Дмитрий Быков

Сегодня, 27 февраля, в седьмую годовщину убийства Бориса Немцова, самое время вспомнить балладу Дмитрия Быкова "Тень", написанную им в 2015-м по этому поводу

«Россия кончается Крымом»

Страшна не сама по себе хренотень

В российских редеющих кущах,

Но то, что ложится зловонная тень

На восемь веков предыдущих, 

С их русской идеей про русский Эдем,

С их вечной Вандеей, владеющей всем,

Со всеми мечтами и снами,

Которые кончились нами. 

На карту поставлены реки, леса,

Просторы с ветрами, полями,

История вся и поэзия вся –

Никак не уйти в пополаме! 

Под знамя поставлены Пушкин, Колчак,

Романовы, Сталин и старший Собчак,

И жертвы, и те, что пытали,

Скрываются в общем портале. 

Не сам ли Державин, державен и хвор,

Был предан престолу без лести?

Не Пушкин ли молвил, что все это спор

Славян меж собой – и не лезьте? 

Не Сталин ли нам возвратил РПЦ?

Не Жуков ли с нами во вражьем кольце?

Под ними трещащая льдина,

На ней они все заедино. 

…У нации тоже случается рак –

Поистине худший из раков;

Стоял у истоков его не дурак,

А чинный мыслитель Аксаков. 

Языков, Самарин, Попов, Хомяков

Писали на лучшем из всех языков –

Не их ли ветвистые фразы

Пустили в него метастазы? 

Все было – и Грозный, и глад, и Бирон,

И пытки, и бунты с коммуной,

Но вызовы, лезшие с разных сторон,

Сжирались системой иммунной. 

Но время себя ухватило за хвост,

А клетки решили, что рак – это рост,

И все накрывается крепкой,

Рехнувшейся раковой клеткой. 

Историю русскую, выскажем вслух,

Венчает не птица, а крыса.

Так дух нибелунгов и Шиллера дух

Когда–то нацизмом накрылся, 

Легенда о Фаусте так умерла

В тени хакенкройца, под сенью орла,

И фюрером кончился Дюрер,

И Лютер от этого умер. 

Ужасен злодей, но ужасней дебил,

Парашливый пафос острожный.

Хоть Пушкина Сталин еще не добил –

Теперь его шансы ничтожны. 

Чего там – и Тютчев, и Блок, и Толстой

По полной вложились в текущий отстой,

А Федор Михалыч особо –

Такая в нем буйствует злоба. 

Тут все состояло из двух половин –

Из ангелов и негодяев;

Читались, допустим, не только Ильин,

Но также и Франк, и Бердяев; 

Однако в процессе стремленья на дно

Все эти тенденции слиплись в одно,

А жажда покоя и воли

Сегодня свелась к «Мотороле». 

Глядишь ли в окно на весенний пейзаж:

Он скалится алчно и подло.

Сквозь крымскую даль проступает «крымнаш»,

И море предательством полно. 

Услышу ли поезд в ночи, например, –

А поезд стучит: ДНР! ЛНР!

Вот так побеседуешь с немцем –

А в нем проступает Освенцим. 

Люблю амфибрахий, державный разбег!

Сама набегает цитата:

Как ныне сбирается вещий Олег –

Та–та–та, та–та–та, та–та–та. 

– Куда ты ведешь нас? Не видно ни зги!

Шибанов молчал из пронзенной ноги.

Случайно средь шумного бала

Шипя между тем выползала… 

Пространство, родство, большинство, торжество,

Горючая жидкость и рухлядь…

Но что нам останется после того,

Как эта конструкция рухнет? 

Как только эпоха свершит самосуд,

Название «русский» к чему отнесут?

Ведь все эти рожи, о Боже, –

Развитье традиции тоже? 

…Как только рассеялся черный туман,

Тогда, в назиданье внучатам,

Остатки спасти вознамерился Манн,

И «Фаустус» был напечатан. 

По правде сказать – ничего он не спас:

Остался от фауста ржавый каркас.

В преддверьи последнего часа

У нас уже нет и каркаса. 

Вот в это уперлись слова и дела

Искателей правды и света.

Победа – их общей победой была,

И общим вот этим – вот это. 

Меня утешает лишь то, что иду

Ко дну в этом общем бескрайнем ряду,

Где все как в наброске любимом –

Россия кончается Крымом.

Выбор России. Если не Путин, то Бутина

Вот есть у нас Мария Бутина,

Предмет полемики к тому же:

Кто говорит, что лучше Путина,

А кто-то думает, что хуже.

Народ в недоуменье мечется:

Не просто сходство — даже парность!

Она, как он, была разведчица,

Хотя, в отличие, попалась.

Она в сюжете из колонии

Сказала внятно и горласто,

Что есть места и отдаленнее,

И некомфортнее гораздо.

Она на Лёшу как накинется!

Как будто Лёша — враг по крови.

Любая сельская гостиница

Страшней колонии в Покрове.

И всё без тени принуждения —

Не под кнутом, не в пасти волка,

С оттенком даже наслаждения —

Как комсомолка-доброволка.

Вглядись в черты ее холёные,

Хотя истерзанные злобой:

Не в санатории — в колонии!

Хлебни, Алёшенька, испробуй!

Проблема, кажется, запутанна.

Как разобраться с этой басней?

Она гнусней, конечно, Путина,

Но Путин, кажется, опасней?

Она смутит, конечно, зрителя,

Но камня в Машу я не кину —

Ведь не натравит отравителя,

Не вводит войск на Украину!

И много ль, кстати, этих зрителей,

Что верят этой песне жабьей?

Она, конечно, омерзительней,

Но он, конечно, кровожадней.

И если в судную минутину

Меня б о выборе спросили —

Я б, вероятно, выбрал Бутину:

Она, по крайности, бессильней.

…Но в некий час Россия-пленница

Вздохнет свободно и протяжно,

И у штурвала Путин сменится —

Каким путем, уже не важно.

Все станет новым — не по сути, но

Не тем, что мы терпели с детства.

А неизменной будет Бутина.

Ей просто никуда не деться.

Не вечно тусклое убожество.

Как только он оставит вожжи —

Похоже, все свои художества

Они же свалят на него же.

Как положения реального

Не оценить шпионке милой?

Она начнет лизать Навального

Все с той же мерзостною миной.

И если в оттепель-распутицу

(Она близка, таков мой вывод)

Я в телеке увижу Бутину —

Боюсь, меня немедля вырвет.

Когда, раскаяньем окутана,

Она начнет нам врать в глазищи —

Тогда б я точно выбрал Путина.

Он был беспримесней.

И чище.

Дмитрий быков, 4 апреля 2021

Стихотворение  Быков опубликовал на своейстранице в Facebook. Поэт озаглавил его «Отдельное», дав ему подзаголовок «Нашлозунг — ненависть и месть». 

«Грозят отдельныминтернетом моей испуганной стране. 

Одни насмешничают: гдетам! Другие верят. Я — вполне.

Ведь мы не первый годстремимся огородить себе дыру, 

в которой нетуэкстремизма, а есть сплошное кремлин ру. 

Вся нашаквазисовременность, основа, стержень и зерно 

таятся в слове«суверенность», читай — отдельность от всего. 

Мы не приемлем общихистин. Нас окружил сплошной фашист. 

Есть русский мир, и онвоинствен. Есть русский дух, и он душист. 

Вот мир, где нету PussyRiot, а лишь церковная среда; 

тот мир, где власть невыбирают, а просто любят навсегда; 

духовно скрепный,жаропрочный, российский Иерусалим, 

отдельный мир с отдельнойпочвой, с отдельным воздухом своим,

где все скупее год отгода поток дозволенных щедрот,

где занял место кислородачистейший сероводород! 

И как когда-то комиссарывели в отдельный кабинет — так нас, 

в порядке Божьей кары,введут в отдельный интернет. 

Врагам заморским всехрасцветок ответит пафосный изгой: 

у вас вон так — у нас вотэтак. Мы не плохой, а мы другой. 

Российской сути незатронул глобальный вызов ни один.

 Своих физическихзаконов мы никому не отдадим.

Влиянье Запада развеяв,мы заявляем все как есть: 

любовь — удел растленныхгеев. Наш лозунг — ненависть и месть. 

Смиренный труженик —скотина, прекрасен алчный паразит. 

Что дышит жизнью — нампротивно, но все, что гибелью грозит, 

для сердца нашего таитнеизъяснимы наслажденья, как пишет главный наш пиит, 

гонимый властию срожденья. Отдельный свет, отдельный климат, мухсуверенные рои… 

Пускай чужие нас покинут,зато останутся свои. 

Люблю я этот дух расстрельный,хотя расстрелов как бы нет; 

но как назвать тебя,отдельный и суверенный интернет? 

Тебя, властямиразрешенный, бесцветный, плоский, точно жесть, 

всего излишнего лишенный,хотя излишне все, что есть? 

Безмолвны правящие крабы.Я сам названье подберу: 

уместно, кажется, тебя быназвать любовно — «Крошка Ру». 

Звучит, по-моему,неплохо. Прямая связь с текущим днем: 

такая грозная — но кроха,такая страшная — но гном,

самой себе всегда мешая,себя безбожно колотя, такая, в сущности, большая, 

такое, в сущности, дитя… 

Ты отразишь нам так, какнадо, к печали всех еще живых,

Россию мини или нано,страну в пределах нулевых 

— страну бессилия игнева, доносных жалоб и телег, 

где шаг направо и налевоуже считается побег. 

И мужикам, и местнымбабам страшна и тягостна она, 

зато впервые по масштабамсвоим начальникам равна».