Украинский военный призвал жечь

Конфликт между Россией и Украиной в Керченском проливе: какие первые последствия и кто нарушил закон

Утром 25 ноября три украинских корабля Военно-морских сил Украины направлялись из порта Одессы в порт Мариуполь Азовского моря. Речь идёт о двух бронированных артиллерийских катерах «Бердянск» и «Никополь», а также о буксире «Яны Капу». Во время этого пути суда должны пересечь Керченский пролив.

Версия России

По данным ФСБ России, украинские суда «незаконно» пересекли границу, а точнее неправомерно зашли во временно закрытую акваторию территориальных вод России. Этим, по заявлению российских спецслужб, Украина нарушила Конвенцию ООН по морскому праву — договор о праве государств на безопасность в морском пространстве. В первом пресс-релизе ФСБ не упоминала о таране буксира, но отмечала, что «корабли опасно маневрируют и не подчиняются законным требованиям российских властей».

Чтобы задержать украинских моряков, пограничники открыли огонь по судам. Один из российских катеров протаранил украинский буксир — видео с мостика российского судна 

По версии российских спецслужб, пограничники оказали помощь троим раненым украинским военным. Захваченные корабли доставили в российский порт в Керчи.

Карта «Коммерсанта»

Версия Украины

По заявлению Украины, она заранее уведомила Россию о «плановом переходе» судов из Одессы в Мариуполь. В день конфликта катер «Бердянск» также связывался с пограничной службой ФСБ и морскими портами, чтобы рассказать о намерении пересечь Керченский пролив. Но диспетчеры не ответили.

Как утверждает ВМС страны, пограничные корабли России «осуществили откровенно агрессивные действия» против украинских судов, в том числе совершили таран рейдового буксира. «Диспетчерская служба оккупантов отказывается обеспечить право свободы судоходства, гарантированное международными соглашениями», — отметили власти Украины. Советник президента Украины отметил, что украинские суда открывали ответный огонь в «пропорции 2 к 10».

ВМС Украины заявило о шестерых раненых военнослужащих. По сведениям украинского Генштаба, с судами, где находились 23 человека, «связь утрачена и блокируется».

Азовское и Чёрное море связывает Керченский пролив. Украинским судам, которые плывут из Одессы в Мариуполь, нужно проплыть по Керченскому проливу. С 2018 года — под Крымским мостом, который построила Россия. Но из сообщений ФСБ до сих пор не ясно, в каком конкретно месте украинцы нарушили российскую границу. Поэтому на первый взгляд непонятно, какие документы следует учитывать при определении, кто прав.

СМИ часто обращают внимание на договор о сотрудничестве, но он, похоже, тут не важен

Некоторые СМИ и пользователи соцсетей стали некорректно трактовать события из-за неточных формулировок властей. В качестве доказательства правоты одной из сторон часто приводят договор о сотрудничестве между Россией и Украиной, который регулирует перемещения по Азовскому морю и Керченскому проливу.

Договор вступил в силу 23 апреля 2004 года, его подписали президенты обеих стран Леонид Кучма и Владимир Путин. Он действует до сих пор и опубликован, например, на сайте Министерства иностранных дел России. Его суть в следующем:

Азовское море и Керченский пролив исторически считаются внутренними водами Российской Федерации и Украины;

Торговые суда и военные корабли, а также другие государственные суда под флагом Российской Федерации или Украины, эксплуатируемые в некоммерческих целях, пользуются в Азовском море и Керченском проливе свободой судоходства;

Споры между сторонами, связанные с толкованием и применением настоящего договора, разрешаются путём консультаций и переговоров, а также другими мирными средствами по выбору сторон;

Однако комментаторы часто путают понятия территориальных и внутренних вод. Первое отличается от второго в том числе признанием права мирного прохода иностранных судов. Россия обвиняет Украину в пересечении территориальных вод — полосы в 12 морских миль (22,2 километра) от береговой линии, над которой установлен суверенитет государства.

После 2014 года и присоединения Крыма ситуация с территориальными водами возле полуострова стала спорной. Ответ на вопрос о принадлежности вод у берегов Крыма зависит от того, чьей территорией считается полуостров. Украина, Евросоюз и США не признали присоединение Крыма и назвали его аннексией.

Главный редактор «Эха Москвы» Алексей Венедиктов после консультаций с юристами по морскому праву также 

Конфликт в Керченском проливе регулируется Конвенцией ООН — и по нему косвенно правы обе стороны

ФСБ обвинила Украину в нарушении статей 19 и 21 Конвенции ООН по морскому праву. В первой объясняется, что такое мирный проход судна и что считается нарушением «доброго порядка и безопасности» прибрежного государства. Вторая статья не имеет прямого отношения к ситуации и лишь регулирует законы прибрежного государства к мирному проходу.

При этом Конвенция разрешает военным кораблям без предупреждения проходить транзитом и мирным путём через территориальные воды другого государства. Однако, как утверждает ФСБ, Россия временно закрыла акваторию. И ООН разрешает принимать такие меры в территориальном море: государству может понадобиться отремонтировать какую-то систему или провести учения.

Если же одно государство временно ограничивает движение, другое должно запросить право пройти своим судам. По версии ФСБ, Украина по некой причине заранее не обратилась к России. ВМС Украины утверждает, что направило уведомление администрации порта в Керчи и российской береговой охране, но не получило ответа.

Кроме заявлений ведомств, данные обеих сторон об уведомлении ничем не подтверждены. Также пока непонятно, на каком именно участке морского пространства находились украинские суда и какой была точная траектория их движения. Ранее Украина успешно использовала такой порядок мирного прохода, например, в сентябре.

Россия

Россия возбудила уголовное дело по факту нарушения государственной границы тремя украинскими судами;

МИД России заявил «решительный протест» из-за «грубого нарушения» правил мирного прохода кораблями Украины. Представитель МИД Мария Захарова назвала украинские власти «бандитами с большой дороги». Глава МИД Сергей Лавров назвал действия Украины 

«однозначной провокацией», и отметил, что Россию «уже не волнуют возможные санкции»;

Пресс-секретарь президента Дмитрий Песков назвал конфликт в Керченском проливе «очень опасной провокацией», которая требует «особого разбирательства»;Владимир 

Путин пока не комментировал конфликт, но, по словам Пескова, «он в курсе».

Украина

СБУ возбудила уголовное дело по факту действий России в Керченском проливе по статье о развязывании и ведении агрессивной войны;

МИД Украины призвал ввести новые санкции против России, которые нужны «для сдерживания агрессора», и попросил партнёров 

предоставить военную помощь;

Президент Украины Пётр Порошенко подписал указ о введении военного положения на 60 дней. Верховная рада должна утвердить или отклонить его на заседании 26 ноября;

Украина привела вооружённые силы в полную боеготовность. При этом Порошенко ранее заявлял, что военное положение не подразумевает немедленной мобилизации.

Мир

Совет безопасности ООН по запросу России проведёт срочное заседание 26 ноября;

Евросоюз призвал Россию и Украину к деэскалации при решении конфликта. ЕС ожидает, что Россия восстановит «свободный проход по Керченскому проливу»;

Представитель НАТО Оана Лунгеску также призвала обе страны проявлять сдержанность: «НАТО внимательно следит за развитием событий в Азовском море и Керченском проливе, и мы поддерживаем контакты с украинскими властями».

Вот она-Украинская Правда!

http://www.sbu.gov.ua/sbu/control/uk/publish/article?art_id=124263&cat_id=39574

Колитесь, служивые, сколько вас на Реакторе, а?

Министр обороны Сергей Шойгу во время выступления на заседании Госдумы, отвечая на вопрос о необходимости воссоздания управления, которое занималось контрпропагандой, сообщил, что в России созданы войска информационных операций, передает корреспондент РБК.

«За это время созданы войска информационных операций, что гораздо эффективнее и сильнее того управления, которое называлось контрпропагандой», — сказал он. Деталей он не привел.

Первый зампред комитета Совфеда по обороне и безопасности Франц Клинцевич рассказал РБК, что войска для информационных операций были созданы в России «недавно» и что информация о них является закрытой. «Есть специалисты, которые разоблачают [иностранные] диверсии в электронных, бумажных и телевизионных носителях», — заявил он. По словам сенатора, вторая задача подразделения — это отражение хакерских атак.

Источник РБК в Госдуме пояснил, что речь действительно идет о «структурном подразделении в Министерстве обороны, которое занимается отражением хакерских атак». «Также оно занимается контрпропагандой как внутри страны, так и за ее пределами, и в интернете, и в СМИ». При этом он выразил удивление, что Шойгу сообщил об этом, поскольку «информация является секретной».

«Мой дядя запускает ракеты в моего отца» Племянница министра обороны РФ просит прекратить обстрелы Украины, где живут его родственники

Сурс

В Киеве националисты кричали «Аллах акбар!»

Представители националистических партий и объединений Украины, ветераны российско-украинской войны пикетировали офис Генерального прокурора страны с требованием прекратить экстрадицию воинов-добровольцев с Кавказа. Они держали флаги своих партий, украинские и ичкерийские флаги. Перед собравшимися выступил лидер партии «Братство» Дмитро Корчинский, который отметил, что виновные в экстрадиции северокавказским добровольцев России и ее сателлитам будут привлечены к уголовной ответственности. Он также призвал сотрудников офиса Генпрокурора и национальных гвардейцев, охранявших здание офиса, бастовать и саботировать незаконные приказы руководства.

Издатель Дмитрий Савченко в своем выступлении подчеркнул, что после экстрадиции в Россию бойца батальона шейха Мансура Тимура Тумгоева в 2018 году отношение силовиков к добровольцам с Кавказа не изменилось. Экстрадиция бойца того же подразделения Руслана Акиева в Молдову – попытка уклониться от обвинений в сотрудничестве с Россией, которая в Украине признана государством – агрессором, отметил Савченко. Активисты правых, националистических организаций в своих выступлениях говорили о предательской политике действующей украинской власти в отношении как кавказских добровольцев, так и всех ветеранов войны с Россией. Некоторые завершали выступления лозунгом «Слава Украине!» и «Аллах акбар!».

2 октября Служба безопасности Украины по решению офиса Генпрокурора экстрадировала в Молдову по запросу этой страны через Интерпол бойца батальона шейха Мансура, ингуша  Руслана Акиева. К нему не допустили адвоката и не дали возможность обжаловать решение об экстрадиции в суде. В украинских экстрадиционных документах была сфальсифицирована информация о гражданстве Акиева – он был назван гражданином Молдовы. Акиев является гражданином России.

В сентябре 2018 года СБУ экстрадировала в Россию бойца этого батальона Тимура Тумгоева. По обвинению в участии в незаконных вооруженных формированиях на территории Сирии Северо-Кавказский окружной военный суд приговорил Тумгоева к 18 года заключения в колонии строгого режима.

США привели войска в Европе в максимальную боеготовность из-за стягивания российской армии к Донбассу

Нееделя "Счастливых Ашибок"

Украинские астрологи объявили неделю "Счастливых Ашибок"! Количество  постов с ошибками и посты с фейлами увеличено.

«Две недели я провел в плену в Беларуси. Держали в подвале, допрашивал кадыровец» — 19-летний сержант ВСУ, которому ампутировали ноги и пальцы на руках

«В Беларуси нас держали в подвале: 65 человек», — вспоминает 19-летний украинский сержант Данила Мельник. Одну кисть руки парню оторвало при взрыве, на другой остался только один целый палец, из-за обморожения ему ампутировали обе стопы. Мельника нашли российские военные и несколько недель удерживали в плену на территории Беларуси, говорит парень. 

Данила из обычной украинской семьи: вырос в поселке под Киевом. Мама зарабатывала швеей, одна растила троих детей. Данила — младший.

В 2019 году, окончив школу, Мельник решил поступать в военный колледж во Львове: 2,5 года учиться, и звание сержанта, командира взвода пехоты. После можно пойти либо на службу в армии, либо получать высшее военное образование.

«Захотелось попробовать себя в армии. Это хорошая профессия, — говорит Данила. — В Украине к военным относятся с уважением. И во время учебы бывали, конечно, начальники, которых «не попустило», но нет дедовщины. Украинская армия действительно вышла на новый уровень.

Мама не отговаривала — у меня такое воспитание, что если захотел, то что она уже мне скажет».

26 февраля 2022 года у Мельника ожидался выпуск.

После со своей бригадой они должны были ехать служить в часть, оттуда на какое-то время на Восток, в ротацию, вспоминает парень. Но началась война.

«У нас паники не было, все было слажено. 26 февраля состоялся выпуск, дальше нас распределили по частям, как и планировалось.

27-го я уже участвовал в боевых действиях, — говорит Данила. — Страшно не было, сожаления, что пошел в армию, тоже. Хотелось защищать страну — это же они пришли на нашу землю, а не мы на них напали. В наш дом пришел враг.

Данила бился под Киевом. 7 марта попали ближе к пригородам: Ирпень, Буча, в те районы, рассказывает парень.

«Там мы попали в засаду. Было очень жарко, большая часть наших смогла выбраться, но эвакуации не было — слишком много русских. Там меня ранило.

Был взрыв, мне оторвало левую кисть, также осколки попали под ягодицу. Я вылез, на адреналине заполз в кладовку в каком-то дворе. Там провел несколько дней, после меня нашли русские солдаты. Если бы не нашли — наверное бы, там и умер, — говорит Данила. — Потому что меня ранило и в правую руку, она перестала нормально функционировать. Я не мог даже себя перевязать, правая рука была вялая, онемевшая.

В той кладовке я отключился, через какое-то время пришел в себя — но был уже абсолютно без сил. Так я пролежал дня два, периодически терял сознание. Во время этого всего получил и обморожения. Я понимал, что происходит, но был очень истощен».

Мельник говорит, что русские солдаты, которые его нашли, сначала оттащили его в какой-то двор.

«Там угрожали оружием, стреляли рядом, рассказывали, какие мы нацисты, убиваем детей — вся эта русская балалайка. Какое-то время допрашивали: где артиллерия, где что. Бессмысленные вопросы, ведь я особо и не знал ничего такого. Пугали убийством, расправой — но мне уже было пофиг. Ведь я пока лежал в той кладовке, думал, что все, это конец. Может, поэтому после мне и было уже не страшно, — говорит Данила. — Потом другие солдаты, пацаны помоложе, оказали мне медицинскую помощь, подкормили, немного растормошили меня — ведь я же два дня ничего не ел, не пил.

После меня загрузили в грузовик и увезли. Там я был один, но сбежать не было вариантов: от ранений был очень истощен, почти не мог двигаться.

Ехали где-то по Украине, маршрут не знаю. Точно не помню, но минимум однажды останавливались на ночь, меня заносили в какое-то здание ночевать, но повязки не меняли.

После, еще где-то на территории Украины, меня присоединили к раненым русским солдатам. Нас перевозили в Беларусь вертолетом, примерно по 10 человек. В Беларуси сначала был мобильный госпиталь: это такой как большая палатка, желтое надувное здание в поле. Где он конкретно находился — я не знаю», — говорит Данила Мельник.

Судя по информации, которую собирал телеграм-канал «Беларускі Гаюн», это могло быть в российском лагере возле Речицы, возле Комарина или в Боково.

«Там увидели, что я украинец: форма была в крови, ее давно сняли, но я оставался в термобелье. На нем заметили украинский герб и начали между собой советоваться. Я слышал отрывки, что-то говорили про Женевскую конвенцию, что не надо мучить.

Сделали наркоз мне, немного подшили рану возле ягодицы, перевязали и обработали раны на руке. И пока я еще «плавал» от анестезии, меня отвезли в какой-то подвал. Где он был, сказать не могу, но сложилось впечатление, что это была какая-то воинская часть».

Но почему Данила уверен, что это происходило на территории Беларуси?

«Об этом говорил кто-то из русских военных. Там, где меня удерживали, были только украинские пленные и российские военные, в основном, военная полиция. И кто-то из россиян проговорился, что мы в Беларуси, — объясняет Мельник. — Но за все время в том подвале я не видел ни одного белоруса, только люди в российской военной форме с российскими флажками на ней».

В подвале, куда поместили раненого Данилу, была маленькая комнатка с раскладушками: без белья или матрасов, просто пружины.

«Мне повезло, что я был на носилках, — вспоминает он. — Сначала я был один, потом привели второго украинца. Затем потихоньку пленных довозили.

Когда пленных стало больше, нас перевели в большую комнату. Там вместо кроватей стояли такие большие длинные деревянные столы вдоль стенок. На них можно было лечь.

Кормили, но не армейскими пайками. Давали какую-то кашу, кажется, перловку, и суп как вода: одна картофелина плавает и капустинка.

Воды было мало. Вместо туалета — одно ведро на всех. Его периодически выносил кто-то из пленных под присмотром российского военнослужащего.

Потихоньку людей в подвале становилось больше, мест на «столах» на всех не хватало. Были не только военные, очень много было гражданских. Некоторых забирали прямо из домов под Киевом, привозили оттуда в тот подвал. Раненых вместе со мной было только трое. Все мужчины — была одна женщина, но ее содержали отдельно.

Раз в несколько дней приходили медики, проверяли раненых. Перевязывали мне руки. О том, что у меня обморожения, я тогда даже не думал, так как никогда с таким не сталкивался раньше.

Из подвала никуда не выпускали. Всех периодически забирали на допросы. Спрашивали чушь какую-то: где родился, где учился, какая семья, служил ли, был ли в АТО. Некоторых пленных снимали на фото или видео. Некоторых били, угрожали. Сообщить семье, что жив, возможности не было никакой. Но некоторых пленных снимали для российских новостей, тем давали связаться с семьей.

Большинство русских солдат, которых я видел, были славянской внешности, но были и буряты.

В плену я встретил двух украинцев, которые попадали к чеченцам. Один рассказывал: «Мне чеченцы сказали, чтобы я не переживал, мол, мы делаем свою работу, ты свою. Обходились вполне нормально». А второй вспоминал, что чеченцы не стали его связывать, вместо этого просто прострелили обе ноги — чтобы не сбежал.

К нам в подвал тоже заходил какой-то кадыровец, допрашивал некоторых. Понты колотил: включил камеру на телефоне, что-то жевал и показывал собеседнику, мол, какой он вояка.

Нам говорил: сейчас мои кадыровцы приедут, здесь вам будет!

После он еще раз зашел в подвал и начал кричать: чего они сидят с открытыми глазами?! После этого нам завязали глаза, кому тряпками, кому даже туалетной бумагой и скотчем. Зачем, я не понял — все равно же в подвале сидим.

Но когда тот кадыровец ушел, нам разрешили снять повязки.

Некоторые российские военные были нормальные, некоторые — зомбированные, которые рассказывали нам: вы нацисты, Донбасс 8 лет бомбили! За любые татуировки объявляли человека нацистом. Дерево наколол себе? Нацист!

Однажды залетел какой-то российский военный, полчаса кричал о том, какие мы нацисты. Кричал: вы женщин насиловали, детей убивали!

Покричал, после сказал: «Б***, с кем я разговариваю!?» И ушел.

А ведь я не имел никакого доступа к информации, к новостям: сначала боевые действия, после плен. О том, что Россия нас, оказывается, «освобождает от нацизма», я просто не успел услышать. А тут постоянно: «Нацизм! Нацизм!»

Я был в шоке: какой нацизм? В чем прикол? В чем проблема?»

В этом подвале Данила провел две недели. Когда набралось 65 человек, пленных начали вывозить в Россию.

«Говорили, что из этого подвала пленных людей партиями везли в какое-то СИЗО на территории России. В какой город конкретно, не знаю. Говорили, что пленных отвозят либо в СИЗО, либо в какие-то палаточные лагеря, тоже на территории России.

Но мне повезло, потому что медики сказали: этот ранен, он там умрет через пару дней. И меня увезли не в СИЗО, а в Рыльск (город в Курской области РФ недалеко от границы с Украиной).

Ребята из военной полиции были нормальные, они даже маски поснимали по дороге. Угощали сигаретами. После сообщили нам: все, въехали в Россию!»

В Рыльске Данилу положили в обычную больницу. Говорит, врачи относились к нему по-людски. В больнице медики занялись его обморожениями: ампутировали обмороженные пальцы на правой руке парня (необратимые изменения в тканях из-за обморожения начинаются через несколько часов, а Данила провел на холоде в полусознательном состоянии два дня). Заметили обмороженные пальцы на ногах — их тоже пришлось ампутировать. Стопы пока не трогали.

«Из Рыльска меня перевели в военный госпиталь в Курске.

Там был адекватный врач: уже ходили слухи, что пленных украинцев будут менять. А было уже понятно, что мне придется ампутировать и ступни. И доктор не стал, сказал, чтобы я нормально доехал, он операцию не будет делать, — рассказывает Мельник.

— Лежал я в палате с другими украинскими ранеными. В коридоре возле палаты дежурили русские из военной полиции. Они нам рассказывали: «Мы здесь вас не охраняем, потому что куда можете пойти? Мы здесь вас защищаем, чтобы вас местные не убили!»

Мы с ними иногда разговаривали. Я объяснял: какой нацизм? Мне 19 лет, я делал, что хотел, меня никто не ущемлял, ни к чему не принуждал! Откуда нацизм?

Также те, из военной полиции, рассказывали нам «Новости»: что якобы с Киевом уже русские договорились и сейчас остались от Украины только западная часть и сам Киев, так как в нем «нацисты отстреливаются и детьми прикрываются». А в остальных городах уже якобы российский рубль и русские туда продукты возят.

Я позже, после освобождения, видел своими глазами разбитые русские колонны под Киевом. Вот так и договорились! А те русские ребята из военной полиции и сами верили в свои слова, ведь насмотрелись телевидения.

Больничные санитарки старшего возраста нам тоже говорили: «Вот был СССР, всем было хорошо, все дружили! А тут Украина резко начала щемить русскоязычных!»

Также в Курске меня приходили допрашивать из ФСБ. Откуда, что, как, какие-то протоколы составляли…»

В середине апреля пошли слухи, что возможен обмен пленными.

«Я ничего не ожидал, так как знал, что после 2014 года некоторые ребята и по два года проводили в плену. Готовился к худшему, — вспоминает парень. — И плюс пленные украинцы рассказывали, что русские их уже возили якобы на обмен. А потом говорили пленникам: вот, видите, ваши не приехали, хрен положили на вас!

Я в это не верил, так и говорил ребятам: это русские вас так сломать хотят, бензина у них много, могут и покатать туда-сюда. И после я интересовался у наших военных, а были ли обмены, которые впоследствии отменялись. Меня наши заверили — не было».

Но как не сойти с ума, если ты в 19 лет сидишь в плену, ранен, с искалеченными руками и готовишься к ампутациям еще и на ногах?

«Для меня главное было, что выжил. И уже хорошо. Не умер во время боя, не умер пока в кладовке той лежал, а остальное — мелочь. Хотел вернуться домой. Иногда молился, чтобы у всех дома было все хорошо. Старался сберечь психику», — отвечает Данила.

21 апреля Мельника все же обменяли.

«Из Курска меня перевезли в Севастополь, оттуда машиной в Украину. Там поменяли. Но из курского госпиталя меняли не всех, некоторые пленные остались. Не знаю, как и по какой системе отбирали людей, — говорит Данила. — Ну и от своих прежде всего я позвонил маме: она же вообще не знала, где я, только надеялась, что жив. После душ, чистая одежда… Глянул новости — все хорошо, совсем не так, как русские рассказывали».

После парня положили в киевскую больницу. Там все же ампутировали стопы.