Подробнее
«Он сказал, что я напоминаю девочку, с которой он ходил в школу» Сообщения об изнасилованиях стали появляться одно за другим сразу после вывода российских войск из Киевской области в конце марта. Некоторые публикации их авторы потом удаляли — например, украинская журналистка Алина Дубовская, написавшая пост про изнасилованную и изуродованную и солдатами девятилетнюю девочку в Ирпене. «Из-за резонанса этой истории пришлось скрыть пост о семье погибшей и изнасилованной девочке на своей странице, — объяснила она удаление публикации. — Отчасти из-за волны ненависти в мою сторону, отчасти потому, что я решила открыть его снова только тогда, когда родственники разрешат публиковать доказательства, и я смогу обновить сам пост, чтобы ни у кого не возникло вопросов». Насилие происходило не только в Киевской области, з апреля Human Rights Watch опубликовала доклад, в котором упоминается история 31-летней женщины из села Малая Рогань под Харьковом. Попросившая не называть ее имени украинка рассказала, как в ночь на 14 марта российский солдат ворвался в подвал местной школы, где укрывалась группа женщин и детей. По словам пострадавшей, солдат отвел ее в класс на втором этаже и под дулом пистолета заставил раздеться и заняться с ним оральным сексом. Он изрезал ей лицо и шею ножом: «Он сказал, что я напоминаю ему девочку, с которой он ходил в школу».
Отдельные сообщения об изнасилованиях появлялись практически с самого начала российского вторжения в Украину, но масштаб подобных преступлений стал очерчиваться только после того, как армия России покинула города и села в Киевской области. Хотя бы примерной статистики пока нет, на сбор информации уйдут еще годы. «Медиазона» изучила доступные сегодня свидетельства о жертвах насилия — и о том, как с ними работают психологи. «Одна девочка плохо говорит, потому что, когда ее насиловали, били по лицу — и у нее нет зубов. На украинской мове это называется "гугнявить"», — делая длинные паузы, рассказывает Екатерина Галянт, клинический психолог из Киева. Сейчас она в Таллинне, работает в двух местных роддомах с беженками из Украины — необязательно беременными, осмотр и консультации предлагают всем прибывающим украинкам. У Екатерины не только психологическое, но и медицинское образование, поэтому для беженок она «и как врач, и как психолог». Три изнасилованные российскими солдатами девушки — им 16,17 и 20 лет — сейчас не в Таллинне. Они связались с Екатериной в соцсетях, две из них по совету знакомых. Психолог рассказывает, что индивидуально работает с ними в зуме: у нее камера включена, у пострадавших — нет. Екатерина не знает их настоящих имен и пока не задает слишком много вопросов — иногда разговор длится всего по 5-10 минут, потом девушки начинают плакать и отключаются. Екатерине и самой непросто: говорит, что выгорит, если возьмет в работу хотя бы еще одну жертву насилия на войне. «Две девочки из Бучи, одна из Ирпеня, — продолжает Екатерина Галянт. — Конечно, никто еще не писал в запросе: "Меня изнасиловали, помогите". Пишут в основном так: "Не вижу смысла в жизни", "Есть суицидальные мысли”, "Не могу спать", "Не могу есть", "Не могу к себе прикасаться, ненавижу свое тело" и так далее. Одна из пациенток с суицидальными мыслями нашла меня через канал волонтерский. Мы с ней созвонились в зуме — я собирала анамнез. Думала, вдруг у нее клиническая депрессия, нужно подключать психиатра — и она мне потом уже сказала, что находилась в Буче и ее изнасиловали. Ну и с этого момента мы работаем». Истории всех трех изнасилованных очень похожи, говорит психолог. Поначалу ее это даже смутило: «Я сначала думала, что это один какой-то моральный урод, извращенец — в мирное время же тоже есть такие люди. Но тут приходили группами и все делали одно и то же! Может, у них приказ такой был или план... [пострадавшие] рассказывают фактически одно и то же». Воспоминания жертв как бы делились на три части, продолжает она: сначала девушки рассказывали, как российские военные в начале оккупации ходили по домам и записывали, кто там находится и есть ли среди них мужчины, забирали мобильные телефоны. Затем — как солдаты начали мародерствовать: по словам Екатерины, у одной из ее клиенток «даже утюг забрали». А где-то за полторы недели до отступления из-под Киева «начались зверства». «[Российские солдаты] мужчин всех забирали, и что они там с ними сделали — не знает никто, — говорит Галянт. — И остались [в домах] фактически только женщины и дети. У одной из этих девочек папа погиб во время оккупации: он поехал куда-то в Буче за продуктами и его застрелили, как она рассказала. Тела она не видела, но кто-то из соседей якобы видел. Он не вернулся, ну а искать тело сейчас у нее нет ресурса. И мы пока эту тему не трогаем». Статья «Раздели, поставили на колени и в упор расстреляли». Буча. Свидетельства одной казни Все три девушки рассказывают, что военные ходили по жилым домам группами разного возраста, от трех до пяти человек: «Основные — это молодые солдаты, до тридцати лет, и кто-то был с ними всегда старший. Ну, 45 лет, 50. Как их отцы, грубо говоря, были», — говорит психолог. В дома они заходили по вечерам. Все военные, как вспоминают пострадавшие, были пьяны. «Если дома была какая-то выпивка — они это все доставали, садились на кухню, заставляли девочек что-то им готовить-подносить, если что-то в доме было. Ну а потом начинались насилования... — говорит Екатерина. — Если говорить про девочек — все было единоразово, но это были групповые насилования. И чем больше девочки сопротивлялись, тем больше солдаты были... ну, вот этой девочке же выбили зубы, и она сказала, что так кричала и пыталась или лица им расцарапать, и что-то сделать. Но против пятерых мужчин девочка 16-летняя...... 17-летняя клиентка Екатерины во время изнасилования потеряла сознание: «И она даже этому и рада». Всем трем девушкам удалось сбежать из дома, когда насиловавшие их солдаты уснули. Одну из девушек — ту, которая потеряла отца — на улице заметила соседка. «Забрали ее в какой-то дом, где в подвале люди были, — пересказывает психолог. — Она рассказывала, что, пока ждали эвакуацию, они в этом подвале забаррикадировались и не вылезали. Были и люди умершие уже — еды же не было, и их не вынести. Я спрашивала, где они брали воду: а это подвалы старых домов, там вот эти все трубы канализационные — вот они сделали там какие-то дырки в них и оттуда набирали тоже хоть какую-то воду». Где сейчас находятся обратившиеся к ней девушки, Екатерина Галянт наверняка не знает — это тоже часть их договоренностей. Пытаясь собрать медицинский анамнез и оказать помощь, психолог узнала и о физических травмах. «У одной девочки ссадины, по симптоматике — не перелом руки, но сильный ушиб, — говорит она. — Мы пытались хотя бы прорисовать то, что она не может сказать, и у нее правая рука не работает. Меня больше всего беспокоит, что никто из этих девочек еще не обратился к гинекологу. Все они говорят, что когда первый раз сходили в душ, то хотелось вымыться и вообще, снять кожу с себя. И они это и начинают делать: заливают спиртовые растворы себе в вагину... Это такой вопрос, который у меня тоже очень болит. Я понимаю, что если, грубо говоря, уже прошли две недели и у них есть инфекции или беременности — то надо этот вопрос как-то уже решать». «Она сидела меховой шубе на голое тело. Ее убили выстрелом в голову» «У нас коллективная заявка — изнасилованные женщины возрастом от 14 лет, часть из них беременны, — пишет у себя в инстаграме психотерапевтка из Киева Василиса Левченко. — От насильников, блядь. Уточню: от оккупантов, русских солдат, которые крали из их домов технику и золото, искали блендер и кухонный комбайн — чтобы жене трофей принести, а потом насиловали мирных украинских женщин <...> Мы в чате команды делим заявки. Троих — Кате, двоих — Нине, Элле — самых трудных, которые онемели и не говорят ни слова». Левченко сказала «Медиазоне», что лично к ней обратились пятеро пострадавших от сексуализированного насилия. Но собрать статистику даже внутри проекта «Психологическая помощь», с которым она сотрудничает, пока невозможно: «В проект ежедневно сотни заявок, посчитать сколько из них о насилии, не представляю себе возможным». Елена из захваченного Херсона плачет, рассказывая «Радио Свобода», как ее насиловали российские солдаты. Женщину выследили, когда она возвращалась из магазина: «Я даже не успела дойти домой. Они сзади в двери зашли. Я не успела взять телефон. Я не успела ничего. Они просто молча повалили меня на кровать, молча раздели. В четыре часа утра они просто ушли. Они между собой не разговаривали. Просто обзывали хохлушкой, бандеровкой. И потом сказали: "Ладно, все, нам на пост заступать. Мы пошли"». «Он отвел меня в соседний дом, — рассказывала "Би-би-си" 50-летняя Анна, жительница одного из сел в Киевской области. — Он приказал мне: "Раздевайся, или я тебя пристрелю". Он постоянно угрожал убить меня, если я не сделаю так, как он сказал. Потом он начал меня насиловать. Пока он меня насиловал, вошли еще четверо солдат. Я думала, что мне конец. Но его забрали. Больше я его не видела». Насильника Анна описывает как «молодого худощавого чеченского боевика». Перед изнасилованием он «под дулом пистолета» отвел женщину в соседний дом, а когда она вернулась в свой, то увидела раненного в живот мужа. В больницу было не попасть — шли бои — и супруги укрылись в соседнем доме, где муж скончался через двое суток. Анна похоронила его на заднем дворе. По словам Анны, уже после смерти мужа она узнала, что в их селе изнасиловали и убили еще одну женщину — когда после отхода россиян полиция приехала ее эксгумировать, тело было без одежды и с глубоким порезом на шее. После того как российские войска ушли их Бучи под Киевом, племянник одного из жителей города в подвале под его сараем обнаружил тело убитой женщины. «Она сидела в сгорбленном положении с раздвинутыми ногами в меховой шубе на голое тело, — описывался этот случай в репортаже New York Times. — Ее убили выстрелом в голову, рядом обнаружились две гильзы. Когда украинские полицейские достали тело и провели обыск, в подвале нашли вскрытые упаковки от презервативов, а в доме — использованный презерватив».
Военные преступления,политота,Приколы про политику и политиков,война в Украине 2022
Еще на тему
Отличный комментарий!