Я хочу сказать, что ещё их убивали, когда у феодала было плохое настроение, насиловали их жён и дочерей, местами — продавали или проигрывали в карты целыми деревнями (было популярно в крепостной России), а когда нужно было — то и тупо отбирали хлеб без всяких налогов (было популярно в большевистской России).
Поэтому — нет, камрад, налогов в твоём понимании (если ты вообще закончил школу и их уже платишь) у них не было. У них была задача выжить и не выёбываться, чтобы не заметили. Так было примерно 4 тысячи лет, до XIX века, когда появились гражданские права и свободы и прочие агроконцерны.
Камрад, речь-то не об агробиржах и не об Австралии. Ты всё не так понял, походу.
Начиная с того, что я тебя троллю. Но это нормально — ты не знаешь, что возразить, и решаешь для себя ситуацию тем, что находишь причину, почему не принимать мои слова всерьёз. Это нормальный психологический механизм защиты, не парься.
Ринсвинда вдруг одолел приступ любопытства – такой острый, что он даже позабыл о надвигающейся опасности.
– Э, доброе утро, – поздоровался он.
Человек кивнул. Вол отрыгнул жвачку.
– Э, прошу прощения, если мой вопрос слишком личный, – начал Ринсвинд, – но… мне просто интересно… почему вы целыми днями стоите тут, на полях? Вместе с волами?
Крестьянин задумался.
– Для почвы хорошо, – после длительного размышления ответил он.
– Но это же пустая трата времени.
Крестьянин должным образом обдумал и это.
– Что есть время для коровы? – наконец ответствовал он.
Ринсвинд решил вернуться на шоссе реальности.
– Ты вон те армии видишь? – показал он.
Воловий пастух переместил взгляд в указанном направлении.
– Да, – решил он.
– Они из-за вас сражаются.
Нельзя сказать, чтобы этот факт тронул пастуха. Вол тихонько пукнул.
– Одни хотят вас поработить, а другие хотят, чтобы вы правили страной – или, по крайней мере, чтобы вы позволили им править страной, а они будут говорить, что на самом деле это делаете вы, – сообщил Ринсвинд. – Предстоит жестокая битва. И мне вот интересно… А вы-то сами чего хотите?
Воловий пастух впитал в себя его слова и принялся думать. Ринсвинду даже показалось, что медлительность мыслительного процесса крестьянина объясняется вовсе не врожденной глупостью, а масштабностью самого вопроса. Мыслительный процесс все ширился, ширился, охватил землю, траву, солнце и направился дальше, в необъятную вселенную…
– Веревку бы нам подлиннее, – наконец промолвил крестьянин.
Поэтому — нет, камрад, налогов в твоём понимании (если ты вообще закончил школу и их уже платишь) у них не было. У них была задача выжить и не выёбываться, чтобы не заметили. Так было примерно 4 тысячи лет, до XIX века, когда появились гражданские права и свободы и прочие агроконцерны.
Ты всё не так понял, походу.
Начиная с того, что я тебя троллю. Но это нормально — ты не знаешь, что возразить, и решаешь для себя ситуацию тем, что находишь причину, почему не принимать мои слова всерьёз. Это нормальный психологический механизм защиты, не парься.
> зависит всё от крестьянина, от его урожая.
Поколения крестьян со II тысячелетия до н. э. и по середину XIX века смеются тебе в лицо.
Всё-таки люди — идиоты...
– Э, доброе утро, – поздоровался он.
Человек кивнул. Вол отрыгнул жвачку.
– Э, прошу прощения, если мой вопрос слишком личный, – начал Ринсвинд, – но… мне просто интересно… почему вы целыми днями стоите тут, на полях? Вместе с волами?
Крестьянин задумался.
– Для почвы хорошо, – после длительного размышления ответил он.
– Но это же пустая трата времени.
Крестьянин должным образом обдумал и это.
– Что есть время для коровы? – наконец ответствовал он.
Ринсвинд решил вернуться на шоссе реальности.
– Ты вон те армии видишь? – показал он.
Воловий пастух переместил взгляд в указанном направлении.
– Да, – решил он.
– Они из-за вас сражаются.
Нельзя сказать, чтобы этот факт тронул пастуха. Вол тихонько пукнул.
– Одни хотят вас поработить, а другие хотят, чтобы вы правили страной – или, по крайней мере, чтобы вы позволили им править страной, а они будут говорить, что на самом деле это делаете вы, – сообщил Ринсвинд. – Предстоит жестокая битва. И мне вот интересно… А вы-то сами чего хотите?
Воловий пастух впитал в себя его слова и принялся думать. Ринсвинду даже показалось, что медлительность мыслительного процесса крестьянина объясняется вовсе не врожденной глупостью, а масштабностью самого вопроса. Мыслительный процесс все ширился, ширился, охватил землю, траву, солнце и направился дальше, в необъятную вселенную…
– Веревку бы нам подлиннее, – наконец промолвил крестьянин.