https://www. / Вторжение в Украину :: политика (политические новости, шутки и мемы)

К зиме, полагаю, уже готовы собачьи упряжки?)

Кавалерия прибыла!

Будут тащить Армату на поле боя.

Смех-смехом, но это не такой отстой, каким кажется. Многие армии мира используют животных: лошадей, ослов, буйволов, верблюдов.. Пока животные уделывают любую технику по проходимости, так что в некоторых случаях без них вобще никак.

Другое дело, с каким апломбом эио подается.

А почему лошадь уже без всадника?

О ні, нам пизда як полякам в 39.

Блядь, да животных хоть бы не трогали уже... Конченные долбоёбы, сука!

Боевые задачи лошади:
- жрать
- ржать
- набирать вес

Ну что, как вам такое укронарцысты? Готовы к кавалерийским атакам? Шах и мат блеать! У вас нет пикенеров и копейщиков, а это значит, что ордынцы порубят вас в капусту !

Это обещанная хуйлом аналоговнетика. Скоро скотопульты и осадные башни подвезут, вот тут вы вовсе охуеете.

Семён Скрепецкий(c)

Решили (нет) проблему транспорта и заодно подготовились к новогоднему столу. Смекалочка!

Лошади не нужен бензин, не нужна дорога, а осень на носу. Он дрона в поле куда ты спрячешься? Никуда. А на лошади съебаться можно, от некоторых. В крайнем случае сожрать когда ранят. Можно минное поле устроить уровня /b/ Можно готовить тыловые отверстия к захвату нацистами, или родным бутылкам казанских полицаев.

Я смотрю Хабиров решил украинцам подогнать казылык with extra steps.

Теперь все стало на свои места

Вокруг становится тише, однако крики не прекращаются. — В чем дело, Альберт? — спрашиваю я. — Несколько прямых попаданий на соседнем участке. Крики продолжаются. Это не люди, люди не могут так страшно кричать. Кат говорит: — Раненые лошади. Я еще никогда не слыхал, чтобы лошади кричали, и мне что-то не верится. Это стонет сам многострадальный мир, в этих стонах слышатся все муки живой плоти, жгучая, ужасающая боль. Мы побледнели. Детеринг встает во весь рост: — Изверги, живодеры! Да пристрелите же их! Детеринг — крестьянин и знает толк в лошадях. Он взволнован. А стрельба как нарочно почти совсем стихла. От этого их крики слышны еще отчетливее. Мы уже не понимаем, откуда они берутся в этом внезапно притихшем серебристом мире; невидимые, призрачные, они повсюду, где-то между небом и землей, они становятся все пронзительнее, этому, кажется, не будет конца, — Детеринг уже вне себя от ярости и громко кричит: — Застрелите их, застрелите же их наконец, черт вас возьми! — Им ведь нужно сперва подобрать раненых, — говорит Кат. Мы встаем и идем искать место, где все это происходит. Если мы увидим лошадей, нам будет не так невыносимо тяжело слышать их крики. У Майера есть с собой бинокль. Мы смутно видим темный клубок — группу санитаров с носилками и еще какие-то черные большие движущиеся комья. Это раненые лошади. Но не все. Некоторые носятся еще дальше впереди, валятся на землю и снова мчатся галопом. У одной разорвано брюхо, из него длинным жгутом свисают кишки. Лошадь запутывается в них и падает, но снова встает на ноги. Детеринг вскидывает винтовку и целится. Кат ударом кулака направляет ствол вверх: — Ты с ума сошел? Детеринг дрожит всем телом и швыряет винтовку оземь. Мы садимся и зажимаем уши. Но нам не удается укрыться от этого душераздирающего стона, этого вопля отчаяния, — от него нигде не укроешься. Все мы видали виды. Но здесь и нас бросает в холодный пот. Хочется встать и бежать без оглядки, все равно куда, лишь бы не слышать больше этого крика. А ведь это только лошади, это не люди. От темного клубка снова отделяются фигуры людей с носилками. Затем раздается несколько одиночных выстрелов. Черные комья дергаются и становятся более плоскими. Наконец-то! Но еще не все кончено. Люди не могут подобраться к тем раненым животным, которые в страхе бегают по лугу, всю свою боль вложив в крик, вырывающийся из широко разинутой пасти. Одна из фигур опускается на колено… Выстрел. Лошадь свалилась, а вот и еще одна. Последняя уперлась передними ногами в землю и кружится как карусель. Присев на круп и высоко задрав голову, она ходит по кругу, опираясь на передние ноги, — наверно, у нее раздроблен хребет. Солдат бежит к лошади и приканчивает ее выстрелом. Медленно, покорно она опускается на землю. Мы отнимаем ладони от ушей. Крик умолк. Лишь один протяжный замирающий вздох все еще дрожит в воздухе. И снова вокруг нас только ракеты, пение снарядов и звезды, и теперь это даже немного странно. Детеринг отходит в сторону и говорит в сердцах: — А эти-то твари в чем провинились, хотел бы я знать! Потом он снова подходит к нам. Он говорит взволнованно, его голос звучит почти торжественно: — Самая величайшая подлость, — это гнать на войну животных, вот что я вам скажу!

"они действительно не испытывают ни малейшего чувства благодарности или хотя бы элементарного уважения к нему, Баневу, за то, что он пошел добровольцем в гусары и ходил на "рейнметаллы" в конном строю, и едва не подох от дизентерии в окружении, и резал часовых самодельными ножами, а потом, уже на гражданке дал по морде одному спецуполномоченному, предложившему ему написать донос, и остался без работы с дырой в легком и спекулировал фруктами, хотя ему и предлагали очень выгодные должности… А почему, собственно, они должны уважать меня за все это? Что я ходил на танки с саблей наголо? Так ведь надо быть идиотом, чтобы иметь правительство, которое довело страну до такого положения…"

Игогойда?

Тварая армия мира