написал сам

Чудовище всё в лентах да коронах,
Висит, расправив крылья, жадно смотрит,
Где что воруют, и где кого хоронят,
Чтобы успеть украсть, не дав другим животным.

Двухглавая ты птица, точно ворон,
Алкаешь, взглядом рыщешь, наблюдаешь.
Листва желтеет под твоим нечистым взором,
Позором покрываешь всех, кого помянешь.

Не золото на крыльях, позолота,
Но ты кричишь на эту правду "клевета",
Негоже, мол, роптать, для патриота
Страны царей двуглавого орла.

Но что ж повадки, словно у шакала?
Четыре глаза во все стороны косят -
Так хищно эта щурится держава,
Ища, кто из её оборванцев не рад.

Всех недовольных надо прятать за решеткой,
Их недовольство было куплено врагом.
А безнадёгу, как известно, лечат водкой,
Коль плохо лечится - то подстегнут кнутом.

Чердак протёк у этой славной птицы,
Привить от бешенства, похоже, что забыли.
Пускай покой ещё лишь только снится,
Но видно, как подрезали ей крылья.

печаль

с днюхой меня.

печаль народа, застывшая в глазах
ведь боль столетий скопилась на плечах
народа, что некогда не зная страх,
спасал других, неся их на плечах.

Но вот теперь, кровавая порука,
Народ сковала, застыла на устах,
вбивали ведь дубинками им страх,
уже как треть столетья.

Предавшие лозунги отцов,
что обещали мир над головою,
они стоят безмолвно и безвольно,
Не в силах сбросить этот адский плен

В котором с голубых экранов им вещают
что это не война а мир,
а смерть людей вальяжно называют
Борьбой за мир, и вовсе не войной.

А тем, кто их открыто порицает
готовы рот заткнуть дуюбинкой, сапогом.
А тем кто, вдруг, еще не понимает
готовы в уши лить свой бесконечный треп.

Стоят молчат, но издали слышны
Те робкие росинки перемен,
Что реки жизни общей составляют
И точат этот адский плен,
освобождая.
______________________________________
печаль народа, застывшая в глазах
ведь боль столетий скопилась на плечах
народа, что некогда не зная страх,
спасал других, неся их на плечах.

Но вот теперь, кровавая порука,
Народ сковала, застыла на устах,
вбивали ведь дубинками им страх,
перетирая жерновом их душу

Предавшие лозунги отцов,
что обещали мир над головою,
они стоят безмолвно и безвольно,
закрыв и уши и свой рот рукою

Боясь открыть, сказать что в самом деле
Лишь ложь вокруг, убийцы на местах
Готовы обвинить кого угодно,
Народ ведь примет все покорно

А голубых экранов будет литься
что это не война а мир,
И в новостях нам не покажут лица
Всех тех убитых, этою войной.

А тем, кто их открыто порицает
готовы рот заткнуть дубинкой, сапогом.
А тем кто, вдруг, еще не понимает
готовы в уши лить свой бесконечный треп.

Стоят молчат, но издали слышны
Те робкие росинки перемен,
Что реки жизни общей составляют
И точат этот адский плен,
освобождая.


никогда не писал стихи

ЖИВЫЕ ДУШИ

Великим русским фантастам Николаю Васильевичу Гоголю и Михаилу Евграфовичу Салтыкову-Щедрину посвящается. Надеюсь, покойные классики смогут великодушно простить меня за то, что я без всякого дурного умысла воспользовался их поныне живыми трудами.

История эта произошла когда-то в одном, как было принято раньше писать, уездном городе. Может, то был Тупов, а может, Усть-Мухобойск или же один из несчётных Верхонижненсков, которых немало разбросано по российской земле. Простоты для, и чтоб никого - не приведи Господь! - не обидеть, будем звать его просто городом Эн.
Итак, в один из тех октябрьских дней, когда осень, шелестя лёгким серым дождиком по палой листве, окончательно вступила в свои права, на привокзальную площадь города Эн въехал чёрный "Нексус" последней модели, в каких обыкновенно ездят только Очень Значительные Лица. Автомобиль плавно подкатил к невысокому грязно-голубому зданию вокзала и остановился. Несколько мгновений он стоял без малейших признаков жизни внутри, а затем задняя дверь отворилась, и из упоительно мягких недр неторопливо вылез неизвестный в городе человек.
Захлопнув дверь, скрывшую за тонированными стёклами салон, незнакомец оправил одежду, широко перекрестился на обшарпанную церковь семнадцатого века и оглядел площадь. То была обыкновенная, не слишком просторная площадь уездного города, где скорее встретишь гуляющих кур, нежели автомобиль, и где мостовую не чинили, наверное, со времён государыни Екатерины.
Надобно сказать, само появление "Нексуса" вызвало у обывателей города Эн, единодушно мнивших венцом мирового автостроения "Волгу" главы городской администрации отставного полковника госбезопасности Свиреп-Ворчеева, недюжинное любопытство. Бывшие в то время на площади стали осторожно, с опаской перед несомненно высоким начальством подходить, разглядывая машину и приехавшего господина.
В том, что приезжий есть именно господин, а не гражданин или тем паче товарищ, сомнений не возникало ни самомалейших. Был он уже далеко не молод, но ещё не стар, не худ, однако же и не чересчур толст. Одежда его состояла из осеннего пальто, шерстяного мохнатого шарфа, серых брюк и штиблет чистоты такой необыкновенной, какой в городе никогда не было видано. В общем, внешне почти ничем не уступал он опередившему его на полтора столетия Павлу Ивановичу Чичикову. Вот, разве что, лицо приезжего в отличие от чичиковского не заключало в себе ничего приятного. Напротив, и так несовершенное от природы, оно носило явственные следы душевных пороков. Но обыватели, сами будучи далеко не образцами грезовских головок да и не без греха в душе, на лицо-то должного внимания не обратили: взгляды были прикованы к непредставимо дорогой одежде незнакомца, и машине, недоступной простым смертным, как Божья Благодать.
Тем временем из передних дверей "Нексуса" вылезли два бритых наголо могучих человека, похожих, словно братья-богатыри, чертами лиц, чёрными костюмами и даже одинаково съехавшими вбок красными галстуками. Вышедший первым господин что-то коротко сказал им, после чего они, подойдя к толпящейся поодаль общественности, популярно объяснили, что их босс - человек в пальто, зовущийся, кстати, господином Ж., - известный в столице филантроп, и что он приехал в город, дабы облагодетельствовать его жителей. Сами богатыри представились помощниками господина Ж. Петром Александровичем и Селифаном Дмитриевичем.
В продолжение объяснений по собравшейся толпе то и дело проходил недоумённый шёпот; когда же они закончились, воцарилась недоверчивая тишина. Сколь ни простодушны были обитатели сей русской глубинки, к подобным доброхотам всё-таки относились с подозрением. Лет десять назад они, поддавшись искушению лёгкими деньгами, поголовно вложили сбережения в акционерное общество с непонятным названием "ККК", обещавшее шестьсот шестьдесят шесть процентов годовых. Деньги энцы, разумеется, потеряли, зато запомнили накрепко.
Обжёгшись на молоке, будешь дуть и на воду. Обыватели нисколько не верили речам помощников, хотя и расходиться не спешили, совершенно по-русски затаив мысль: "Вот я уйду, а вдруг действительно что-нибудь давать будут!" Вследствие этого да ещё и свойственного провинциалам любопытства толпа понемногу увеличивалась за счёт жителей близлежащих домов и случайных прохожих.
Наконец, когда вокруг скопилось изрядное количество народа, один из братьев-богатырей - кажется, Пётр Александрович - подошёл к машине, на мгновение приоткрыл дверь и достал с заднего сидения увесистую на взгляд кожаную сумку. Второй брат поднял руки, призвав загалдевшую было толпу к тишине, и, возвысив без того неслабый голос, сказал:
- Внимание, сейчас наш благодетель господин Ж. будет раздавать нуждающимся деньги.
Толпа вновь загудела, но уже с оттенком разочарования: вот, дескать, ещё одни жулики; где ж такого дурака найдёшь, чтоб просто так деньги раздавал? Впрочем, уходить опять-таки никто не спешил. Люди ждали развязки. Той, когда изобличённым прохиндеям можно будет плюнуть в глаза и разойтись, сетуя друг другу на бардак в стране и невозвратимость советских времён.
Развязка наступила неожиданная, поистине фантастическая. Господин Ж., стоявший всё это время в сторонке, подошёл к помощнику, запустил руку в сумку и достал... ДЕНЬГИ!!! Запечатанную пачку сторублёвок!
Толпа остолбенела.
С хрустом разодрав крест бумажных лент, Ж. в сопровождении Петра и Селифана подошёл к замолкшим вмиг обывателям, вытащил из очутившегося в руке денежного веера купюру и протянул стоявшему напротив неприметному мужичку. Мужичок каким-то механическим движением взял бумажку и тупо уставился на неё, а Ж. тем временем уже оделял других.
За первой пачкой из сумки появилась вторая, за второй - третья. Первой мыслью энцев стало весьма справедливое подозрение: а не фальшивые ли деньги? Тем не менее, все известные им признаки подлинности были налицо.
Сто рублей - не слишком большая сумма в столицах, но для провинции "стольник" - реальное и всегда желанное подспорье в хозяйстве. Обыватели забеспокоились: каждый хотел получить деньги на халяву. Многие расторопные малые, обретя желаемое, тут же бросались домой за родственниками и знакомыми, чтобы те тоже поспешили взять свою долю. Некоторые особо ловкие умудрились урвать двести рублей, а кое-кто - аж триста! Благо господин Ж. не очень смотрел, кому суёт купюры. Начиналась давка. А толпа ширилась: на площадь прибывали жители города, оторванные от привычных забот неслыханным известием. Наспех одетые, не верящие ни единому слову запыхавшихся вестников, они тем не менее бежали к вокзалу, а прибежав, ломились к центру толкотни, где в небольшом пятачке свободного пространства, созданного широкими плечами Петра и Селифана, сумасшедший богатей с равнодушным выражением на лице молча раздавал сторублёвки.
Наконец, видимо, прискучив этим занятием, Ж. достал пачку вдесятеро толще обычной и метнул в воздух. Дождь денег пролился на взревевших в одну глотку людей. Новенькие, сладко хрустящие банкноты кружились в воздухе, увёртывались, будто издеваясь, от протянутых пальцев и нетронутые опускались на землю.
И тут толпа в несколько сот человек опустилась на четвереньки, выискивая на заплёванной брусчатке среди грязи, окурков и крышек от пивных бутылок вожделенные купюры.
Потеряв человечий облик, ползали и сквалыжник Сушкин, и не любивший упускать любой барыш хозяйственный Псевич, и промечтавший всё до голого брюха Блазнилов, и Вихров, спустивший на днях "однорукому бандиту" несколько тысяч, и контуженный ветеран Афгана майор Рублейкин, и даже дурная старуха Шкатулочка, таскавшая всюду фотографию Сталина, а теперь в общем безумии где-то бросившая её. Ползали - им не привыкать! - вокзальные бомжи в телогрейках, давно пропившие квартиры; ползали, злорадствуя над не давшими на опохмел жёнами, домашние алкоголики; протирали джинсы молодые одинокие мамаши, чтобы в кои-то веки купить детям какое-нибудь лакомство. И никто, никто, кроме, быть может, Петра с Селифаном, не видел, что за лицо было в эти минуты у господина Ж. Сквозь неприятные, но всё же человеческие черты как бы проступило рогатое свинячье рыло с острыми зубами древней рептилии и на диво смышлёными глазами, горящими злобным торжеством.
Грудой насекомых копошилась у ног господина Ж. толпа, недавно состоящая из относительно приличных людей и в единочасье превратившаяся в стадо обуянных алчностью скотов. То тут, то там начались ссоры.
- Убери грабли, черножопый! Понаехали из чуркистана! - донёсся откуда-то истерический взвизг.
- Сам чурка! - тявкнули в ответ. - Моё это!
Уж кто-то оттолкнул кого-то, а тот, взъярившись, хотел заехать кулаком в скулу, да ненароком хватил соседа по уху, и закипел на площади остервенелый русский мордобой.
Пьяные от накатывающей ненависти к собственной жизни и судьбе били друг друга люди, пускали юшку, ломали кости, забыв о господине Ж., его подручных и автомобиле. Да и тот не спешил напоминать о себе. Окинув брезгливым взглядом нежданное побоище, он удобно устроился на заднем сидении "Нексуса" среди десятка или около того одинаковых кожаных сумок, велел Селифану трогаться и покатил прочь от драки, которая вовсе не входила в его планы, хоть и не нарушила их.
А власти? - спросит меня читатель - что делали власти города Эн, когда неведомый господин Ж. смущал столь лёгких на драку уездных обывателей? А власти тем временем решали наиважнейшие вопросы: о назначении свиньи Хавроньи ответственной за выращивание в энском парке цитрусовых и выдвижении кота Мурзика в депутаты Государственной Думы. Городские же силы милиции охраняли здание администрации, от назойливых журналюг, вечно пытающихся пронюхать то, что ни им, ни электорату знать не следует.
Именно поэтому остались безнадзорными приведшие к буйству толпы бесчинства Ж., и "Нексус" беспрепятственно выехал из города. Никем не остановленный, он перевалил через железнодорожные пути, свернул на шоссе и, набирая скорость, помчался мимо бензоколонок, деревень, озёр, полей, лесов, рекламных щитов, водонапорных башен и почерневших столбов к недоступной нашему взору, и оттого вдвойне волнующей дали...

Бывает так на суетной земле, на Руси же особо: назовут человека подлецом, а пройдёт время, и - глядь - не так уж тот и гнусен, как мнилось, по сравнению с идущими ему вослед. Вот и господин Ж. при всей очевидной мерзости - не покажется ли он тем, кто будет после нас, заурядным, не заслуживающим особого внимания персонажем?
Стоит ли уделять место жизнеописанию сего героя? Немало таких. Родились, учились, женились, в водах смутного времени выловили не больно-то честными способами изрядный капиталец и, благодаря удачному сочетанию наглости с ловкостью, его преумножили - вот, собственно, и всё. Типичная для России история. Казалось бы, живи, радуйся жизни. Но нет! Необоримая, лютая страсть к безраздельному господству гложет их, и веленьем её катит по русским дорогам уже не безобиднейший, чисто по-человечески желавший достатка Пал Иваныч Чичиков, а господин Ж., скупающий хоть и суетные, и тёмные, но отнюдь не мёртвые души. И не обязательно ему в такой сделке просить о продаже. Сами, сами принесут товар! Только покажи краешек купюры - придут, прибегут, и вываляются в грязи, и пойдут на унижение. И совсем уж ни к чему подписывать предложенный чёртом-коммивояжёром адский контракт. Просто возьми первую бумажку! А уж господин Ж. не останется в долгу и оплатит тебе в рассрочку неудобства, связанные бездушной жизнью.
"Да бросьте, - скажут мне счастливые обладатели подобранных банкнот, - может, души и нету вовсе, а деньги - вот они! Пожили бы нашей жизнью, не рассуждали бы так!"
Не знаю, не могу ответить. Даже, наверное, не вправе отвечать, ибо не мне корить голодного за поднятый с земли хлеб. Но в часы тяжких раздумий, когда бас великого русского певца рокочет в колонках: "Le veau d'or est toujours debout!.."* - отчего-то мерещится мне, как идёт вслед за свинорылым проводником в чёрной машине пустоглазая толпа, судорожно сжимающая в руках заветные бумажки. Идёт, шагает, не противясь злой силе, и исчезает ряд за рядом в дымно-серой мгле, столь надёжно скрывшей грядущее, что даже призрачный запах тёплой крови не тревожит ещё не шагнувших за этот рубеж.

11 – 25.IX.2005 г.

О НАЧАЛЬСТВЕ

Перефразируя Шнура, констатирую: начальства развелось - заводы стоят.
Куда ни плюнь - попадёшь в великого или малого начальника. Впрочем, скорее в малого. Большого начальника от плевка с риском для жизни (вдруг слюна ядовитая!) наверняка заслонят бдительные охранники, которых, кстати, тоже развелось сверх всякой меры.
Оно и понятно: куда ещё пойдёт работать физически здоровый мужчина после армии, которая в нашей стране нужна не для защиты собственного или даже попрания чужого суверенитета, а для выработки условных рефлексов терпения и беспрекословного послушания всякой вышестоящей гниде? Некоторые находят в себе достаточно сил, чтобы вспомнить полученные ранее полезные навыки или обрести новые. Но большинство, не мудрствуя лукаво, продолжает заниматься на гражданке тем же, чем занимались в войсках - охранять.
Что и от кого - не всегда и важно. Главное (с точки зрения начальства) - трудоустройство значительной части активного населения. Будучи нетрудоустроенным, эта часть от скуки и безденежья может начать бунтовать.
Против начальства!
Боже, сохрани! Пусть уж сидят себе на КПП, лупят граждан по головам дубинками, сторожат сугробы зимой, бдят в торговых центрах и прочих общественных местах, ведут сколь бесчисленные, столь и бессмысленные журналы учёта и контроля. А чтобы у начальства был на всякий случай запасной вариант, наиболее тупых и могучих из данного контингента возвышают до личных телохранителей.
Но если поприще телохранителя и охранника вообще, как правило, адекватно способностям и наклонностям тех, кто на этом поприще подвизается, то в начальство лезет, цепляясь руками, ногами и зубами, каждая гнойная тварь вне зависимости от знаний и умений. И, дорвавшись до вожделенного кресла, начинает в изобилии генерировать бред и плодить охранников. А также себе подобных. Только рангом помельче и попакостней.
Если б не данные "продукты жизнедеятельности", то начальство можно было бы терпеть, скрепя сердце и подавляя тошноту. Но увы: дурной энтузиазм, как резкий понос, - чёрта с два удержишь. А унять его в большинстве случаев можно только мануальными методами. Каковые в большинстве же случаев исключаются ввиду наличия охраны.
Кольцо замыкается, уроборос впивается в собственный, измазанный фекалиями хвост - такая вот "дурная бесконечность".
В общем, так и живём: поголовье бритоголовых охранников угрюмо зыркает вокруг в поисках лиходеев, дабы оные не помешали процессу умножения начальственных телес и суесловия, а начальственные телеса всех калибров, тщась сделать умные физиономии, невозбранно изрекают благоглупости и просто глупости, обязательные для исполнения.
Лаконичное, но исчерпывающее описание данного феномена дал ещё Салтыков-Щедрин в книге "Господа ташкентцы": ""Ташкентец" - это просветитель. Просветитель вообще, просветитель на всяком месте и во что бы то ни стало; и притом просветитель, свободный от наук, но не смущающийся этим, ибо наука, по мнению его, создана не для распространения, а для стеснения просвещения. Человек науки прежде всего требует азбуки, потом складов, четырёх правил арифметики, таблички умножения и т. д. "Ташкентец" во всем этом видит неуместную придирку и прямо говорит, что останавливаться на подобных мелочах значит спотыкаться и напрасно тратить золотое время. Он создал особенный род просветительной деятельности - просвещения безазбучного, которое не обогащает просвещаемого знаниями, не даёт ему более удобных общежительных форм, а только снабжает известным запахом".
Вот и в нашем богооставленном заведении некоторый начальник, ныне благополучно ушедший на повышение в министерство для оказания эскорт-услуг тамошним господам, выписал не то из Эквадора, не то из Гондураса обезьянку для представления дебильных инициатив на местах. Тот непререкаемый факт, что обезьяне место либо на дереве в джунглях, либо в клетке зоопарка, нисколько его не смутил: смущаться начальники, как и охранники, конституционально не способны. В результате лишённое адекватной среды обитания животное страдает лёгкой формой гидроцефалии, нарушениями работы гипофиза и недержанием речи, не слишком хорошо изъясняясь при этом по-русски. Зато обладает гипертрофированным чувством собственной важности и хамским тоном.
Конечно, нет пророка в отечестве своём. Один только порок. Но чего ради было тащить убогое существо из мест столь далёких и диких, если многие представители здешней фауны отличаются ничуть не меньшей мерзостью и скудоумием? Объяснить сие в рамках предположения о наличии у начальства зачатков рационального мышления можно только желанием дополнительно унизить подведомственных умников, дабы много о себе не воображали и знали своё место.
И ведь начнёшь водворять животное в клетку - сразу начнётся такой визг, что в полном соответствии с вышеизложенным живо прибегут охранники-ЧОПовцы и засунут в клетку именно тебя. Хотя бы потому, что ЧОПовцев много, а твои - простигосподи! - коллеги (которых лично я предпочитаю называть сотрудниками) в большинстве своём - сервильные трусы.
К сожалению, трусость и сервильность в нынешней академической среде - обычное явление. Вплоть до того, что о начальстве боятся дурно отзываться даже "за глаза". Немного смелости в духе академика Павлова для пользы дела нам не помешало бы. Тем более, как вполне справедливо отметил наш демократический узурпатор (и сломанные часы дважды в день указывают истинное время!), на дворе не тридцать седьмой год. Впрочем, о какой "академической среде" можно вообще говорить, если в нашей стране данное понятие дискредитировано уже давно и напрочь? Хотя бы потому, что неравнодушные к регалиям начальники любят обмазываться учёными степенями и званиями, будучи не имеющими отношения к науке тупыми бездарями.
Это, конечно, извечный парадокс. С одной стороны, совсем без администрации нельзя, ибо кто-то же должен "торговать физиономией". А с другой - какой нормальный, талантливый, увлечённый содержательным трудом человек без животрепещущих бытовых проблем станет по доброй воле тратить своё драгоценное время на унылую возню с секретарями, регламентами и бумажками, хоть бы и платили за это больше?
При таком status quo неудивительно, что в начальники чаще всего пробирается тотальная серость, отличающаяся только одним выдающимся качеством - крайней ушлостью.
Невольно вспоминается классический рассказ Юрия Леонидовича Нестеренко "Уклонист", описывающий общество, где высшее администирование является повинностью для интеллектуальной элиты...
Хотя о чём это я? Распределение должностей в современной отечественной иерархии ("вертикали власти" на ублюдочном новоязе) вследствие изложенного выше осуществляется не по компетентности, а по лояльности. То есть, - если переводить на язык актуальных реалий - по готовности с радостной (sic!) улыбкой вылизывать тех, кто сверху, и вообще выполнять всё что они велят независимо от целесообразности, этичности и даже элементарной адекватности этих велений. Оттого-то столь много среди начальничьего стада челяди, готовой на всё, чтобы удержаться в московских, питерских etc. общежитиях и ипотечных квартирах - только бы не возвращаться в родные бухаевки и говнозаводски к унылому прозябанию на обочине жизни. Хоть в "огороде", но - директором, даже над "овощами", но - начальником.
С одной стороны это характеризует внутренний мир данных существ. Довольно жалкий, по-моему. А с другой - приоритеты и уровень менеджмента набольшего начальства. Вместо того чтобы дать возможность регионам развиваться в соответствии с их самобытностью, предоставив самоуправление и не влезая в их внутренние дела без особых надобностей, оно предпочло стягивать все ресурсы (в то числе кадровые) в центр и перераспределять их на пользу себе и своим холуям.
Конечно, при таком подходе ожидать, что на периферии будет что-то помимо грязи, уныния, скотства, перманентного упадка и комсомольской готовности к лизоблюдству наивно.
Отсюда недалече до банального, в сущности, вывода о вящей необходимости периодической смены высшего (и не только высшего) начальства. Ибо оно является обременительным балластом, который оправдывает своё существование только вящей необходимостью время от времени строить умильные рожи и делать "ку" перед серьёзными дядями и тётями из мирового сообщества.
Разумеется, я осознаю в полной мере саркастичность ситуации: те, кто должны бы быть посечены за глупость, нерадивость и наглость, сами обладают монопольной возможностью сечь кого угодно в пределах российского улуса. Высовывать культяпки вовне для них чревато последствиями (победные реляции в телевизоре - исключительно для внутреннего употребления). Но здесь они - цари и боги.
И, само собой, свой царскобожеский статус они всеми правдами и неправдами пытаются сохранить. Тем более в их активах куда как побольше, нежели затараканенные общежития ВУЗов и квартиры в наспех собранных каракалпаками панельных коробках на задворках больших городов.
Всё бы ничего, но власть - производство крайне вредное. Ничуть не менее (а то и поболее), нежели сталеварение или химическая промышленность. Только не для телесного, а для душевного здоровья. И молочком "за вредность" здесь не поможешь. Не поможешь даже коньячком и балычком. После ненормированного пребывания на данном производстве (или даже в близости от него) психика уродливо и необратимо деформируется, что мы воочию можем наблюдать в нашей несчастной стране: инициативы становятся совсем идиотскими, холуи - вконец бесстыжими, а число охранников растёт в геометрической прогрессии.
Когда это всё сколлапсирует, мало не покажется никому.
Так что лучше всего будет, если начальники поставят в своих кабинетах горшки для отправления естественных надобностей, и, перейдут на полностью автономное безвылазное существование, не вмешиваясь в трудовые процессы для их же, трудовых процессов, вящего блага. Функция хорошего начальника на любом административном уровне, как указывал всё тот же Щедрин, - "laissez passer, laissez faire". Пусть уж всё делается без ценных указаний свыше "медленно и неправильно". Ибо начальников, свято уверенных, будто бы именно они знают, как "быстро и правильно", исходя из чистой эмпирики, не следует подпускать к чему бы то ни было значимому. Особенно в таких делах, в которых смыслить что-то может лишь тот, кто упражняется в учении, а не в словоблудии, просиживании начальничьих кресел и целовании вышесидящих задниц.

Мир как черный ящик, или двоемыслие не по-Оруэлловски

Оруэлл в своем 1984 объяснял механику двоемыслия достаточно сложной системой самоограничений и логических ловушек. Но эти уловки - способ не сойти с ума от взаимоисключающих параграфов достаточно умному человеку, обладающему развитым абстрактным мышлением.
А теперь вернемся в школу. В моем случае - в "самую лучшую, советскую", но врядли сейчас многое поменялось. Сколько человек понимало смысл, скажем, производной функции? Да и просто функции, не на уровне "ну, это где икс, игрек и график"? А сколько хотя-бы пыталось понять? Не, чисто механически учителя надрачивали умение взять производную почти всем, но это умение так и осталось у большинства обособленным знанием, вообще никак не связанным ни с чем, кроме школьной тетради и головной болью от домашних заданий. Большинство более-менее усваивало математику только на уровне арифметики.
Хуже всего то, что большинство людей не только в школе именно таким образом усваивает знания. Это полученные несвязанные куски сведений из школы, от родителей, от знакомой тети Клавы, из телевизора.
Мир для таких людей не представляет из себя целостную структуру, где все взаимосвязано. Это просто черный ящик, у которого не понятно, что внутри, но с этим ящиком можно взаимодействовать и получать от него какие-то блага.
Например, покупка билета на электричку в кассе - это одно взаимодействие с черным ящиком. А поездка в электричке по нему - другое. И они сами по себе не связаны: электричка будет ехать даже если билет не куплен, в нее нужно просто пробраться. А потом узреть совершенно убитый поезд, и возмущаться по этому поводу. Пытается ли такой человек простроить логическую связь между тем, что он экономит на билетах, и тем, что поезд старый и убитый? Нет. Поэтому это не вызывает у него когнитивного диссонанса.
То есть, люди, воспринимающие мир таким образом, в голове у которых есть куча полученных из разных мест отрывочных знаний, в принципе не пытается простроить между ними связь. Даже в простых случаях. И сведения, вызывающие взрыв мозга у нормальных людей, прекрасно уживаются рядом в голове у ваты(а именно таким мышлением обладают большинство ватников, кроме идейных, которые врут сознательно и сознательно же умалчивают неприятные моменты).
Поэтому "Крымнаш" - это круто и повод для гордости, а то, что пенсионный возраст поднимают... А вот тут вступает в дело пропаганда. Естественно, никто в ней не скажет, что аккурат пенсионные накопления были изъяты для Крыма и того самого моста, который тоже повод для гордости. Но даже тупому ватнику нужно хоть какое-то объяснение. Мы помним, что в его башке нет целостной картины. Пропагандоны это не просто понимают, они сознательно дают противоречивую картину в телевизоре, причем с вариациями, чтобы еще сильнее превратить сведения в ватных головах в кашу. Но вернемся к объяснению. Целостной картины нет, поэтому можно спокойно нести любую дичь, главное убедительно и эмоционально. Вобщем, виноваты оказываются пиндосы, хохлы, жиды, масоны, инопланетяне, и прочие. Для конспирологов с шизовренией есть НОД с их реально шизофреническим объяснением. И это хавают.
Это же, кстати, причина, почему вата не возьмется за вилы. На митинг они могут выйти только за деньги. Это простейшее взаимодействие с черным ящиком "окружающий мир", которое незамедлительно приносит немного денег. Они выйдут на протест, когда травят конкретно их, как было в Подмосковье, и будут просить решить именно актуальную сейчас проблему. Потому что они не видят связей между своей проблемой и прочими событиями. Могут ли они восстать против системы, если они не понимают, что это вообще, и как работает?

Про инвесторов, специалистов и украинские зарплаты, производство

Вивисектор тут поднял тему про "жить хорошо", зарплаты, производство, и прочее. http://polit.reactor.cc/post/3486255Я хотел бы суть углубиться в тему производства, инвестирования и специалистов. 

Про ядерные вундервафли, или ядерный кукурузник как вершина мысли сумрачных гениев

Так как я сам знаком с ядерными реакторами достаточно теоретически и не сильно глубоко, то после высера Путина про супер-пупер ракету с ядерным двигателем решил чуть расширить знания. Как оказалось, люди "в теме", разумеется, давно развели срач по этой теме.
Но на самом деле этот пост даже не об этом. Писать все выжимки расчетов, почему представленная пыней ракета если и возможна, то совсем не в тех параметрах, как он вещал, я не буду. Там много. Хотя в каментах можно обсудить, если хотите, хотя мне и не хочется быть в роли испорченного телефона.
Вобщем, по расчетам именно ракета и именно с ядерным двигателем ну никак, сцуко не получалась. Не выходит каменный цветок. То в размеры упираемся, то нейтронику херим, то мощность даже при идеальных параметрах у нас "всего" на пару порядков меньше необходимой. Кстати, про "полезную нагрузку" типа боеголовок речь даже не шла: вопрос стоял в том, как заставить эту всю хуйню вообще взлететь.
Зато по расчетам вполне реальной выходит следующая вундервафля: ядерный реактивный кукурузник-переросток(ибо на моноплане эта хуйня таки ебанется). Совершенно удивительная хуйня. Максимальная скорость движения - 200 км в час, правда, на одном заряде реактора он может много раз облететь землю. Только нужно менять пилотов как-то, а то они быстро портятся, расход - один пилот на 1-2 суток. Автоматику нельзя, она портится еще быстрее.
Зато для прямого назначения, а именно опраскивания полей от вредителей, не нужно этой вашей химии. Изотопный выхлоп ядерного движителя надежно и надолго избавляет поля, над которыми вундервафля летает, от любых типов вредителей. С довольно длительной гарантией. Правда, от кукурузы тоже избавляет, но нам же не это важно, правда?
Ну, про цену такого кукурузника лучше помолчать, а то меня госдолг США услышит и ужаснется своей ничтожности.

ФНБ для самых маленьких.

Итак, резервный фонд рф уже 2 месяца как "все", остался фнб. При том, что тратить денег на всякую хуйню руководство России не только не прекращает, а очень даже наоборот, совершенно не задумываясь ни о каких доходах страны кроме ресурсного. Его, правда, не хватает на войны и распилы, потому приходится тратить ранее накопленные фонды. Только вот не все так просто. Я поробую на пальцах объяснить, что есть фнб рф.
Предположим, во времена хорошей жизни у вас нарисовалась штука баксов, и вы решили отложить ее на черный день. Сделали два фонда. Резервный в тумбочке. Туда вы положили 500 баксов. И фонд личного благосостояния. На его формирование вы выделили вторые 500 баксов. Из них сотню вы просто положили на депозит в банке. Банк выдал вам официальный договор, где обещал через год вернуть 102 бакса. Вы положили его в флб в шкаф. Еще сотню вы заняли соседу Васе. Он держит магазин у вас во дворе, они ему нужны были для покупки нового холодильника. Вася вам распечатал долговую расписку, где через год обещает вернуть 105 баксов, поставил на нее подпись и печать предпринимателя. Вы ее тоже положили в флб.
Еще сотню вы заняли бабке Сраке, что торгует у дома семками. На них она у вас же купила новый стол, который вы когда-то, зная о своей криворукости, смастерили непонятно зачем. На нем она теперь и торгует семками во дворе. Бабка написала вам от руки расписку на 108 баксов через год.
Еще сотню вы дали в долг алкашу Коле. Он накорябал вам на туалетной бумаге, причем вашей же ручкой, расписку на 120 баксов через год, и тут же побежал покупать на радостях бухло.
Ну и последнюю расписку вы получили от своей жены, "заняв" ей в процессе ролевых игр последнюю сотню. Даже вам неважно, сколько она там обязуется отдать, поскольку деньги она берет у вас же, а взять вам с нее кроме секса нечего.
И вот настали темные времена. Резерв из тумбочки кончился. В шкафу у вас 5 расписок на сумму 550 баксов вместо бумажек на 500. В банке вы запросто заберете сотню, потеряв проценты полностью. Расписку Васи вы можете продать кому-то просто походив по квартирам - его знает весь дом, и все знают, что он верен своим словам. Расписку Сраки вы, при везении, сможете продать за полтинник, или же забрать стол и мешок семок. Распиской Коли вы можете подтереться, не более. Ну а расписку жены - еще раз как-либо использовать в ролевых играх.
Так вот банковский договор - это облигации США. Надежная низкодоходная ценная бумага.
Расписка Васи - это долговая бумага стран первого мира.
Расписка Сраки - это долговая бумага Мексики(пассаж про стол там не случайно - https://lenta.ru/news/2013/12/23/ssj/ ).
Расписка Коли - это долговая бумага Сомали, Никарагуа и пр.
Расписка жены - это долг государственного предприятия государственному же ВТБ.