Воровато озираясь и придерживая рукой бутылку водки в кармане старенького пальто, Семен шагнул в подъезд обветшалого дома в спальном районе города. Медленно, неторопливыми шаркающими шагами поднялся по пыльной лестнице на третий этаж, потом постоял немного, собираясь с мыслями, и позвонил в дверной звонок одной из квартир.
Некоторое время спустя дверь открылась, на пороге стояла дородная баба. Она хмуро посмотрела на незванного гостя:
— Чего тебе? Чего приперся? Завязал он!
И она сделала вид, что вот-вот захлопнет дверь. Семен приподнял руку, не пытаясь, впрочем, остановить ее. Он покраснел и еще больше ссутулился:
— Повидаться бы, Зин. Он как вышел, я ж ни разу его не видел...
Баба статуей стояла в дверном проеме и вроде не собиралась идти на уступки.
— Ну посмотришь ты на него? А потом-то что? Напомнишь ему о былом, а он опять за старое примется! Мне с ним жить, понимаешь ты, старый придурок? Он как вышел, худо-бедно стал супружеский долг отдавать. А был-то! Э-эх...
— Зин, ну мы ж с ним со школы вместе, Зин. — нерешительно мямлил Семен.
— Ну хорошо, — все так же злобно сказала баба, названная Зиной: — Но смотри, вернется к старому, сам с ним жить будешь!
Она отступила вглубь квартиры пропуская Семена. Он вошел, снял свои дряхлые ботинки, оглянулся в поисках тапок, которых, конечно же, нигде не было видно и зашлепал по темному коридору в знакомую комнату. Игорек, а именно к нему так стремился пробиться Семен сквозь нерушимый заслон его жены, лежал на сереньком диванчике и смотрел телевизор. Комната была наполнена голосами новостных дикторов изредка перебиваемых рекламой. Старые приятели обнялись, присели за небольшой столик, на который Семен тут же поставил принесенную бутылку водки. Он спросил:
— Ну что, рассказывай, как чалился?
Игорек выглянул в коридор, крикнул жене пожарить сосисок, сел за стол, покрутил бутылку в руках и ответил:
— Да нормально, вроде. К своим попал. Жил, работал, кормили бесплатно, — тут он хохотнул: — Ну и по ночам сериалы друг другу пересказывали по памяти, чтоб охрана не слышала.
— А что, там так "своих" много? — недоверчиво уточнил Семен.
— Ээ! Полно! Смотри, — Игорек пустился в воспоминания: — Четыре корпуса, в каждом по тридцать камер, в камере по двадцать человек! Один корпус - целиком наш!
— Погодь. Это шестьсот человек только в одной зоне? — немного поразмыслив удивился Семен.
— А то!
Друзья выпили. Потом пришла жена Игорька с тарелкой жаренных сосисок. Пока она суетилась над столом, они молчали.
— Ну а сейчас ты как?
— Ну как, компьютер старый изъяли, конечно. Купил ноутбук на рынке, но его теперь раз в неделю проверяют.
— Кто проверяет? — изумился Семен.
— Специальный человек приходит и проверяет, чтоб, значит, обхода блокировок не стояло и поисковые запросы чистые были.
— А Зинка?
— А что она? Мы, — Игорек оглянулся на дверь комнаты и перешел на шепот: — Когда че-как ночью делаем, она разрешает на подушку картинку положить, чтоб мне сподручней было. Она ж не злобливая баба, понимает всё.
Семен захохотал и разлил еще по одной, кажется уже пятой, рюмке.
Раздухарившись, он с порозовевшим лицом вдруг воскликнул:
— А давай споем! Нашу!
Игорек пьяно кивнул, пересел на соседний с Семеном стул, они обнялись и протяжно затянули:
— За-анкоку но теньши но те-езис...
Некоторое время спустя дверь открылась, на пороге стояла дородная баба. Она хмуро посмотрела на незванного гостя:
— Чего тебе? Чего приперся? Завязал он!
И она сделала вид, что вот-вот захлопнет дверь. Семен приподнял руку, не пытаясь, впрочем, остановить ее. Он покраснел и еще больше ссутулился:
— Повидаться бы, Зин. Он как вышел, я ж ни разу его не видел...
Баба статуей стояла в дверном проеме и вроде не собиралась идти на уступки.
— Ну посмотришь ты на него? А потом-то что? Напомнишь ему о былом, а он опять за старое примется! Мне с ним жить, понимаешь ты, старый придурок? Он как вышел, худо-бедно стал супружеский долг отдавать. А был-то! Э-эх...
— Зин, ну мы ж с ним со школы вместе, Зин. — нерешительно мямлил Семен.
— Ну хорошо, — все так же злобно сказала баба, названная Зиной: — Но смотри, вернется к старому, сам с ним жить будешь!
Она отступила вглубь квартиры пропуская Семена. Он вошел, снял свои дряхлые ботинки, оглянулся в поисках тапок, которых, конечно же, нигде не было видно и зашлепал по темному коридору в знакомую комнату. Игорек, а именно к нему так стремился пробиться Семен сквозь нерушимый заслон его жены, лежал на сереньком диванчике и смотрел телевизор. Комната была наполнена голосами новостных дикторов изредка перебиваемых рекламой. Старые приятели обнялись, присели за небольшой столик, на который Семен тут же поставил принесенную бутылку водки. Он спросил:
— Ну что, рассказывай, как чалился?
Игорек выглянул в коридор, крикнул жене пожарить сосисок, сел за стол, покрутил бутылку в руках и ответил:
— Да нормально, вроде. К своим попал. Жил, работал, кормили бесплатно, — тут он хохотнул: — Ну и по ночам сериалы друг другу пересказывали по памяти, чтоб охрана не слышала.
— А что, там так "своих" много? — недоверчиво уточнил Семен.
— Ээ! Полно! Смотри, — Игорек пустился в воспоминания: — Четыре корпуса, в каждом по тридцать камер, в камере по двадцать человек! Один корпус - целиком наш!
— Погодь. Это шестьсот человек только в одной зоне? — немного поразмыслив удивился Семен.
— А то!
Друзья выпили. Потом пришла жена Игорька с тарелкой жаренных сосисок. Пока она суетилась над столом, они молчали.
— Ну а сейчас ты как?
— Ну как, компьютер старый изъяли, конечно. Купил ноутбук на рынке, но его теперь раз в неделю проверяют.
— Кто проверяет? — изумился Семен.
— Специальный человек приходит и проверяет, чтоб, значит, обхода блокировок не стояло и поисковые запросы чистые были.
— А Зинка?
— А что она? Мы, — Игорек оглянулся на дверь комнаты и перешел на шепот: — Когда че-как ночью делаем, она разрешает на подушку картинку положить, чтоб мне сподручней было. Она ж не злобливая баба, понимает всё.
Семен захохотал и разлил еще по одной, кажется уже пятой, рюмке.
Раздухарившись, он с порозовевшим лицом вдруг воскликнул:
— А давай споем! Нашу!
Игорек пьяно кивнул, пересел на соседний с Семеном стул, они обнялись и протяжно затянули:
— За-анкоку но теньши но те-езис...