Когда опять листки, плакаты
Расклеят по столбам заборным,
И слово «Граждане, солдаты!»
В глаза ударит шрифтом чёрным,
И вновь щенок придурковатый
Поверит их призывам вздорным,
Что нужно вновь идти и биться,
Жечь, грабить, рушить, навалиться;
Когда по старому шаблону
Писаки взвоют истерически,
Когда оглохнут все от звона
О «вечном праве историческом»,
О славе, рубежах и датах,
О полководцах и солдатах,
О пращурах и о знамёнах;
Когда прелаты и раввины
Опять восславят карабины,
Веля во имя божьей славы
Карать врагов своей державы;
Когда наглеющие хамы
Газетные заполнят строчки
И побегут стадами дамы
Дарить «солдатикам» цветочки, —
Знай, мой дружище неучёный,
Знай, почему попал в солдаты:
Забили в колокол стозвонный
Цари и толстые магнаты!
Знай, если эта вражья сила
На бой зовет в порыве яром,
То значит где-то нефть забила,
Запахло где-нибудь доллáром,
В каких-то кассах дело плохо,
В каких-то банках пахнет крахом
Или какой-нибудь пройдоха
Сырьё забрал единым махом.
За их дела не стоит биться!
Эй, в землю штык — и будь таков!
И от столицы до столицы
Кричи, что крови не пролиться!
Паны! Ищите дураков!
Нищебродство Маркса вошло в историю, и на нём стоит остановиться подробнее. И Маркс, и его жена происходили из далеко не бедных семей. Женни была очень высоко образованной аристократкой (баронессой), а её батя — тайным советником. В приданое она получила много столового серебра с гербами шотландского рода Аргайлов, из-за которого Маркса однажды чуть не заберут в участок: более чем скромно одетый, он заложит его в ломбард.
Уже к моменту высылки из Парижа в Брюссель Маркс был нищебродом, работая на пределе необходимого. Даже на сам переезд не было денег: Энгельс собирал по друзьям, Маркс продавал постельное бельё. И если бы не альтруист-рецидивист Энгельс, то однажды Маркс подох бы от нищеты.
В Брюсселе родились еще двое детей, потому что Маркс очень любил не только читать лекции рабочим. Из Брюсселя его опять высылают в Париж. В неспокойном 1848 году Маркс возвращается в Германию, и пока Энгельс в составе народной армии бегает с ружьем где-то южнее, Маркс тратит ВСЁ сбереженое бабло на революционную газету, попадает под суд с оправдательным приговором и бежит в Париж с тремя детьми и беременной женой, откуда его снова выкидывают. Маркс бежит в Лондон и на 6 лет селится на Дин-стрит, где хоронили чумных. В Лондоне настоящее нашествие политических беженцев с континента, десятки и сотни неделями живут без горячей еды, спят на улицах, а мёртвых не на что хоронить. Дом Маркса больше похож на притон для бомжей. Английские дома топили углём, и от легочных заболеваний за семь лет умирают четверо детей. Чтобы похоронить первого из них, Гвидо, Маркс закладывает пальто. Чтобы похоронить вторую, Франциску, приходится три дня искать в долг, а дочурка три дня лежит в квартире. Письма родственникам и друзьям полны слез, жалобами, словами «кредит», «вексель» и «ломбард».
Заводы попилены на металлолом, а освободившие население едет на заработки в соседние страны в качестве низкоквалифицированной раб-силы или штрейкбрехеров и обрушивают "рынок" труда для местных.
"Нельзя соединить несоединимое – коммунизм и христианство. Это абсурд, бред." - иеромонах Иоанн Курмояров
"Мы это сделали!" - Пресвятой Всем Угодник Зюгенфельд
Простому человеку
Когда опять листки, плакаты
Расклеят по столбам заборным,
И слово «Граждане, солдаты!»
В глаза ударит шрифтом чёрным,
И вновь щенок придурковатый
Поверит их призывам вздорным,
Что нужно вновь идти и биться,
Жечь, грабить, рушить, навалиться;
Когда по старому шаблону
Писаки взвоют истерически,
Когда оглохнут все от звона
О «вечном праве историческом»,
О славе, рубежах и датах,
О полководцах и солдатах,
О пращурах и о знамёнах;
Когда прелаты и раввины
Опять восславят карабины,
Веля во имя божьей славы
Карать врагов своей державы;
Когда наглеющие хамы
Газетные заполнят строчки
И побегут стадами дамы
Дарить «солдатикам» цветочки, —
Знай, мой дружище неучёный,
Знай, почему попал в солдаты:
Забили в колокол стозвонный
Цари и толстые магнаты!
Знай, если эта вражья сила
На бой зовет в порыве яром,
То значит где-то нефть забила,
Запахло где-нибудь доллáром,
В каких-то кассах дело плохо,
В каких-то банках пахнет крахом
Или какой-нибудь пройдоха
Сырьё забрал единым махом.
За их дела не стоит биться!
Эй, в землю штык — и будь таков!
И от столицы до столицы
Кричи, что крови не пролиться!
Паны! Ищите дураков!
Звучит актуально, как никогда.
Уже к моменту высылки из Парижа в Брюссель Маркс был нищебродом, работая на пределе необходимого. Даже на сам переезд не было денег: Энгельс собирал по друзьям, Маркс продавал постельное бельё. И если бы не альтруист-рецидивист Энгельс, то однажды Маркс подох бы от нищеты.
В Брюсселе родились еще двое детей, потому что Маркс очень любил не только читать лекции рабочим. Из Брюсселя его опять высылают в Париж. В неспокойном 1848 году Маркс возвращается в Германию, и пока Энгельс в составе народной армии бегает с ружьем где-то южнее, Маркс тратит ВСЁ сбереженое бабло на революционную газету, попадает под суд с оправдательным приговором и бежит в Париж с тремя детьми и беременной женой, откуда его снова выкидывают. Маркс бежит в Лондон и на 6 лет селится на Дин-стрит, где хоронили чумных. В Лондоне настоящее нашествие политических беженцев с континента, десятки и сотни неделями живут без горячей еды, спят на улицах, а мёртвых не на что хоронить. Дом Маркса больше похож на притон для бомжей. Английские дома топили углём, и от легочных заболеваний за семь лет умирают четверо детей. Чтобы похоронить первого из них, Гвидо, Маркс закладывает пальто. Чтобы похоронить вторую, Франциску, приходится три дня искать в долг, а дочурка три дня лежит в квартире. Письма родственникам и друзьям полны слез, жалобами, словами «кредит», «вексель» и «ломбард».
"Мы это сделали!" - Пресвятой Всем Угодник Зюгенфельд