Сингулярность комикс :: политика (политические новости, шутки и мемы) :: Коммунизм :: Смешные комиксы (веб-комиксы с юмором и их переводы)

При десталинизации еще и система защиты бюрократического аппарата полностью похерилась, так что социализм.ехе потихоньку начал тонуть в багах и тормозить пока каскад ошибок и не обрушил его.

Дружок-пирожок твой папа. А касательно меня - прикинь да. Я понимаю, бомж в каждом подходящем к ящикам с мусором видит конкурента, но увы, я просто решил елку вынести ))

И кстати, люди вообще имеют свойство говорить то что хотят, тому кому хотят, при наличии технической возможности.

Ну вот ни разу не как в СССР)

Невиновных не существует - есть лишь разные степени вины.

Родной, ты слышал что такое революционная ситуация? Это когда вот конкретному тебе, нечего жрать, полная безнадёга, кредиты, нет денег на лекарства умирающей матери, и завтра выселяют. И таких как ты - большинство. И это ты регулярно видишь в новостях, пока в других странах, у типа всяких обезьян. Но завтра эо будет у тебя, в независимости от того что ты и я пиздим. Вопрос лишь в том сколько людей будет к этому готово.

И, очередное твое кспертное мнение по длительности общественных процессов в разгар глобального сука кризиса... Мы не в средневековом Китае, веков однообразия не будет, отложить пиздец напотом невыйдет, он пришел уже.

Наконец, комми - это так ты свою родню и близких людей называй, учитывая контекст происхождения этого оскорбления. А что кому интересно и сколько их - время покажет.

Очнись, ёбанный, ты срешь. Не было никогда такой абстракции, кроме как на словах у отдельно взятых, а вот чего и как было, приходится разбираться в конкретных примерах, пробираясь через лютые обобщения реалий одного места натянутого на невлюбенную по национальному и территориальному разнообразию страну, существовавшую не один десяток лет. Именно потому все охуенные ремарки за всеобщее благоденствие, как и за полную нищету, не более чем хуйня, а задвигающие это дело, редкостные хуеплеты.
И это справедливо не только для соц.лагеря, но и европы или мерики в равной степени, слишком неоднозначные события имели место быть, стоявшие рядом с великими или не очень (в зависимости от взглядов отдельно взятого наблюдателя) достижений.

В 1924 население Конго (того самого, старого и большого), по официальной статистике бельгийских колониальных властей, насчитывало 10 млн чел (с 1880 по 1920 г., население Конго сократилось по меньшей мере наполовину по оценкам Jan Vansina, атрополога из университета Висконсина, но мы ведь договорились считать с двадцатых годов). Они сообщали в Брюссель, что число аборигенов постоянно уменьшается и однажды они могут исчезнуть. Речь шла не о проснувшейся совести, а об исчерпанной рабочей силе. "Опасность состоит в том, что наше туземное население однажды может коллапсировать и исчезнуть, — заявил комитет колониального законодательного органа Congres nacional colonial. — Мы стоим перед своего рода пустыней". (La question sociale au Congo: Rapport au comite du congres colonial nacional, Bruxelles, 1924. P.7.)
Что в свою очередь было следствием экстенсивной разработки каучуковых плантаций с приисками, т.н. Медного пояса, протянувшегося в провинции Катанге на более чем 30 тыс. кв. км (который она разделяла с Замбией и Анголой).
Труд в индустриальном секторе носил принудительный характер, хотя формально шла вербовка. Когда представитель фирмы с солдатами или наемниками являлся к вождю деревни, дарил ему формальные подарки и объявлял о числе требуемых рабочих — обычно в два раза больше чем надо, с учетом предполагаемого бегства (за успешное или не очень проведение которого расплачивались в т.ч. ближайшие члены семьи и родственники, как лишением свободы, так и телесными наказаниями). Боясь скорой массовой расправы, вождь выдавал людей, уже связанными за шею веревками. На ближайшем пункте колониального управления "рабочих" заковывали в цепи и отправляли по месту назначения. Вождь получал по 10 франков за каждую пару рабочих рук.
Условия труда на предприятиях были соответствующие максимальной прибыли при минимальных вложениях в ручной труд. Будь то на медных добывающи с плавильными предприятиями Катанги или когда строилась большая дорога Матади-Леопольдвилль в 1921–1931 гг. с принудительным использованием раб. силы, погибало еще больше чем в 1890-е во временя "добрейшего" датсткого короля.
В Конго продолжали действовать компании, обосновавшиеся здесь в период "Свободного Государства". Помимо хозяйственных они сохраняли функции административного управления и принуждения. Compagnie du Congo pour le Commerce et l’Industrie (CCCI, глава Альберт Тис) основала в 1900 г. фирму Comite Special du Katanga (CSK), что занималась и эксплуатацией, и управлением целой провинцией Катанга, богатой минеральными ресурсами.
Вышеупомянутая компания CSK предоставила разрешение на добычу цветмета британской фирме Tanganyika Concessions (последняя до сих пор работает или точнее разоряет Замбию). Эта фирма также стала добывать в Катанге, помимо меди, золото и серебро. С 1906 Union Miniere de Haut Katanga (UMHK), как совместное предприятие Свободного Государства Конго, компании CCCI и Tanganyika Concessions, получила в Катанге концессию аж на 34 тыс. кв. км.
Компания Societe Internacional Forestiere et Miniere du Congo (Forminiere) — с большим участием американского капитала — начала работать еще в Свободном Государстве Конго, где получила концессию в богатом алмазами регионе Казай (первый алмаз был добыт там в 1907). Эта компания, фирма CCCI и еще несколько холдингов создали в 1928 конгломерат Societe Generale de Belgique (SGB), который контролировал до 70 % хозяйства Конго (просуществовал до 1990-х, когда был поглощен французской группой Suez, т.е. ничего так и не кончилось).
Для добычи алмазов в районе, подчиненном ж.-д. компании BCK, ею была создана фирма Miniere de Beceka, которая получила в концессию 78 тыс кв. км конголезской территории!
К 1945 Конго производила три четверти мировой алмазной продукции, прежде всего промышленные алмазы.
А закон еще с 1928 года запрещал любому, кто не имел государственной концессии или задания концессионера, разработку, владение и транспортировку необработанных драгоценных камней и драгоценных металлов.
Вход в концессионные регионы (несмотря на их огромные размеры, по три Бельгии) был разрешен только для тех, кто имел пропуск фирмы-концессионера.
В сельском хозяйстве принудительная работа, мало отличимая от рабства, сменилась похожей на нее системой предписанного возделывания культур.
Колониальные власти диктовали крестьянам, что возделывать и как; особенно строго — экспортные продукты, такие как хлопок и пальмовое масло. Вплоть до уровня двора вся социальная и хозяйственная жизнь конголезцев строго регулировалась.
Созданная в 1920-х Comite National du Kivu занималась заселением европейскими поселенцами нагорья Киву. В 1928 здесь было передано европейцам 8 тыс кв. км — десятки тысячи местных жителей были изгнаны.
А в 1937 году Mission d’ Immigration des Banyarwanda (MIB) начала принудительно переводить рабсилу из Руанды в обезлюдевшие районы Конго, чтобы руандийцы работали на предприятиях Union Miniere de Haut Katanga и тем самым создавала очаги будущих этнических конфликтов. Для переселяемого руандийского этноса хуту создавались «королевства», рабочие могли брать семьи — чтобы их жены возделывали участка земли для прокорма, сама заработная плата оставалась ничтожной.
Во времена Второй Мировой войны каждому конголезцу по закону полагалось провести 120 дней в году на принудительных работах. Кстати 80 % урана атомных бомб США происходило из конголезской шахты Шинколобве неподалеку от Лукаси. (Как и тех бомб, что мериканцы готовы были применить против союза согласно плану «Дропшот»). Шел в Штаты и каучук, не только с плантаций. Аборигенов снова отправляли в джунгли собирать дикий каучук.
И после Второй Мировой войны конголезцы по-прежнему рассматривались почти как дармовая рабочая сила, а не как граждане или даже подданные.
Конголезцы считались человекоподобными существами без истории, без культуры. На практике европейцы обозначались туземцев как macaques и обращались с ними как с животными.
Ни один абориген не имел права покидать свой округ более чем на десяток-другой дней, если только не получил от территориального управляющего временный паспорт и разрешение.
Для перемещения по стране надо было иметь документ Ordre de Mission.
Конголезцы в рамках системы принудительного труда построили сеть дорог, в т. ч. и через джунгли — и с ее помощью их держали под контролем. Даже для грунтовых дорог имелись предписание, в каком направлении и в какие дни по ней можно ездить.
В центры городов конголезцы могли попадать только для работы. В черных районах существовал запрет на передвижение с 21.00 до 4.00 (комендантский час).
Образование для конголезцев не было предусмотрено в принципе. Государственных школ для черных не имелось до 1954, учили грамоте только при миссионерских миссиях. Кто хотел научиться читать и писать, тот должен был идти к священнику.
В 1960 среди конголезцев не было ни одного врача, лишь 16 человек с дипломами (по другим данным — 12) и 600 священников. И это во второй по численности населения и первой по размерам стране Черной Африки.
С 1952 некоторым конголезцам выдавалась Carte de merite civique, с которой они становились Evolues — "продвинутыми" (всего выдано было 1558). Этот документ как бы давал частичные права гражданина — для этого надо было уметь читать по-французски, прослужить 25 лет на колониальной службе, отвергать все местные традиции и обычаи. Кто ставил запрос на получение этого документа, сдавал экзамен, подвергался унизительным проверкам, включая туалетную инспекцию. Впрочем, и эта бумага не предоставляла многих элементарных гражданских прав — например, права на доступ в города.
Бельгийское правительство игнорировало сложные социальные структуры, существовавшие столетиями в Конго. Оно поставила и королей и дворовых старейшин на один уровень — т. н. "традиционных вождей", которые отвечали за спокойствие.
Бельгийцы в значительной степени разделили конголезцев на этносы в меру своего разумения с целесообразностью момента, некоторые их которых раньше вообще не существовали.
Каждый конголезец обязан был носить персональную идентификационную карту — в которой указывались его родная провинция, дистрикт, принадлежность к племени и родная область его племени. Каждый должен был иметь такую "этничность". То, что в некоторых регионах Конго этносы и племена уже давно перемешались, как скажем франки и швабы в Германии, учтено не было. Такова была политика "разделяй и властвуй".
Идентификационные карты породили трайбалистские группировки — люди группировались по принципу одинаковых идентификаторов в документах. Начались первые этнические столкновения, а ведь в доколониальный период воевали королевства и вожди, но отнюдь не этносы. В период получения независимости на этнической основе будут создаваться партии и альянсы — они затем и поведут бесконечную борьбу за власть и контроль над минеральными ресурсами, чем прекрасно будет пользоваться иностранные инвесторы и капиталодержатели.
Собственно максимально рациональная и упорядоченная система бельгийского правления в Африке была фашистской — диктатура, выстроенная на системном ограблении с принудительной эксплуатацией местного населения и этнического разделения-стравливания.
Как результат — в 1960 население Конго было все еще гораздо меньше, чем до прихода бельгийцев, и составляло 13 млн чел.
В 1959 в Конго начались беспорядки и Бельгия, испугавшись получить второй Алжир, 30 июня 1960 формально предоставила своей колонии политическую независимость. Однако реально независимой этой стране стать было не суждено.
Примечание:
* Во французской экваториальной Африке также применялось полное концессионирование эксплуатируемой земли. Все взрослое местное население было охвачено системой принудительного практически неоплачиваемого труда. Широко применялся захват заложников и заковывание в цепи - для исполнения заданий фирм и колониальной администрации. Практиковался масштабный принудительный набор в носильщики, чей труд часто заканчивался смертью от истощения. Осуществлялось сожжение провинившихся деревень. При малейшей провинности, пороли плетью из бегемотовой кожи.
Аборигены, бежавшие из бельгийского Конго в сопредельные французские колонии, столкнувшись с аналогичными реалиями нередко возвращались обратно. Сокращение населения в каучуковых регионах французской Африки также составляло около 50%.(Vansina. 1990. P.239)
Французская исследовательница Кокери-Видрович показала, что сбор каучука был прямо пропорционален расходу боеприпасов частными охранными фирмами. Подавление сопротивления туземцев оборачивалось такими же бойнями, как и в бельгийском Конго.
Еше на тему можно ознакомиться:
Johnson Dominic. Kongo. Kriege, Korruption und die Kunst des Ueberlebens. Frankfurt/Main: Brandes&Apsel, 2008.
Adam Hochschild. Schatten über dem Kongo. Klett-Cotta. 2009.
Wegweiser zur Geschichte. Demokratische Republik Kongo. Schöningh, 2006.
Singleton-Gates Peter, Maurice Girodias. The black Diaries. An Account of Roger Casement s Life. New York, 1959.
Leclercq Louis. Les carnets de campagne de Louis Leclercq. Etude de mentalite d’un colonial belge/ Im Revue de l’Universite de Bruxelles. Februar — April 1973.
Grogan E. From Сape to Сairo. London, 1900.
Charles Lemaire a l’Equateur: Son journal inedit. 1891–1895. In Annales Aequatoria. 7,1986.
Charles Lemaire. Belgique et Congo. Gent, 1908.
Daniel Vangroenweghe. Du Sang sur les lianes. Bruxelles, 1986.
Vansina Jan. Paths in the Rainforest. Madison,1990.
Coquery-Vidrovitch Catherine. Le Congo au temps des grandes compagnies concessionaires 1898–1930. Paris, 1972.
Caplan Gerald. Verschwörung gegen Africa. Gerstenberg Verlag Hildesheim 2008
Christian P. Scherrer. Ethnisierung und Völkermord in Zentralafrika. Frankfurt/Main, New York: Campus Verlag, 1997
Peter Scholl-Latour. Afrikanische Totenklage. Der Ausverkauf des Schwarzen Kontinents. C.Bertelsmann, 2001.
Welt der Wunder 2/13.