Хочу рассказать о ночи 19 февраля 2014 года, когда происходила «антитеррористическая» зачистка Майдана.
Тогда была самая напряженная ночь. Пресловутых сотен Самообороны Майдана не было, свободовской Национальной гвардии не было, люди которые держали оборону, были плохо организованы и истощены, щиты держали до изнеможения подпирая головой.
Радовала сцена, наверное потому, что пафосных депутатов с их дешевыми манипулятивными лозунгами не было. Никого.
Парубий заявил, что у него инсульт и довольный свалил домой. Турчинов потребовал носилки и заявил, что его убил снайпер.
Беркут постоянно атаковал. Периметр держало человек 300-400 остальные – сочувствующие. Людей под утро становилось все меньше и меньше, Крещатик опустел, и те кто остались либо бегали, либо еле передвигались перетаскивая к передовой все что горит.
Около пяти часов положение стало отчаянным, передовую потеснили опять. Баррикады на Прорезной и в Пассаже осталась совсем без охраны, несколько раз прибегали ребята с предупреждением о движущемся беркуте и титушках со стороны Бессарабки. Было тревожно. Было страшно. Все понимали, что удержать Крещатик шанса нет никакого.
После восьми люди стали расходиться активнее, прибывающих почти не было. По Крешатику со стороны Бессарабки бежала большая группа вооруженных щитами и битами людей до ста человек. Это был конец. Ребята взялись за камни и кинулись поджигать коктели.
Группа быстро приближалась, когда стали видны их лица закрались сомнения сменившиеся пониманием – Наши. Такие лица могут быть только у Наших. Мужики сорока-пятидесяти лет подбежали, выстроились в колону по четверо и первый ряд грохнув щитами упал на колени.
То, что мы услышали вырвало сознание:
– Брати! пробачте що так довго їхали. Плакали все. Все. Это была Львовская сотня!
Они убежали на передовую, пару человек осталась, и рассказала длинную историю о том как они добирались.
Я не буду писать об этом это длинная повесть о мужестве и непреклонной воле.
Слава Украине!
Тогда была самая напряженная ночь. Пресловутых сотен Самообороны Майдана не было, свободовской Национальной гвардии не было, люди которые держали оборону, были плохо организованы и истощены, щиты держали до изнеможения подпирая головой.
Радовала сцена, наверное потому, что пафосных депутатов с их дешевыми манипулятивными лозунгами не было. Никого.
Парубий заявил, что у него инсульт и довольный свалил домой. Турчинов потребовал носилки и заявил, что его убил снайпер.
Беркут постоянно атаковал. Периметр держало человек 300-400 остальные – сочувствующие. Людей под утро становилось все меньше и меньше, Крещатик опустел, и те кто остались либо бегали, либо еле передвигались перетаскивая к передовой все что горит.
Около пяти часов положение стало отчаянным, передовую потеснили опять. Баррикады на Прорезной и в Пассаже осталась совсем без охраны, несколько раз прибегали ребята с предупреждением о движущемся беркуте и титушках со стороны Бессарабки. Было тревожно. Было страшно. Все понимали, что удержать Крещатик шанса нет никакого.
После восьми люди стали расходиться активнее, прибывающих почти не было. По Крешатику со стороны Бессарабки бежала большая группа вооруженных щитами и битами людей до ста человек. Это был конец. Ребята взялись за камни и кинулись поджигать коктели.
Группа быстро приближалась, когда стали видны их лица закрались сомнения сменившиеся пониманием – Наши. Такие лица могут быть только у Наших. Мужики сорока-пятидесяти лет подбежали, выстроились в колону по четверо и первый ряд грохнув щитами упал на колени.
То, что мы услышали вырвало сознание:
– Брати! пробачте що так довго їхали. Плакали все. Все. Это была Львовская сотня!
Они убежали на передовую, пару человек осталась, и рассказала длинную историю о том как они добирались.
Я не буду писать об этом это длинная повесть о мужестве и непреклонной воле.
Слава Украине!
