Китайцы за бабки всё пропихнут, также как пропихнули название "COVID-19" вместо "Уханьская чума". Теперь пройдёт лет 5-10, и все забудут, по чьей вине в мире творится пиздец. Будут думать, чо оно само так получилось.
В данном случае обсуждаем коммент yans'а:
Если я знаю, что в рашке у меня мало-мальски неплохая жизнь - приличная зарплата, жилплощадь, машина и.т.д., то нахуя мне эмигрировать беженцем и всё это проёбывать, чтобы где-то там быть гастарбайтером? Ради чего?
А если я спец, так мне и не надо провоцировать режим, чтобы от него бежать - я и так могу свалить тупо выучив язык и начав собеседоваться с западными компаниями. Хотя бы в одну да возьмут.
Спасибо, мне этот вариант не подходит.
Я хоть и не за хуйло, но зарплата в рашке у меня приличная.
ЩАЗЗЗ прямо я побегу себе ломать жизнь, чтобы где-то там мыть полы/сортиры.
Вот парадный подъезд. По торжественным дням,
Одержимый холопским недугом,
Целый город с каким-то испугом
Подъезжает к заветным дверям;
Записав свое имя и званье,
Разъезжаются гости домой,
Так глубоко довольны собой,
Что подумаешь — в том их призванье!
А в обычные дни этот пышный подъезд
Осаждают убогие лица:
Прожектеры, искатели мест,
И преклонный старик, и вдовица.
От него и к нему то и знай по утрам
Всё курьеры с бумагами скачут.
Возвращаясь, иной напевает «трам-трам»,
А иные просители плачут.
Раз я видел, сюда мужики подошли,
Деревенские русские люди,
Помолились на церковь и стали вдали,
Свесив русые головы к груди;
Показался швейцар. «Допусти», — говорят
С выраженьем надежды и муки.
Он гостей оглядел: некрасивы на взгляд!
Загорелые лица и руки,
Армячишка худой на плечах,
По котомке на спинах согнутых,
Крест на шее и кровь на ногах,
В самодельные лапти обутых
(Знать, брели-то долгонько они
Из каких-нибудь дальних губерний).
Кто-то крикнул швейцару: «Гони!
Наш не любит оборванной черни!»
И захлопнулась дверь. Постояв,
Развязали кошли пилигримы,
Но швейцар не пустил, скудной лепты не взяв,
И пошли они, солнцем палимы,
Повторяя: «Суди его бог!»,
Разводя безнадежно руками,
И, покуда я видеть их мог,
С непокрытыми шли головами...
Если я знаю, что в рашке у меня мало-мальски неплохая жизнь - приличная зарплата, жилплощадь, машина и.т.д., то нахуя мне эмигрировать беженцем и всё это проёбывать, чтобы где-то там быть гастарбайтером? Ради чего?
А если я спец, так мне и не надо провоцировать режим, чтобы от него бежать - я и так могу свалить тупо выучив язык и начав собеседоваться с западными компаниями. Хотя бы в одну да возьмут.
Я хоть и не за хуйло, но зарплата в рашке у меня приличная.
ЩАЗЗЗ прямо я побегу себе ломать жизнь, чтобы где-то там мыть полы/сортиры.
Размышления у парадного подъезда
Вот парадный подъезд. По торжественным дням,
Одержимый холопским недугом,
Целый город с каким-то испугом
Подъезжает к заветным дверям;
Записав свое имя и званье,
Разъезжаются гости домой,
Так глубоко довольны собой,
Что подумаешь — в том их призванье!
А в обычные дни этот пышный подъезд
Осаждают убогие лица:
Прожектеры, искатели мест,
И преклонный старик, и вдовица.
От него и к нему то и знай по утрам
Всё курьеры с бумагами скачут.
Возвращаясь, иной напевает «трам-трам»,
А иные просители плачут.
Раз я видел, сюда мужики подошли,
Деревенские русские люди,
Помолились на церковь и стали вдали,
Свесив русые головы к груди;
Показался швейцар. «Допусти», — говорят
С выраженьем надежды и муки.
Он гостей оглядел: некрасивы на взгляд!
Загорелые лица и руки,
Армячишка худой на плечах,
По котомке на спинах согнутых,
Крест на шее и кровь на ногах,
В самодельные лапти обутых
(Знать, брели-то долгонько они
Из каких-нибудь дальних губерний).
Кто-то крикнул швейцару: «Гони!
Наш не любит оборванной черни!»
И захлопнулась дверь. Постояв,
Развязали кошли пилигримы,
Но швейцар не пустил, скудной лепты не взяв,
И пошли они, солнцем палимы,
Повторяя: «Суди его бог!»,
Разводя безнадежно руками,
И, покуда я видеть их мог,
С непокрытыми шли головами...