника 7 отдела ГУПЭ МВД России Алексея Трифонова — этот отдел занимается информационным противодействием. Дату сообщения увидеть нельзя, но из последующих сообщений выходит, что это конец августа или начало сентября 2018 года — участники чата «Юльчча» и «Андрей Вавилов» выкладывают не самые смешные картинки, которые посвящены подготовке к митингу 9 сентября, а также поздравления с днем ЦПЭ — 6 сентября.

Одну из картинок «Вавилова» комментирует и сам «Трифонов»: он замечает, что селфи с Навальным и толпой молодых людей сделали в его родном городе. «Самый главный креатив на этом фото то, что вот эти придурки из Нижнего Новгорода. И им поставили задачу дискредитировать приезд Навального», — замечает «полковник».

Трифонов, который на протяжении восьми лет занимал должность начальника ЦПЭ по Нижегородской области, запомнился возможной причастностью к пыткам активистов и нападению на участниц Pussy Riot в Нижнем Новгороде, а также активным ведением «Твиттера», «Инстаграма» и телеграм-канала с одноименным названием «Опер НН». О своем уходе с должности в Нижнем Новгороде «Опер НН» пишет 24 августа 2018 года — и упоминает о «новых горизонтах».

Уже через три дня Трифонов выкладывает фото из здания главка МВД на Житной улице в Москве. Одна из ретвитнутых «Опером» в это время картинок — на которой Алексей Навальный якобы убегает от силовика с букетом цветов — позже появилась и в чате; ее отправил сам «Трифонов» в рамках кампании поддержки видеообращения главы Росгвардии Виктора Золотова.

Ходом кампании «полковник» был недоволен: он упомянул, что в отчетах «сплошная туфта» и предложил коллегам посмотреть на поддержку Золотова со стороны Росгвардии. Позже он поручил «ставить лайки и делать комменты» на официальном аккаунте ведомства в «Инстаграме». Эта акция, по мнению «Трифонова», получилась — общий охват постов составил почти 162 тысячи просмотров.

Помимо постов про оппозицию и Золотова, сотрудники региональных отделов ЦПЭ обсуждают сложности работы. Пользователи «Михаил» и «Ииигорь» обсуждают закрытие штабов Навального в Архангельске и Смоленске — правда, потом оказывается, что в Смоленске просто открывается новый штаб. «Полковник Трифонов» выкладывает ссылки на расследование Conflict Intelligence Team как пособие по поиску информации в интернете, но ему вторят: судя по всему, авторы расследования явно имели доступ к базам МВД.

Сотрудник нижегородского ведомства — «Трифонов» называет его «Димой» — жалуется, что его начальству нет дела до информационного противодействия. «Делай выявленные два эпизода по 282, сажай на бутылку Селивончика (координатор нижегородского штаба Навального Дмитрий Силивончик, в начале сентября 2018 года был арестован на 10 суток за „организацию акции“ против пенсионной реформы — „МБХ медиа“) и остальных навальнят, а остальное мало кого волнует. И с окончания ЧМ по футболу ничего не меняется», — пишет «Дима».

Проблему признает и «Трифонов»: нынешнему начальнику нижегородского ГУ МВД это направление не очень интересно, но прошлое руководство само могло вбросить через его управление интересующие их темы в медиа. «У меня в регионе на контакте масса журналистов, многие из которых с удовольствием готовы взять для распространения любой мой материал. Более того, один из моих каналов „Опер пишет…“ вырос исключительно за счет ссылок на него в СМИ», — пишет «Трифонов». «Полковник» считает информационное противодействие командной творческой работой, которая «скорее образ жизни». По его мнению, полицейским противостоит «огромная армия специалистов и просто оппозиционеров-любителей», которые пишут не «с 9 до 18», а постоянно.

Сотрудники обсуждают и форматы «противодействия». Одному из полицейских, который предложил «пропесочить одного везучего жулика», предложили урезать первоначальную версию документа. «Это формат для стенгазеты, такие портянки никто не читает», — заметил «Трифонов». «Ежегодно я арендую VPN-сервер за свои деньги, покупаю на свои деньги левые симки, можно купить в сети сразу любой аккаунт с наполнением или без. Имею левые телефоны для регистрации в мессенджерах. В итоге я нахожу пути решения, потому что мне это интересно», — делится своим опытом другой сотрудник.

Работой своих подчиненных «Трифонов» недоволен. «Вы просто не представляете, какие идут отчеты. Над одними хочется плакать, над другими ржать. И понимать, что люди вообще в Интернет выходят по калькулятору. Один пишет, что администрирует тухлый акк вк, не группу, а просто акк с 15 друзьями, у которого 2 млн просмотров в сутки! При том у RT около миллиона. Другой в качестве администрируемого ресурса указывает сайт amik.ru (Сайт лиги КВН)», — пишет «полковник». При этом он постоянно указывает на отсутствие активности в чате: одно время там было 48 человек, позже — 55, но пишут постоянно не больше десяти человек.

В свою очередь, подчиненные с не самой большой охотой выполняют поручения начальства. «Сисян, конечно, не перестаёт быть Сисяном. Вот только Золотов — позорище даже не „офицерского“, а „генеральского“ корпуса России… хоть он и ряженый, но противно, что звёзды у него размером, как у Шаманова, Романова, прочих окопных генералов — реальных мужиков, авторитетных, а не фуфлыжников», — рассуждает «Дима» якобы из нижегородского управления МВД.

Одно из последних поручений «Трифонова» в выложенной переписке связано с преследованием группы IC3PEAK в их всероссийском туре в конце 2018 года. 8 декабря «полковник» попросил коллег «подать информацию», что задержания музыкантов провоцируют они сами — ради поднятия рейтинга и хайпа. В течение дня в нескольких анонимных телеграм-каналах появилось одно и то же сообщение — перепост уже удаленного поста из канала «Криминал и пострелушки». «На чем хайп, спросите вы? Да все просто. Зачем платить за smm, когда можно пиарить себя, подогрев дуболомов. Любыми путями провоцируешь срыв концерта, деньги за него получены, хайп в соцсетях и СМИ обеспечен», — пишет аноним. Выполнение этой задачи «Трифонову» понравилось.

Сразу после публикации сообщений «полковник Трифонов» радикально поменял информацию о своем профиле в Telegram, а ближе к вечеру и вовсе его удалил. Правда, в 23:00 зарегистрировался снова — с помощью номера, который раньше оставлял для связи с коллегами. На запросы «МБХ медиа» в мессенджере он не ответил, а в телефонном разговоре бросил трубку.

С Трифоновым попытался поговорить создатель проекта «Омбудсмен полиции» Владимир Воронцов. «Если хочешь пообщаться, можем встретиться, лично пообщаться. Я тоже в Марьино живу, это лучше, чем в Нижнем Новгороде», — предложил «Омбудсмену» полковник, который на протяжении разговора называл его «сливным бачком». Воронцов рассказал «МБХ медиа», что переписка в чате похожа на общение полицейских: «Я же и сам работал в центре „Э“, примерно представляю, как там общаются. Я в этом чате не сидел, мне канал скинули».

Участники чата, чьи сообщения можно было увидеть в переписке, свою причастность к нему отрицают. Человек, который рассказывал о покупке «левых» SIM-карт и аренде VPN-сервера для работы, пояснил «МБХ медиа», что купил SIM-карту 5 января и не знает, о чем идет речь — название «Омбудсмен полиции» ему ни о чем не говорит. Другой участник чата, который рассуждал о стратегии работы по линии информационного противодействия, сказал, что «в рекламных акциях не участвует» и спросил, кто дал его контакт. После пересылки его же сообщений он прекратил отвечать корреспонденту. Наконец, участники чата из Архангельска и Смоленска просто заблокировали аккаунт корреспондента «МБХ медиа».

Сурс

Следите за руками...

Нужно подумать о защите": в Госдуме РФ предлагают создать орлов-перехватчиков для борьбы с беспилотниками

В России разразились угрозами в сторону Украины, обвиняя нашу страну во взрывах возле Кремля. Там призвали "разрушать до основания" здания Верховной Рады и Офиса президента.

Кроме того, в РФ, где еще год назад говорили о "Киеве за три дня", придумали бессмыслительную чепуху об "орлах-перехватчиках", которые могли бы сбивать дроны над Москвой". Порцией странных заявлений отметился первый заместитель председателя комитета Госдумы страны-агрессора из обороны Алексей Журавлев, его слова цитируют российские СМИ

Сурс

вот оно че

Немного позитивных новостей