Встает Батя первым. Приближает к себе Воска. Вставляет Воск в батину верзоху уд свой. Кряхтит Батя от удовольствия, скалит в темноте зубы белые. Обнимает Воска Шелет, вставляет ему смазанный рог свой. Ухает Воск утробно. Шелету Серый заправляет, Серому — Самося, Самосе — Балдохай, Балдохаю — Мокрый, Мокрому — Нечай, а уж Нечаю липкую сваю забить и мой черед настал. Обхватываю брата левокрылого левою рукою, а правой направляю уд свой ему в верзоху. Широка верзоха у Нечая. Вгоняю уд ему по самые ядра багровые. Нечай даже не крякает: привык, опричник коренной. Обхватываю его покрепче, прижимаю к себе, щекочу бородою. А уж ко мне Бубен пристраивается. Чую верзохой дрожащую булаву его. Увесиста она — без толчка не влезет. Торкается Бубен, вгоняет в меня толстоголовый уд свой. До самых кишок достает махина его, стон нутряной из меня выжимая. Стону в ухо Нечая. Бубен кряхтит в мое, руками молодецкими меня обхватывает. Не вижу того, кто вставляет ему, но по кряхтению разумею — уд достойный. Ну, да и нет среди нас недостойных — всем китайцы уды обновили, укрепили, обустроили. Есть чем и друг друга усладить, и врагов России наказать. Собирается, сопрягается гусеница опричная. Ухают и кряхтят позади меня. По закону братства левокрылые с правокрылыми чередуются, а уж потом молодежь пристраивается. Так у Бати заведено. И слава Богу…
По вскрикам и бормотанию чую — молодых черед пришел. Подбадривает Батя их:
— Не робей, зелень!
Стараются молодые, рвутся друг другу в верзохи тугие. Помогают им банщики темные, направляют, поддерживают. Вот предпоследний молодой вскрикнул, последний крякнул — и готова гусеница. Сложилась. Замираем.
— Гойда! — кричит Батя.
— Гойда-гойда! — гремим в ответ.
Он ее не разворовывал, а сознательно уничтожал. Нормальная армия его бы сняла ещё во время третьего срока. Ну и не будем забывать, тянущуюся ещё с союза, взаимную вражду армии и КГБ.
Мобилизация и так частичная только на словах, срочников привлекают с ещё с февраля, за отказ от госзаказа или его невыполнение уже срок, они уже кричат об оборонительной войне против НАТО. Что изменится то?
Он всю жизнь так делал. Приходил с братками/чоповцами/ментами/ФСБ, рисовал липовые бумажки, проставлял печати и отжимал груз/бизнес/завод. Он уже не представляет, что можно как-то по другому. А всех кто говорит, что так нельзя он считает или лохами или лицемерами, которые сами так делают, но прячутся лучше.
Ну сами подумайте. Кто съедает только одну чипсинку из пачки? Обычно приходишь в себя когда вылизываешь крошки из разодранной упаковки, а уже поздно, все кончилось.
По вскрикам и бормотанию чую — молодых черед пришел. Подбадривает Батя их:
— Не робей, зелень!
Стараются молодые, рвутся друг другу в верзохи тугие. Помогают им банщики темные, направляют, поддерживают. Вот предпоследний молодой вскрикнул, последний крякнул — и готова гусеница. Сложилась. Замираем.
— Гойда! — кричит Батя.
— Гойда-гойда! — гремим в ответ.
"В 1930-е годы русские старожилы Забайкалья, семейские, а также забайкальские казаки бежали от коллективизации в Монголию"